Ученик Рун. Том 2 (СИ) - Якубович Александр - Страница 50

Глава 15. Горькая правда

Воспользовавшись каретой Виолы, Осиор сумел вывезти Рея в поместье и сдать на поруки Ирману и Витати и, ничего не объясняя обескураженным домашним, рванул обратно — в Башню. Надо попытаться исправить то, что натворил его ученик, если еще не слишком поздно.

Нужно было готовить его сразу в истигаторы! Тогда не было бы никаких вопросов! Никаких публичных испытаний! Осиор был достаточно влиятелен для того, чтобы выдать Рею фибулу с трезубцем самостоятельно, даже без одобрения Верховного Трибуна Круга. И тогда бы его ученик навсегда был бы связан службой Уставу.

Но не теперь. Как только Рей поднял к небу руки, и первая печать оформилась меж ладоней парня, он начал сдавать испытание на жетон обычного мага. А это значит, если Осиор объявит, что жаловал парню младшего истигатора и сделал своим помощником, ему никто не поверит. Его решение будет оспорено и, справедливо говоря, это шло в разрез с убеждениями самого мага. Так нельзя, так не правильно. Закон — един для всех. В дальнейшем, конечно, он сможет сделать из Рея истигатора, если тот сам захочет и если от парня останется хоть что-то, после того как его начнут трепать местные шакалы…

Осиор еще раз вспомнил, как на его с учеником смотрела не только Виола, но и вся шамоградская знать, что пришла на испытания. А были в ложе, подле тела племянника Форлорна Девятого, люди разные и, в основной своей массе, влиятельные. Как минимум кто-то из крупных герцогов должен был составить компанию венценостной особе, это факт. И вот они-то и положат глаз на Рея, Осиор был в этом абсолютно уверен. Судя по тому, что престол требовал все больше и больше магов для службы в гвардии, в Дагерийской Империи затевалось что-то нехорошее. Возможно, маленькая, но победоносная война против западных соседей. Против Пада или Гурензии, которые давно мозолили глаза империи, ведь когда-то они были ее частью. А может, на старости лет Форлорн Девятый решит ввязаться в войну с Жэндом, что крепко перекрывал торговые маршруты морем к самому Шамограду и к самым богатым центральным регионам, чем постоянно дразнил престол. Вот только если эта война начнется — огнем полыхнут все западные и южные границы Дагерии, ведь никто из ближайших соседей в стороне не останется. Бенжа ввяжется точно, Гоунс — с удовольствием предоставит свои войска в найм… Во всяком случае, перспективы были именно такие тогда, когда Осиор был активно вовлечен в политику и дела Круга. Возможно, за прошедшие пять лет все и поменялось, но в это верилось слабо…

От перспективы вступления государства в войну сильные боевые маги становятся только ценнее, и тут дело уже не только в навыках, но и в абсолютной мощи колдуна. А Рей, к прискорбию, показал, что способен на очень многое, будучи при этом еще совсем мальчишкой…

Хотя какой он мальчишка? Пятнадцать ему есть точно, скоро шестнадцать, по законам империи он вполне взрослый и самостоятельный человек. Во всяком случае, скоро им станет. Если, конечно, доживет. Возможно, после беседы с Виолой ему будет проще самому придушить нерадивого ученика, чем бросить его на растерзание местным элитам.

В кабинете Виолы его уже ждали. Сама хозяйка разместилась у потушенного камина, покручивая в руках бокал вина. Судя по уровню жидкости, архимаг так и не притронулась к напитку, погруженная в свои собственные мысли.

— Виола? — тихо позвал женщину Осиор, привлекая внимание хозяйки кабинета.

Архимаг встрепенулась, перевела взгляд на истигатора, но со своего места не встала — просто кивнула Осиору, чтобы он устраивался во втором кресле, да и вообще, делал, что ему заблагорассудится.

Истигатор только хмыкнул, подошел к небольшому столику с посудой, налил себе вина и, наконец, уселся на предложенное ему место. Разговор обещал быть тяжелым.

— Осиор, почему ты мне не доверяешь? — прервала молчание Виола, все еще не глядя на истигатора.

— С чего ты взяла? — напущено-бодро спросил Осиор.

— Потому что ты мне солгал. О мальчишке, — медленно, будто вытягивая слова, ответила архимаг. — Как ты сказал? Нашел множество упоминаний аномалий, что вызывали дикие маги?

Глаза женщины опасно сузились. Сейчас Виола была зла. Нет, в груди архимага не полыхала ярость — эта эмоция была недоступна ей по статусу, слишком много бед можно натворить, если перестать себя контролировать, но прямо сейчас у нее была масса вопросов к Трибунальному Истигатору.

Осиор же со своей стороны понял, что его неумелые увиливания были раскрыты. Что Виола знала? Проверяла ли она, какими именно он свитками интересовался, посещая первый архив? Смогла ли прийти к тем же выводам, что и он сам?

— Я была в архиве, — продолжила архимаг, так и не дождавшись ответа, будто бы читая мысли Осиора, — и я знаю, что ты там искал. Упоминания о Камнях Рун, да? Ты совсем лишился разума, чтобы верить в эти сказки?

— Это не сказки! — вспылил Осиор, едва не расплескав вино. — Я столкнулся с их силой, Виола, веришь ты мне, или нет!

— Нет у Малтора никакого Камня Рун! И не может быть! Потому что их не существует!

— А что по-твоему ты видела сегодня на площади?!

— А что я должна была увидеть?!

Ноздри архимага раздулись. Осиор знал это ее выражение лица. Сейчас Виола была способна на что угодно, сказать и сделать любую мерзость, уколоть, уязвить, причинить боль, лишь бы поставить глупца на место. Она всегда была права — или же так она считала — и сейчас они с истигатором оказались по разные стороны баррикад. У каждого была своя правда.

— Если ты заговорила о Камнях, то ты увидела сегодня отголоски их силы! И даже не пытайся убедить меня в том, что и это я себе придумал. Ты, да и все достаточно умелые маги почувствовали всплеск магической силы!

— И он был вызван подготовкой к заклинаниям! Парень начал прогревать каналы!

— Такой всплеск сжег мои каналы! И сделал меня калекой! Не такой силы, нет, в сто крат мощнее! Но той же сути! — прорычал Осиор.

Вино в бокале истигатора плеснулось за край, заливая дорогой ирубийский ковер красным. Но ни Осиор, ни Виола даже не заметили этого.

Архимаг резко охладела, откинулась на кресло и, демонстративно перекинув ногу за ногу, стала рассматривать Осиора так, будто бы впервые видела.

— Значит, ты увидел в мальчишке отголоски магии, что покалечила тебя в Табии, и сейчас сходишь с ума? Чему ты его на самом деле учил, Осиор? Что с ним сделала винефик? Мы никогда не обучали наших магов тому, что знаем о диких рунах, это опасное и вредное знание. Но твое безумие, как я вижу, перешло уже все границы… Эта твоя одержимость беглым еретиком…

— Это не одержимость, — устало перебил Виолу маг, — это строгий расчет. Хочешь верь мне, хочешь нет, но он вернется. Я знаю.

— И поэтому ты обучаешь безродного юнца непонятно чему? Он даже контролировать себя не в состоянии, насколько я видела! Шесть футов контуры в его возрасте! Столько печатей! Ты заставляешь молодого парня ходить по краю, просто потому что не можешь признать, что когда-то облажался! — прошипела Виола. — Что обделался по-крупному, Осиор! Вот чего ты никак не можешь признать! И не можешь смириться с тем, что великий и непогрешимый Шестой Трибунальный Истигатор оказался самонадеянным глупцом! Ищешь оправдания себе и затягиваешь в свое безумие окружающих!

В комнате повисла тишина. Она уже говорила подобное. В немного других словах, но суть от этого не меняется. Пять лет назад, когда он принял решение отойти от дел Круга и Трибунала, снять плащ, спрятать булаву, надеть пояс и двинуть на край света, вместе с верным Ирманом. Подальше от этой кодлы, подальше от ядовитой Виолы.

— Но сейчас меня интересует другое, — продолжила Виола, как ни в чем не бывало. — Герцог Саин Торлорн, племянник императора Форлорна Девятого, крайне заинтересовался мальчиком. И прежде чем дать ответ, мне нужно знать, представляет ли он опасность для окружающих и способен ли вообще контролировать свои силы…

Осиор мигом понял, куда клонит Виола. Если Рея признают нестабильным, неспособным к контролю, учитывая его силу и возникший к нему интерес со стороны знати, выход остается только один… Тем более, пока мальчик для Башни ничего не значит. Он даже не получил еще жетон. Удивительно, как те, кто должен соблюдать Устав строже всего, легко игнорируют его основные положения ради какого-то условного «всеобщего блага».