Мужская работа (СИ) - Казаков Дмитрий Львович - Страница 24

— Привет, — и я осторожно потянулся к нему.

Котик не отпрянул, позволил себя погладить, издавая тихое похрюкивание, а потом легонько ударил меня лапой, но не когтями — а я помнил, какие царапины остались на лысине у Равуды — а бархатисто-мягкой присоской, и припал к полу, всем видом показывая, что собирается поохотиться на меня.

— Хочешь играть? Нуу… — и я сделал вид, что собираюсь схватить Котика, а потом отдернул руку.

Он прыгнул и шлепнул меня по запястью, но тут же снова приготовился к прыжку.

Так мы играли некоторое время, то он нападал и пытался сцапать меня за кисть, то я делал вид, что сейчас загребу Котика поперек живота, а он уворачивался и лупил меня передними лапами, а потом я услышал шаги, и решил, что это возвращается центурион-хозяйственник… Но потом осознал, что шаги не очень похожи на его топот, да и тяжелого сопения не слышно.

Меж стеллажей мелькнул стройный силуэт, и сердце мое пропустило удар.

Котик зашипел и метнулся в сторону, затаился под стеллажом, остались только золотые искры его зрачков, но в следующий момент и они погасли, а рядом со мной оказалась Юнесса.

— Я искала тебя, — проговорила она, глядя на меня так нежно, словно я только что спел ей любовную серенаду на десять куплетов.

— Да ну? — спросил я без особого дружелюбия.

Из-за этой красотки мне прилетело по морде один раз, меня чуть не искалечили, и могут искалечить, если кто-то обнаружит тут нас вдвоем, и стукнет Равуде или его приятелям…

И все же как она хороша — при одном взгляде на Юнессу у меня чесались кончики пальцев, мне хотелось обнять ее и прижать к себе. А она все это время обнималась и миловалась с Равудой, давала ему держать себя за жопу у всех на виду, облизывала его мерзкую разноглазую физиономию, и в такие моменты я мрачнел, отворачивался, старался думать о том, что меня ждет Юля, и что я должен хранить ей верность.

Эй, мысли о верности, где вы сейчас? Ау! Вернитесь!

— Ну зачем ты так, так? — Юнесса моргнула, и из ее ярких синих глаз выкатилось по слезе.

Она наклонилась и опустила руки мне на колени, и от этого прикосновения вообще все мысли покинули мою голову. Я отпрянул, и шарахнулся затылком о металлическую полку, та зазвенела вместе с моим черепом.

— Вот пальцем деланный! — Юнесса смеялась сквозь слезы. — Больно тебе?

— Э, ух… а ты… думаешь? — прокряхтел я, изо всех сил сдерживая рвущиеся с языка ругательства.

Я хотел, чтобы она убрала руки… и хотел, чтобы она никогда их не убирала.

Нежнейшие щеки, точно два персика, губы полные, шевелюра курчавая, как руно барашка… стройная шея, в вырезе майки колышутся две налитые выпуклости, и там кожа еще нежнее…

— Я пришла к тебе, глупый, — Юнесса наклонилась еще ближе, я ощутил ее запах, так непохожий на запах других женщин — мёд, скошенная трава.

Интересно, все девушки занга пахнут так, или только эта?

— Зачем? Ты же знаешь, что меня чуть не убили из-за тебя?

Юнесса почти коснулась своими губами моих, и я уже сам потянулся к ней, но тут она отшатнулась, синие глаза полыхнули гневом, и маленькая ладошка шлепнула меня по щеке.

— И что? — воскликнула она. — Такая ерунда тебя остановит, остановит?

— Ерунда? — я вспомнил, как Равуда с дружками метелили меня в молельне. — Сломанные ребра и отбитые почки — ерунда?

— Я же хочу тебя! — гнев исчез с ее лица, его место заняли тревога и нежность. — Мечтаю о тебе, ага!

Я вспотел — да она просто издевается надо мной, она провоцирует меня, наслаждается своей властью.

— Ты ко всем мужикам с этим ходишь? — спросил я, стараясь вызвать в себе злость к этой потаскухе, готовой спать с одним мужиком, а потом заигрывать с другим, со вторым, с третьим, со всеми сразу.

— Зачем ты меня обижаешь? — Юнесса всхлипнула. — Только ты! Больше никого!

— Тогда почему ты с ним, чтоб я сдох?

— У меня не было выбора! Он просто пришел и взял! — она смотрела на меня чистыми, невинными глазами школьницы. — Но я надеюсь, что ты меня спасешь! Сможешь! Но если ты боишься, боишься, то я…

— Никого я не боюсь! — выпалил я.

И тут она меня поцеловала, качнулась вперед, и впилась губами в мои, и я не смог устоять, ответил. Меня ошпарило с головы до пят, я забыл вообще обо всем, о том, где нахожусь, кто я, зачем я тут, помнил только об этом сладостном прикосновении, которое длилось, длилось и длилось.

А потом Юнесса отодвинулась от меня, и я вернулся в обычный, холодный мир.

— Теперь веришь? — спросила она.

Я не знал, что и думать, да и думать в этот момент мне было нечем, в мозгу не осталось крови, она вся устремилась вниз.

— Давай… еще… — выдавил я, и потянулся к ней.

— Нет! Ты трус! Докажи свою смелость! Я буду твоя! — выпалила Юнесса.

Она развернулась и зашагала прочь, виляя бедрами, точно манекенщица на подиуме.

— Хрр, — неодобрительно сказал Котик из-под стеллажа, когда она исчезла.

— Хоть ты молчи, а? — ответил я, а зверек вылез из-под стеллажа и принялся тереться о мои лодыжки, толкать меня головой, словно настоящий кот, и на морде его читалось искреннее участие.

Глава 11

На очередном сеансе связи я оказался не первым, а последним.

В остальном все было так же — смесь запахов горячего песка, огуречного рассола и бензозаправки, пульсирующая груда плоти цвета безумия и торчащий из нее стебелек с телефонной трубкой, крохотный нелюдь в зеленом плаще из блестящих чешуек, под которым не видно ничего.

Я поговорил с мамой, она пожаловалась на здоровье, и я расстроился, поскольку голос ее звучал и правду устало. Мелькнула мысль, что может быть меня отпустят домой на пару дней, чтобы я убедился — с ней все в порядке, но я тут же эту мысль ликвидировал: отпустят, только если я разорву контракт, а это означает никаких денег, никакой операции.

Потом мама пропала со связи, и в трубке оказалась Юля.

— Привет, — сказала она негромко. — Ты как? Почему у меня твой номер на экране?

Этого я и сам не знал, и только сердито глянул на тиззгха, который замер в углу оружейки уродской новогодней елочкой.

— Привет… я не с мобильного звоню… — только и смог выдавить я. — Да ничего я. Про Сашку расскажи!

Рассказ про дочку оказался коротким и грустным — обследование закончили, из больницы их выписали, осталось только сидеть дома и ждать операции; Сашка слабеет, таблетки не очень помогают, бледная и сонная, все время спрашивает про папу и даже плачет. Но буквально на днях шлепнулся на счет очередной перевод от моих работодателей, так что без денег они не останутся.

— За что хоть тебе такие деньги платят? Что ты там делаешь? Это очень опасно? — спрашивала Юля, в голосе ее звучало беспокойство, а я со стыдом и раскаянием думал, что ухитрился ей изменить даже тут, где рядом нет ни одной человеческой женщины, и собираюсь изменить еще, если удастся заполучить Юнессу.

При мысли о рогатой красотке мне стало физически плохо, и я решил, что нет, хватит, больше никогда!

— Я не могу тебе сказать точно, такая ботва, — пробормотал я. — Меня заглушат. Вспомни прошлый раз?..

— Но хоть отвечай на мои вопросы! — я ощущал раздражение Юли, и знал, что другая женщина в такой ситуации орала бы и бегала по стенам, проклиная меня, и снова радовался, что мне невероятно повезло с женой. — Тебя увезли с… ты ведь очень далеко?

— Ну да.

— И ты должен убивать других?

От этого вопроса я вздрогнул, но вот ответить на него не смог — трубка разродилась негодующим треском и в ответ на «да», и на попытку ответить косвенно, типа «сама все понимаешь» или «лес рубят — щепки летят».

— Да дайте мне поговорить нормально! — прорычал я в адрес тиззгха.

— Не вссссе можжжжно оззззвучивввать, — протянул тот, и плащ его с шелестом заколыхался.

Я сжал кулаки, и пообещал, что когда-нибудь отплачу этому гаду за все унижения.

— Эх ты… — только и сказала Юля, вновь появившись на связи. — Я знала, что так… От судьбы не убежать.