Мужская работа (СИ) - Казаков Дмитрий Львович - Страница 9

Точно посреди груди у мишени возникла новая дырочка.

— Неплохо для таких мешков с дерьмом, — сказала Лиргана.

Мы лежали в рядок за невысоким бруствером, а она прохаживалась сзади, и наверняка пялилась на наши ноги и задницы, я почти чувствовал кожей ее одновременно похотливый и ненавидящий взгляд. А само стрельбище хоть и находилось внутри линкора, размерами не уступало тому, что было у нас в части — дальней стены я не видел. Одновременно тут могли упражняться несколько центурий.

Зато военная подготовка в армии Гегемонии была курам на смех — минимальная физуха, такая, что даже слабак Макс с ней справлялся, и немножко возни с оружием. Умеешь наводить ствол на мишень и пользоваться прицелом, с которым управилась бы моя дочь — все, годен в бойцы.

Удивительно, что нашелся косорукий тупица, которому это оказалось не по силам. Его отправили домой вчера, выкинули обратно на родную планету и наверняка отобрали деньги, которые он уже положил в карман.

— Новые цели! — центурион вновь повысила голос, но перед нами ничего не изменилось.

Старые, пробитые мишени остались стоять, новые и не подумали выскочить из-под земли. Опять что-то накрылось в системе управления, или оператор из бортовой обслуги заснул на посту.

— Дерьмо! — прорычала Лиргана. — Я им собственные яйца в глотку затолкаю! Оставаться на месте!

Я оглянулся, и увидел, что она несется прочь широкими шагами — ну и отлично, от начальства подальше, к кухне поближе, так пять месяцев и пройдет, вернусь к семье, к Юле и Сашке…

— Что ты делаешь, ради Гегемона?! — воскликнула лежавшая рядом Диль, и я обнаружил, что расположившийся за ней Равуда не просто поднялся, а еще и навел автомат на меня.

Я мог видеть под щитком забрала его лицо, красивое, правильное, губы в тонкую ниточку, и красные глаза — один в два раза больше другого. Лучше всех у нас стрелял Дю-Жхе, узкоглазый ферини, но Равуда мало ему уступал — с пяти шагов не промахнется.

Что с ним не так?

— Э, что за ботва? — я начал подниматься.

Взгляд Равуды просто кипел ненавистью, и не было сомнений — он готов стрелять.

И я не понимал, в чем дело.

Ну да, подрались мы в первый день, но это лишь недоразумение, иногда бывает. Навешал он мне знатно, синяки пока не рассосались, но драка была честной, и я обиды на него не затаил.

Между двумя мужиками такое случается, но потом — если это настоящие мужики — вопрос считается закрытым.

— Лежиии, — прошипел Равуда.

За спиной у него виднелся Фул, еще дальше переминался с ноги на ногу Молчун, тот самый хилый на вид альбинос, которого я заметил в первый день — его звали по прозвищу, как и Крыску. Вся свита нашего мускулистого красавчика, шакалы при тигре.

— Остановись, боец, — бросил из-за моей спины Аюльвао, плотный, весь покрытый белесым пухом бюдрака: он был старше всех нас, по земным меркам ему перевалило за тридцать, и он был помешан на всем военном — на оружии, уставах, тактике и стрельбе. — Нельзя наводить ствол на соратника!

— И тебя завалю, волосатик, если надо будет. О, да-да… — проговорил Равуда, но взгляда от меня не отвел, и в голосе его не было ненависти — ясно, что претензии у него только ко мне. — Но сначала тебя… и не насмерть, а в руку, в ногу, в пах… чтобы мучился. Готов?

Что делать? Этот сумасшедший меня сейчас пристрелит! Лирганы нет рядом! Йухиро отпросился на какую-то свою церемонию! А больше авторитетов для него нет!

— Ты еще в спину мне выстрели, храбрец, — сказал я, медленно подтягивая ноги.

Если что, прыгну вперед, через бруствер, глядишь он и промажет, а там суматоху заметят офицеры.

— Я… — начал Равуда, но его перебил хриплый визг.

Я аж вздрогнул, и завертел головой, пытаясь сообразить — откуда этот дикий звук?

Высокая, фигуристая девка, чьего имени я не запомнил, хотя мы вроде знакомились, каталась по земле и лупила по ней кулаками. Глаза ее бешено вращались, изо рта шла кровавая пена, и словно пузыри в ней лопались надрывные, истошные выкрики.

— Помилуй нас Святые Предки, — сказала Диль. — Это… это же переводчик… Гегемона Силой и Светом мы сохраняем ясность разума, да пребудет он с нами вечно, приносящий Главную Жертву…

Равуда тоже уставился на бесноватую, опустил автомат.

— А что с переводчиком? — спросил я.

Вспомнился офис, кушетка, на которой мне вживляли эту штуку, и то, как паршиво я тогда себя чувствовал. Симптомы — головная боль, головокружение, ощущение, что я сразу в нескольких местах — вернулись вчера, и меня сильно напугали, но дело было вечером, перед самым отбоем, а к утру все прошло.

Но сейчас я снова напрягся.

— Ахххррррыыы… — выдавила девка, и ее выгнуло дугой, в какой-то момент она встала на затылок и пятки, точно йог, а следующий момент сжалась, как эмбрион, и ее вырвало кровью.

— Он у нее плохо вжился, — пояснила Диль. — И работал странно… Она жаловалась… Боли в затылке, галлюцинации.

Тут я не просто напрягся, а похолодел — неужели меня ждет нечто подобное? Отлично — если не пристрелит вон тот красноглазый псих, то сведет с ума вросший в голову нелюдской прибор!

Хрен редьки не лучше!

Пока мы пялились на бесноватую, Аюльвао вскочил и оказался между мной и Равудой.

— Остановись, боец, — повторил он.

Равуда улыбнулся, и я не знаю, что бы он сделал дальше, если бы в этот момент не вернулась Лиргана.

— Чего замерли, куски дерьма? — прорычала она, и красная точка прицела пропала с моего забрала — все, центурион отключила наше оружие, им теперь можно только драться, как дубинкой. — Держать ее надо было, чтобы себе не повредила! Помогай, ты!

И во вскинутой руке ее блеснул шприц, полный синей жидкости.

Святилища для поклонения Гегемону и его предкам располагались на каждой из палуб. Ходить туда никто не заставлял, за непосещение не наказывал, баллов опыта за визит не давали, и все же многие таскались туда дважды в день, утром и вечером — кто отдохнуть от казармы, кто и вправду помолиться.

Как-то пошел и я, из любопытства.

Святилище оказалось не одним помещением, а целым комплексом — круглый зал, окруженный колоннами, и куча таких же круглых молелен, только поменьше, словно лепестки вокруг соцветия. В центральном зале обнаружилась громадная статуя нынешнего Гегемона из черного камня, в комнатах стояли изваяния его предшественников, и я вытаращил глаза, обнаружив среди них женщин.

Правили государством, что раскинулось на сотни звездных систем, кайтериты, краснокожие и красноглазые родичи моего «друга» Равуды, и они же основали эту империю пятьсот тринадцать лет назад. Храмы они украшали не только статуями, стены покрывала резьба — сплошь битвы, огромные корабли, горящие планеты, стоящие на коленях враги, похожие на смесь осьминогов с лошадьми; там, где не было резьбы, висели полотнища тяжелой ткани, золотой и алой, пахло всюду пылью, затхлостью и горелыми веревками.

Явился я поздно, народу в храме почти не было, всюду царил полумрак, перед статуями колыхались синеватые огоньки масляных лампадок — их ставят, как у нас свечи, когда просят чего-то, а просить у обожествленных правителей может кто угодно, даже варвар, только что ставший солдатом.

— Привет, — сказали из-за колонны, когда я собрался заглянуть в молельню, посвященную Первому Предку, основателю Гегемонии.

Я невольно вздрогнул.

Невысокая фигура подошла ближе, и я с удивлением обнаружил, что это Крыска: волосы растрепаны, глаза в сторону, как обычно.

— Привет. Чего тебе? — спросил я.

— Это, отблагодарить, — она причмокнула и втянула голову в плечи, словно ожидала удара. — Ты вступился за меня… — новое причмокивание и вороватый взгляд мне в лицо. — Спасибо.

— Не надо, зачем… — забормотал я.

Но она с неожиданной решительностью схватила меня за локоть и потащила в комнату Первого Предка, где не было никого. Через миг меня прижали спиной к холодной стене, и горячая твердая ладошка ее оказалась у меня в паху.