Грешница - дю Террайль Понсон - Страница 7

— Граф, — сказал он ему вполголоса, — я могу попросить вас на одно слово?

— К вашим услугам, — ответил граф, вставая и отходя в сторону. — Я слушаю вас.

— Я только что от Баккара, — начал Шерубен.

— Так, — заметил равнодушно граф.

— Согласитесь ли вы в том со мной, что в деле, которое занимает теперь нас, хитрость употребительна?

— Смотря по обстоятельствам.

— Баккара не желает, чтобы я держал об ней пари.

— Она права.

— Поэтому я написал у нее письмо, в котором отказываюсь от нашего пари.

— А!

— Но я пришел сказать вам, граф, что мой отказ не серьезен.

— Хорошо!

— Разве только вы согласитесь дать мне слово, что вы ничего не скажете ей о настоящем разговоре.

— Даю вам это слово.

— Хорошо… до свиданья.

Шерубен поклонился графу и ушел, чтобы повидаться с виконтом де Камбольхом, который должен был ожидать его.

На другой день после этого граф Артов заехал к Баккара; она встретила его с улыбкой и, подавая руку, сказала:

— Хотите я вам сообщу какую-нибудь тайну?

— Да, — ответил он, кивая головой.

— Я сообщу вам кое-что, о чем вы полагаете, что знаете это один.

Он сделал движение невольного удивленья.

— Вчера вечером, в полночь, у вас был некто Шерубен.

— Вы это почему знаете? — спросил граф.

— Это для вас должно быть все равно.

— Так вы видели его?

— Нет! Но я знаю, с какой целью он был у вас в клубе.

— Вот как! — прошептал граф. — Если вы это знаете, то вы просто колдунья.

— Все это может быть. Садитесь здесь и прочтите это письмо.

Она подала ему записку, в которой Шерубен извинялся и отказывался от пари.

— Вот как! — заметил граф с притворным удивлением.

— Милое мое дитя! — сказала Баккара тоном матери. — Вы благородны и, как видно, умеете держать свое слово… Вы обещали не говорить о своем свидании с Шерубеном. Но я, как женщина всезнающая, по вашему выражению — колдунья, скажу вам, какая была цель этого свиданья: Шерубен просил вас считать ваше пари действительным и серьезным.

Граф вскрикнул от удивления.

— Но, — докончила она серьезным тоном, — г. Шерубен и не подозревал, что подписывал свой смертный приговор. Граф вздрогнул.

— Послушайте, — продолжала она медленно, — если бы этот человек был просто фатом, игравшим репутацией какой-нибудь женщины, то я сказала бы вам: «Выгоним его и пусть он живет»… Но этот человек — негодяй… вор— убийца и служит в настоящее время разумным исполнителем такого низкого преступления, которому даже нет названия… Граф! Исполните ли вы мою просьбу, если я когда-нибудь скажу вам: «Человек этот хвастун, он проиграл пари, так накажите же его по заслугам!..» Исполните ли вы тогда мою просьбу?

— Клянусь вам, — ответил молодой человек, начинавший глубоко, слепо и фанатически верить Баккара.

Вернемся теперь назад и посмотрим, что делает наш друг Фернан Роше.

Мы оставили его в то время, когда он, выйдя от Баккара, отправился к Тюркуазе.

Он любил ее… любил до безумия.

Дойдя до улицы Бланш, он Отыскал дом под номером 17-м и спросил у привратника, где живет госпожа Дела-кур, — это было имя, которое приняла Женни.

— Пятый этаж — вторая дверь в коридоре, — ответил ему привратник.

Эти слова болезненно сжали сердце Фернана. Он оставил Тюркуазу в отеле и нашел ее в мансарде. Он поднялся под впечатлением сильного волнения, отыскал указанную дверь и постучал в нес-

— Войдите! — отозвался звучный и веселый голосок.

Фернан отворил дверь и очутился в маленькой комнатке, скромная обстановка который вряд ли удовлетворила бы даже и гризетку.

Посреди этой гордой бедности Тюркуаза представилась Фернану чем-то вроде королевы, низвергнутой с престола, она была по-прежнему хороша, спокойна и весела.

— Здравствуйте, друг, — сказала она, — я ждала вас… И при этом она подставила ему свой лоб с такой грацией, что невольно очаровала бы всякого.

Фернан не сел, но усадил ее в кресло и стал перед ней на колени.

— Вы честное, благородное созданье, — сказал он.

— Неужели только потому, — прошептала она, — что я предлагаю вам свое кресло?

— Нет, потому, что вы поступаете благородно…

— Довольно, довольно! — прервала она, грозя пальчиком… — Вы просто неисправимы.

Он опустил голову и замолчал.

— Фернан, — продолжала она, — хотите быть моим другом?

— Как можно об этом спрашивать?

— Хотите бывать здесь меня?

— Когда?

— Когда хотите… каждый день. Он радостно вскрикнул.

— Но это будет только с одним условием.

— Каким?

— Что вы предоставите мне право жить по своей воле и никогда не будете затрагивать денежного вопроса.

— Хорошо, — ответил покорно Фернан.

— С этим условием я буду вас любить. — 14, взяв за руки своего друга, она с нежностью пожала , их.

Фернан пробыл у Тюркуазы целый день и ушел только в шесть часов, когда она потребовала, чтобы он шел домой.

Когда он вернулся домой, то у него собирались обедать.

Уже в течение нескольких дней помешательство господина де Бопрео, казалось, удвоилось. И он положительно впал в детство.

Г-жа Бопрео сидела в гостиной вместе с дочерью.

Обед был скучен; во все продолжение его царствовало молчание.

Это молчание так тяготило Фернана, что он вышел из-за стола за десертом и ушел к себе в курительную комнату.

Два или три дня после этого он был у Тюркуазы на самое короткое время и всякий раз дома отговаривался серьезными делами.

На четвертый день к ней приехал сэр Вильямс и предупредил ее, что Фернан купил для нее меблированный отель в улице Виль л'Евэк. предложил ей не выказывать своей радости, когда он придет, и вообще подольше не соглашаться на принятие этого подарка.

— Будьте спокойны, я хорошо сумею разыграть свою роль, — ответила ему Женни.

— Ну-с, и кроме того, — добавил сэр Вильямс, — переехав в отель, вы потрудитесь завтра, ровно в двенадцать часов, проехаться в коляске мимо окон известного вам достоуважаемого виконта де Камбольха.

Сэр Вильямс уехал, и почти вслед за ним к Тюркуазе явился комиссионер, который принес ей письмо.

Тюркуаза взглянула на адрес, узнала почерк Фернана и распечатала его.

«Дорогая моя Женни! Если вы только хоть немного любите меня, то вы докажете свою любовь и поедете с человеком, который подаст вам это письмо.

Ваш Фернан».

— Положительно, — подумала Тюркуаза, — мой покровитель очень не глупый малый.

Затем она, не задумываясь, отправилась с комиссионером, который и привез ее в отель, купленный для нее Фернаном на улице Виль л'Евэк.

Здесь она увиделась с Фернаном, приняла от него этот подарок и расположилась уже как дома.

На другой день после этого, поутру, к мастерской Леона Роллана подъехала коляска, из которой вышел виконт де Камбольх.

Он вошел в мастерскую и, сказав Роллану, что он нуждается в мебели, предложил ему немедленно отправиться с ним к нему на квартиру, чтобы осмотреть ее и вымерить.

Леон переоделся и поехал с виконтом.

Когда он был у него на квартире, пробило ровно двенадцать часов, и в это-то время мимо окон виконта проехала шагом коляска, запряжённая четверкой великолепных лошадей, и в этой коляске сидела Тюркуаза.

Рокамболь нарочно обратил внимание Леона на эту коляску и на сидевшую .в ней даму.

Роллан узнал Тюркуазу и как сумасшедший убежал от виконта и бросился за ней, желая догнать ее…

Это ему долго не удавалось, но, наконец, на площади Баво, когда он думал, что догонит ее, потому что был всего за несколько шагов, коляска повернула на улицу Виль л'Евэк, где и въехала в ворота одного отеля.

Эти ворота затворились именно в ту минуту, когда Леон подбежал к ним. Не помня себя, он крепко дернул за шнурок колокольчика.

Калитка отворилась, и в ней показался человек.

— Что вам надо? . — спросил он.

— Мне нужно поговорить с вашей барыней!

— Положим, — ответил лакей, — но наша барыня имеет привычку принимать только тех, кто называет ее по имени или говорит свое имя…