Времена года. Золотое лето - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 15

– Он – что?!

Пламенный как раз узнал, что Тигр дал его супруге сопровождение.

Дураком жом Пламенный не был. И отлично у него все складывалось. И неизвестная женщина в жизни Тигра, и… да, портрет Анны он показал нескольким охранникам, и те опознали подругу Тигра из поезда.

И его поведение.

И тайны.

И зерно, которое по его приказу закупал Ураган.

И…

Пламенный уселся за стол и задумался. Серьезно.

Судя по всему, жом Тигр готовится… предать? Пожалуй, что так. Тем более вовремя перейти на другую сторону – это не предательство, а предвидение.

Арестовать бы негодяя, но тот умен и хитер. Просто так, голыми руками, его и не возьмешь. Без доказательств для своих… на его стороне Ураган, на его стороне… да половина этих тупых шакалов! Его арест сейчас попросту расколет Освобождение!

Им бы сплотиться в единый кулак и в неистовом порыве… Так, это он уже заговариваться начал. Оставим красивые фразы для быдла, оно на них клюет, как сом на тухлятину.

И серьезно подумаем.

Супругу не достать – она в безопасности.

С Тигром не разобраться – он за себя постоит. Увы…

Валежный обнаружил императрицу и идет на Звенигород. Логинов уже в тылу, бесчинствует, перерезая коммуникации.

Броневой выехал Валежному навстречу и собирается дать сражение, пока врага еще можно бить по частям. Но как еще сложится? Калинин собирается переведаться с Логиновым и уверен в своей победе. Но так ли в ней уверен жом Пламенный?

Логинов далеко не дурак. Нет…

Тогда – что?

Выход только один. Сделать так, чтобы его, Пламенного, в случае чего отпустили и проводили до границы. С поклонами.

А вот как это сделать?

Да, у жома Пламенного была одна идея. Откровенно гадкая, гнусная и подлая. То есть – в самый раз. А чего ему стесняться? Чего терять?

Вот терять-то есть чего!

И власть.

И деньги… Он из Русины столько выгреб на заграничные счета, что правнукам хватит икорку половником кушать.

И самое ценное. Жизнь…

Помирать жому Пламенному решительно не хотелось Надо было подстраховаться. Мужчина несколько минут выводил пером по бумаге какие-то замысловатые узоры – мысли он листку доверять не собирался. А потом крикнул охранника и приказал вызвать к себе жома Огненного. Для важной беседы.

Если уж его выгонят… о, он найдет, как хлопнуть дверью!

– ЧТО?!

Анна!

Он узнал бы ее из тысячи, из миллиона! Да что там! Узнал бы на ощупь и в полной темноте!

Его Анна!

Живая…

Императрица?

Сведения доходили сюда медленнее, но железные дороги постепенно начинали функционировать. Прибыли и газеты из Ирольска. И там-то…

Это была именно его любимая. Его… кто?

Илья запнулся, словно на стену налетел.

А правда – кто? И что он скажет Анне при встрече?

Ты меня прости, любимая. Я тебя все равно люблю, но женился. Сделал другой бабе ребенка. И… не уберег нашего сына.

Вопрос, сколько он после этого проживет, даже не ставился. Секунд пять.

Сына Анна любила до безумия. Сестра Ирина даже ревновала слегка к этой любви, сама она так не могла. Не дано было. Гошку сестра любила как родного, но чтобы так? Безудержно, беспредельно, до последней капли крови – такое не всем дано. То ли благословение, то ли проклятие. Анна так и любила. Тихая и спокойная, когда дело касалось ее лично, Анна преображалась в сущего демона, когда дело касалось сына.

Нужны деньги?

И великая княжна под покровом ночи грабит чужие шкатулки, да и свою тоже.

Нужно вырваться из дворца?

И великая княжна переодевается в платье служанки и удирает через потайную калитку. Или лезет в потайной ход, в котором уж лет сорок ни единой живой души не было.

Нужно…

Илье иногда казалось, что если бы Гошке луна с неба понадобилась, так Анна бы полезла и отодрала.

А уж жизнь положить, хоть свою, хоть чужую… Анна бы не задумалась ни секунды. Если это нужно для сына? Да убивайте, не жалко!

Она жива.

А он – женат.

Скрыть этот факт никак не выйдет, это даже не смешно. И ребенок. У них с Маргошей будет ребенок, может, даже уже есть… и как это воспримет Анна? Скажет, что Илья без нее не скучал, кто бы сомневался.

А это что?!

Императрица собирается выйти замуж…

Илья обхватил голову руками и тихо застонал. Сам, сам все прогадил, сам спустил свою жизнь в нужник, сам… Анна для него потеряна навек. Она человек болезненно честный и прямой.

Никогда Анна не станет изменять мужу. Для нее это попросту немыслимо, чудовищно, нереально… она же слово дала! Разве можно его нарушить?

Вот бросить все, уйти, а потом уже, может быть… это другое. Но и так Анна никогда не поступит. Илья ее знал. Ответственность у нее тоже болезненная. Положиться «на авось» для Анны невозможно. Она все проверит, все проконтролирует, продумает, а уж потом будет принимать решение. Но никогда не поставит свои интересы вперед интересов Русины.

Или сына…

Был бы жив Гошка, можно бы… ладно! Хоть близким человеком остаться. Побывать рядом с ней, поговорить иногда, руки коснуться… о большем-то не стоит и мечтать.

Но сына нет.

В тот вечер Илья нажрался так, что не проспался до следующего вечера. И очень жалел, что не сдох.

Больно. Очень больно. И винить за это было некого.

Все сам, все сам…

Оставалось только в сражение. Только в буре он обретет покой. Так что приказ выступать в сторону Хормельской волости Илья принял с восторгом.

Армандо был уже научен горьким опытом, а потому не стал ломиться в дверь.

Сидел и ждал. В экипаже, напротив знакомого дома. Только никто так и не появлялся на пороге.

Сидел час, сидел два… потом встревожился. В это время Ида уже выходила со своей мерзкой шавкой… отравить его все-таки, что ли? Не хотелось бы. Но что еще-то делать, если ничего другого не получается? Мало ли? Может, шавка отравленную крысу сожрала и околела?

Надо обдумать этот вопрос.

Но сейчас-то они где?!

Даже если с Идой что-то… шавку все равно должны были вывести! Что происходит?!

Тор Рессаль плюнул на все, вылез из экипажа и пошел стучать в дверь. Дверь долго себя ждать не заставила и распахнулась, едва не попав тору по лбу. На пороге возникла тетка, с которой Армандо уже сталкивался. Этакая Брунгильда, кровь с молоком. Не пройдешь…

Она уперла руки в бока и хмуро поинтересовалась:

– Чего угодно, тор?

– Мне угодно повидать тору Иду.

– А ее нет.

– ЧТО?!

Армандо почувствовал себя как обиженный ребенок. Вот перед тобой в вазочке лежала конфета. Большая, вкусная, ты на нее облизывался, вокруг ходил, и тут кто-то приходит и уносит вкусняшку у тебя из-под носа! Люди добрые, да что ж это делается-то?! Где в мире справедливость?!

Жама Эльза презрительно поджала губы. На нее все эти хлюстячьи ужимки не действовали. Вот еще не хватало хозяйке такого… с-счастья! От слова «счас-с-с»!

– Тора уехала.

– А когда приедет?

– Не сказала.

– Но дом она не продала?

Жама Эльза пожала плечами:

– Она думает.

Что дом не продан, Армандо мог уточнить в две минуты. Но… вдруг он решит, что тора Ида уехала надолго? Есть же шансы!

– Думает… уехать насовсем?

Жама Эльза подняла бровь. А что бы не заработать на этом… паразите?

Армандо понял все правильно, хоть и паразит. И в карман передника Эльзы скользнула золотая монета. Женщина сделала вид, что смягчилась.

– Хозяйка говорила, что очень уж от вас устала. Хотела съездить куда в другое место, развеяться…

– А куда?

Жама Эльза пожала плечами.

Опять же, узнать, куда тора Ида брала билет, было невозможно. Жама Эльза лично его покупала. До именных билетов оставались еще годы и десятилетия, так что с этой стороны за Иду можно не волноваться.

Жама выразительно потерла пальцы. Испачкались, наверное…