Ученик Рун (СИ) - Якубович Александр - Страница 2

Вот в таком не самом дружелюбном месте я и вырос. Когда тебя в любой момент может загрести стража, а потом продать на рынок за пару серебряных под видом беглого раба, расслабляться не стоит. Так что мой распорядок дня был удивительно стройным для тощего четырнадцатилетнего пацана–беспризорника.

Еще на восходе, пока диск солнца не поднялся и на два пальца над уровнем горизонта, стоит отправиться на пляж, посмотреть, что принес на берег прибой. Если повезет, удастся набрать моллюсков, которых можно приготовить тут же, разведя из сухих водорослей и прочего горючего мусора, что наносит волной на камни, простенький костерок. Еще иногда попадались крабы, а главным деликатесом были яйца птиц, что гнездились в скалах.

За последним лакомством отправлялись только самые умелые и отчаянные, и я — в их числе.

— Рей! Давай быстрее! — махнул мне младший нашей шайки, Сопля.

Я только недовольно дернул плечом. Много он стал себе позволять. Сопля прибился к нам буквально пару месяцев назад — его мать продали в рабство, а он сам убежал в доки, где стал воровать и бродяжничать, как и все мы. Так как он был новичком, то и имени еще не заслужил, а за вечно шмыгающий нос, даже в теплую погоду, мы его так и прозвали — Сопля.

— Иду! Иду! — махнул я ребятам, прибавляя шаг и догоняя группу в полдюжины оборванцев.

Песок забивался в дырявые башмаки, так что я без зазрений совести сбросил неудобную обувь и ступил на мелкую гальку босыми ногами. Все равно лезть на скалы, и так, и так придется разуваться, сегодня моя очередь искать гнезда. Да и, честно говоря, башмаки эти были мне давно малы, а раздобыть новые, размером больше, никак не получалось.

В животе предательски заурчало и я понял, что Сопля был не так уж и неправ. Пока младшие будут копошиться в поисках моллюсков, мне надо облазить северные скалы, мы туда уже целый месяц не заглядывали. Может, чайки и прочие морские птицы осмелели и вернулись в старые гнезда. Тем более, сейчас был сезон гнездовья, вот только нам постоянно не везло.

Если вы считаете, что численность бродяжек в Нипсе ограничивается полудюжиной человек нашей банды, то вы глубоко заблуждаетесь. Только в том квартале доков, где обитали мы, у нас было минимум две конкурирующие группы, которые точно так же ходили за уловом на пляж. Правда, там ребята были чуть постарше — это у нас я был уже почти стариком. Сопле было лет девять, хотя от недоедания он был совсем мелким, остальным — от десяти до двенадцати.

Несколько месяцев назад от нас ушел Финн — наш главарь. Ему исполнилось пятнадцать, и он пошел учеником к портовым ворам, стоять на стреме и таскать тяжести. Вполне обычная карьера для пацана, который подрабатывал бегунком всю свою жизнь, да и вообще, брался за другие мелкие поручения.

Мне воры не очень нравились, как минимум за то, что если тебя поймают — отрубят руку по самый локоть и выколют левый глаз. А если попался во второй раз — прощай и вторая рука, и остатки зрения. Так что оказаться слепым и безруким, который побирается у храмов и входов на невольничий рынок, мне не улыбалось. Но и что делать дальше — я не знал. Наняться на корабль, как подрасту? Сейчас все мои заботы крутились вокруг поиска пропитания и новых башмаков, а в матросы меня возьмут хорошо, если года через два–три. Да и то, на какую–нибудь лохань, где за миску похлебки будут снимать три шкуры.

Но это хорошая школа. Я слышал истории про ребят, которые поработав на рабовладельческих судах пару–тройку лет, в итоге нанимались к северным купцам матросами, а некоторые дослуживались и до боцманов. А это уже и нормальное жалование, и работа с обычными товарами, а не бесконечная перевозка рабов из Восточной Пресии сюда, на рабовладельческие рынки Лаолисы.

По пути к скалам наша шайка разошлась в разные стороны. Сопля и еще один пацаненок отправились на мелководье, искать моллюсков и крабов, другой — собирать топливо для костра, я же, в сопровождении двух ребят постарше, пошел прямиком к громаде мыса.

— Держи! — я сунул рыжему лопоухому Грану свои башмаки, а сам, подтянув перевязанные веревкой штаны, скинул с плеч дырявую рубаху, соорудив из нее какое–то подобие перевязи, в которую я буду складывать добычу, стал подниматься по камням.

— Давай только быстрее! Жрать охота! — крикнул мне в спину товарищ.

— Хочешь — сам лезь! — огрызнулся я, чуть не поцарапав ногу об острый край скалы. — Как найду чего — крикну! Идите лучше крабов поищите!

— Да задолбали эти крабы! Рей, достань ты уже яиц! — продолжал ныть Гран.

Я только отмахнулся от парня. Вечно он так, под руку говорит всякое. Но вот самому Грану не везло — предыдущие два раза жребий потянул он, но так ничего найти не смог.

Лазили мы на скалы мыса по очереди по одной простой причине. Первое — тут легко сорваться, никто лишний раз рисковать не хотел. Потому что даже если не убьешься, а просто что–то сломаешь — это почти приговор. Лекарь стоит денег, которых мы в глаза не видели, не говоря о целебных артефактах, которыми лечат переломы, так что если повредишь ногу — жить тебе до конца дней хромым. Вон, Финн, что ушел от нас, сломал пару лет назад руку. Вроде и ровно срослась, а гибкость потеряла. Поэтому его и не взяли в карманники, поэтому и шатался с нами лишние пару лет.

Так что искали яйца мы не очень охотно. Когда уже на самом деле на моллюсков, старую рыбу или крабов не было мочи смотреть, или же вот в такие времена года, когда начиналось активное гнездовье.

Эту скалу я знал неплохо. Тут были свои ухищрения, а мне помогали довольно длинные руки и ноги — кухарка Рига, что подкармливала нас иногда, говорила, что из меня вырастет статный мужчина, отличный матрос. Собственно, из–за ее слов я и решил потерпеть лишний год–другой на улицах и попробовать наняться на корабль. Даже узлы начал учиться вязать, про снасти расспрашивал, да и всякое, по мелочи.

Первый же выступ, до которого я добрался, порадовал меня свежей кладкой. Два серо–коричневых яйца, в темную крапинку, крупнее куриных, с плотной, твердой скорлупой.

Я аккуратно положил добычу в рубаху и полез выше. Надо достать столько, сколько получится, раз уж полез. Конечно, нужно штук шесть, чтобы каждому досталось по яйцу, но и еще два — сойдет. Поделим.

За пятнадцать минут я разорил еще два гнезда. Пляж уже скрылся из виду — я ушел вправо по скале, туда, куда не мог забраться Гран. Руки у него коротковаты были для таких мест.

Перевязь на шее все тяжелела и тяжелела от яиц. Я набрал уже целую дюжину! Некоторые гнезда я оставлял нетронутыми, просто запоминая, где видел яйца — приду за ними в следующий раз. Жизнь на улице научила меня экономить, в том числе и добычу. Ну обожремся мы сегодня яйцами, а дальше что? А так, наберу, чтобы каждому было по две штуки — и уже отлично! Осталось найти еще одно гнездо и можно возвращаться назад…

Зацепиться за скалу, поставить ногу, проверить, не шатается ли камень. Перенести вес на ногу, нащупать пальцами выступ. И все надо делать так, чтобы не прижиматься грудью к камню. Яйца чаек были крепкими, но у всего есть предел. Нет, мы пожарим даже раздавленные, вылив остатки на раскаленный плоский камень, что мы частенько использовали вместо сковороды и прятали в выемке под скалой мыса, но все же…

Внезапно я увидел перед собой какую–то пещеру. Я забрался так далеко? Раньше же здесь ничего подобного не было. В любом случае, пещера — большая удача. Если она достаточно велика, чтобы там можно было сидеть, то внутри я найду не только яйца, но и отличное персональное укрытие.

Я зацепился за скалу и, сделав последний рывок, оказался на небольшом парапете. Это оказалось нелегко, ведь самые края пещеры были какими–то гладкими, будто в наплывах, хотя весь прочий мыс — щербатый, как улыбка бездомного. Да и сама она была странной — наклоненной сверху вниз. То есть, по уму, она должна быть залита водой, ведь недавно был сильный шторм.

Передо мной была небольшая выемка в скале — шагов на шесть вглубь и шириной в три шага. Стены, пол и потолок — точно в таких же наплывах, будто я оказался внутри гигантской свечи. И, конечно же, никаких гнезд внутри.