Душа снаружи (СИ) - "Nelli Hissant" - Страница 23

− Социальное субкультурное гнездо, во! − вмешался Шу.

Ему тоже сделали замечание. А обвинитель ехидно поинтересовалась, правильно ли она поняла, что все же некий культ имел место быть.

И казалось, что говорить бесполезно − было ощущение, будто мы озвучиваем все наши аргументы, стоя на краю бездонной пропасти, в которую слова падают и исчезают, не возвращаясь даже в виде эха.

Конечно, это была просто провокация. Тут бы и самый закоренелый флегматик взбесился. У Улле уже гуляли желваки. Я тоже с трудом сдерживался. Мы переглянулись, подбадривая друг друга.

Скорее бы это все кончилось. Мне не хотелось вновь сорваться. Пусть я больше не ощущал той неведомой пульсирующей силы, что то и дело подступала, грозя спалить в своем огне все вокруг. После того случая в больнице я был будто опустошен. Но меня аж трясло от злости. А как раз способности наговорить или натворить дел сгоряча я не растерял.

Объявили небольшой перерыв, во время которого мы помчались курить. Там во внутреннем дворике, в окружении сочувствующих нас слегка отпустило. Все тут же бросились вспоминать события семилетней давности.

− Они боятся повторения. Тогда народ гудел добрых две недели, весь город был в огне!

− И сейчас погудим! Запросто повторим!

Ну да. И опять кому-то прилетит пулей в лоб. И кажется, я знаю того везунчика. А у меня все же другие планы. Впервые в жизни у меня есть эти самые планы. Вырастить на пепелище новые деревья. Или грибы, если придерживаться привычных ассоциаций. Вот только бы закончить поскорее всю эту комедию. При этом так, чтобы все эти ребята не разгорячились и не устроили снова небо в огне. И желательно с наименьшими потерями для меня. Как бы это сделать, если учесть, что судьи уже решили все для себя? Да и мне уже тяжело держать себя в руках. Еще немного этих вопросов, и я пошлю их в задницу, если не дальше.

Нас вызвали снова. Уле и Шу отстали на пару шагов и о чем-то шептались. Похоже, поняли, что толку от меня мало, и пытались выработать хоть какую-то стратегию.

Стратегии − не мой конек. Мне бы просто удержать себя в руках. Вернуть то безразличие к происходящему, которое было со мной утром.

Глубоко вдыхаю. Каково же было Улле? Похоронить своего парня, а теперь спустя долгое время выслушивать этих идиотов, препарирующих его слова, извращая их смысл, выискивая то, чего нет.

Показалось ли мне, что они и ее хотят как-то притянуть к этой истории? Пока она и Шу − просто свидетели. Ведь неспроста же все эти вопросы насчет того, как долго мы знакомы?

С нее хватит. Жил себе человек спокойно, но тут прикатил старина Эсси и началось.

До меня дошло вдруг, что ко мне уже обращались не в первый раз.

− Простите, вы не могли бы повторить вопрос?

− Суд спрашивает, − дама со складкой чеканила каждое слово, − Вступали ли вы в контакт с кем-либо из присутствующих в зале?

Этот вопрос уже звучал и не раз. Только сформулированный другими словами. Кажется, есть такая методика допросов: упорно повторять одно и то же, возвращаться туда, откуда начали снова и снова. И тогда человек путается, злится, даже сходит с ума. И в итоге соглашается с тем, что раньше отрицал. Ну уж нет. Не дождетесь. И в трехсотый, и в триста первый раз я буду отмахиваться от их диких домыслов об умышленном сговоре.

Даже подумать смешно.

Мне велят отвечать и не задерживать суд.

Я хватаюсь за край кафедры, в поисках некого якоря спокойствия.

− Нет. Я не вступал в контакт ни с кем из присутствующих в этом зале. − Я невольно выделяю последние слова, и мой проклятый язык тут же принялся болтать дальше:

− Другие голоса вели меня…

Шу и Улле дружно округлили глаза.

− Поясните суду… − начинает прокурор, но я уже продолжал, громко и нараспев, для усиления эффекта:

− Мне был послан вещий сон, где души невинно убитых заговорили со мной, и просили они продолжить их благое дело! Из могил они простирали ко мне руки, прося не о возмездии, а всего лишь о покое, что даровать могли лишь слова, воспетые хором на пепелище!

Судьи несколько потерялись. Их сценарий был нарушен. Теперь они раскололись на два лагеря: одни требовали, чтобы я перестал паясничать, а другие уцепились за мои слова и все еще надеялись притянуть сюда версию о преступном сговоре. Они перебивали друг друга, споря и и думать забыли о моих приятелях, а мне только того и надо. Озадаченные лица Уле и Шу тоже играли на руку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я вырос в клятых Виррах, бесконечные сказания о королях, кровопролитных войнах, расправах, духах, взывающих из могил, пророчествах и предназначениях крепко осели в моей голове. Я понял, что я могу так вещать часами. И как дальний потомок многочисленных Эстервия я тоже ношу в себе толику фамильного безумия. Еще немного, и они уверятся в том, что у меня и правда съехала крыша. Оставят версию о преступном сговоре. Это все я, я закрылся в подвале и собрал народ, так как у меня не все дома и я разговариваю с мертвецами. А самое забавное, что весь этот бред не так уж и далек от истины.

Судья нервно стукнул молотком. Один раз, второй, третий.

Меня сложно остановить в такие моменты. Слова сильно опережают мысли. Иногда я даже не могу вспомнить, что именно говорил.

Кажется, мне вновь пригрозили удалением из зала.

Пусть.

Сейчас я уже не контролирую себя. Главное, я нарушил их сценарий.

Опять перерыв. После того как судья уже выстучал молотком целую ударную партию.

Да сколько можно?

− Кто-нибудь умеет печь кексики с напильниками? − бодро поинтересовался я у своей группы поддержки, когда мы вновь оказались наедине. − Чую мне они скоро понадобятся.

Улле закатила глаза и отошла в сторону. А я не понимал, почему бы было не продолжить развивать тему шуток про арестантов и смертников. Ведь иначе невозможно выносить это бесконечное ожидание. Когда вроде, понимаешь, что ничего серьезного тебе не грозит, но все же местами чуешь подставу. И впереди полная неопределенность.

А я хочу уже выйти из этого здания. На меня давят его стены и потолок. Я хочу собрать всех и привести в тот подвальчик. А потом, потом я не знаю. Сначала…

− Поговорим? − это вновь Улле.

Мы вышли в коридор, Шу увязался с нами.

− Думаю, теперь все быстро кончится. И к вам уже вопросов не будет, не парьтесь!

− Ах, не париться? − она скрестила руки на груди. − Ты, значит, решил всех нас спасать?

Я вздохнул.

− Прости, но я тупой. Объясни простыми доступными словами, на что именно ты злишься.

− На всю эту херню что ты устроил! – она почти кричала. − Ты думаешь, это весело?

− Не-а. − Я поспешно мотаю головой. − Ну, может, немного… Послушай, им все равно нужен кто-то виноватый. Они старались и так и эдак накрутить, что у них в городе секта, которую мы образовали. Вначале струхнули, что я отброшу коньки, да еще и в Виррах всплывет дело… Теперь они знают, что я помирать не собираюсь, а родня вовсе не собирается за меня вступаться.

− И поэтому ты решил их вывести из себя.

− Ну а что? Они бы с нас не слезли, пока не доказали, что мы сговорились и планируем переворот. Вот взять тебя, давно ты там собираешь соратников по клубу? С ребятами из группы Ржавого тусишь? Хочешь, чтобы все это всплыло? Мы-то знаем, что это просто встреча старых друзей, а они скажут «незаконные собрания».

− А ты, значит, такой благородный принц из Вирр и решил меня благородно спасти! А не пошел бы ты, принц…

− Я уже здесь, у них в руках! Пускай лучше думают, что у меня поехала крыша! Ты так хочешь разделить ответственность? Знаешь, что тогда будет? Всех на карандаш, никаких концертов, никаких несогласованных собраний! Все вплели белые ленточки в волосы и радостным строем на субботник!

Шу встряхивает нас обоих, возвращая в реальность.

− Ребята, вы чего? Нахрена так орать-то?

− Я просто не понимаю… Не понимаю. У него и правда беды с башкой, или что… − Улле отворачивается к Шу, делая вид что меня нет. Понижает голос, но слышимость особо не снижается. − За каким хреном он вообще залез в подвал? Я хотела собрать ребят, да, чтобы мы протестовали. Хоть что-то сделать… А тут он, и он говорил, как Ржавый, двигался как он. Это что, прикол такой? Это типа, смешно? А теперь он вдруг главный поклонник, видите ли! Продолжатель дела! А я, дура, чуть не поверила…