Двойня для босса. Стерильные чувства (СИ) - Лесневская Вероника - Страница 24

Его слова звучат, как приговор. Угроза, что отступать он не собирается.

Напряженно наблюдаю, как Глеб покидает дом, но чувство тревоги не исчезает. Не нравится мне его больная одержимость.

Собираюсь с духом и натягиваю на лицо улыбку. Не хочу детей пугать, они и так подозрительно затаились за моей спиной.

— Кто сказал «завтракать»? — игриво подмигиваю мрачной маме и перевожу внимание на напряженных малышей. — Бабушка сказала «завтракать»! — приседаю, обнимаю их и чмокаю мягкие щечки. — Надо слушаться, а то будет вам «ата-та», — смеюсь звонко, вызывая улыбки на любимых лицах.

— Ой, скажешь тоже! — бурчит мама, но я слышу, что говорит она сквозь улыбку. — Идем, кнопки, мультики смотреть и кашу кушать, — радостно кивает внукам.

Берет малышей за ручки и тянет в маленькую кухоньку. Вика и Витя заметно расслабляются, тараторят что-то на своем и хихикают. Вместе с ними успокаиваюсь и я. С такой командой обязательно прорвемся. Иначе и быть не может.

Глава 3

— Зря ты, — многозначительно бросает мать, пока я пытаюсь «договориться» с малышами и усадить их на высокие стульчики.

Не отвечаю, молча накладываю кашу и ставлю тарелки перед недовольными двойняшками. Они нехотя тычут ложками, выковыривая фрукты.

— Столько времени прошло, а Глеб все еще тебя добивается, — не унимается мать. — Любит тебя мужик, видно же. Даже после измены твоей. И детей чужих принять готов…

— Готов, потому что… — вспыхиваю я, но вовремя себя останавливаю.

О бесплодии Глеба я родителям не рассказывала, как и о его решении тайно оплодотворить меня от донора. Посчитала, что это неэтично. Да и слишком дико, чтобы посвящать кого-либо в разведенную бывшим мужем грязь.

Будет лучше, если все так и останется между нами.

— Я больше его не люблю, — хмыкаю я, потому что больше ничего объяснить не могу.

— Для женщины важно, чтобы ее любили. Чтобы мужчина пылинки сдувал. И тогда все хорошо будет, — произносит назидательно. — А ты… Прожила же с Глебом шесть лет. И дальше бы жила, если бы черт не попутал с другим переспать. Где любовь твоя сейчас? — бередит все еще свежие раны. — Тебе стыдно даже признаться, кто он. Женатик небось. Два подарочка оставил — и свалил в закат. Зато любовь! — тянет возмущенно.

— Это был мой выбор, и я рада, что все так вышло, — бросаю грубо и исподлобья смотрю на родительницу.

— Глупо, девочка моя, глупо, — мама садится рядом и поглаживает меня по спине. — Гордость свою теперь куда подальше засунуть следует! Куда ты с двумя маленькими детьми? Надо решать, как жить дальше! Глеб — единственный вариант. Он вас обеспечить сможет. В столицу переедешь, как ты и мечтала, — убеждает меня, но я отворачиваюсь. — Не понимаю тебя. Вот хоть убей, совсем не понимаю, — сокрушается она.

— Глеб не такой идеальный, каким ты его видишь, мам, — стараюсь говорить тихо, когда внутри все кипит, а сама я борюсь с несносными «малоежками». — Я же говорила, что он изменял мне…

— Ой, брось, — отмахивается небрежно. — Мужчины иначе относятся к изменам. Для них это ничего не значит. Ты смотри, Глеб же за тобой бегает, а не на любовнице женился, — говорит так, будто не произошло ничего страшного. — Изменил, но к жене вернулся. У мужчин бывает…

— Двойные стандарты, — фыркаю обиженно. Только что ведь меня упрекала!

В тот момент, когда я готова взорваться и разлететься осколками, уничтожая все вокруг, в кухню входит папа.

— Что за стереотипы по поводу мужских измен, — вторгается в беседу. — Можно подумать, я тебе изменял когда-нибудь, — с укором глядит на мать. — Так что ж я теперь, неправильный мужик, что ли? Наверстывать надо? — выдает с сарказмом.

— Я тебе наверстаю, — шутливо грозит ему мама. — У Алисы другая ситуация. Ей выкручиваться как-то нужно…

— Пусть Алиса сама свою жизнь строит, как хочет, — подмигивает мне отец. — Наше дело — помогать и не вмешиваться, — чмокает маму в щеку.

Устраивается за столом рядом с внуками, отвлекает их, пока я кормлю по очереди. Сдаюсь, ведь сами они вечность кушать будут.

— В одном ты права, мам. Пора что-то решать, мы и так здесь загостились, — заявляю уверенно. — Поэтому… — лихорадочный вздох, — мы возвращаемся в столицу.

***

Около недели спустя. Квартира Лили

— Лиль, мне очень нужна эта должность, — битый час уговариваю подругу. — Не понимаю, почему ты сама туда не перевелась, как только узнала! Китайский мы с тобой обе знаем в идеале. Про английский вообще молчу. Требованиям соответствуем! — недоуменно качаю головой. — Зарплата заоблачная. С издательством, в котором мы до моего декрета пахали, ни в какое сравнение не идет. И даже выше, чем в филиале Врагова, где ты последние полгода работаешь!

— Пф, не сравнивай даже. Врагов — милаш! Правда, ни одной юбки не пропускает… Но относится к сотрудникам нормально. И домой отпустит, если очень нужно, и по выходным не вызывает. Да и зарплаты мне вполне хватает. Жаль, у Врагова вакансий нет, — окидывает меня сочувственным взглядом. — А про Загорского даже не думай! Зря вообще тебе о нем ляпнула. Ты и дня у тирана этого не протянешь! С твоим-то характером, — фырчит она.

Нервно ерзаю на диване, из которого в нескольких местах торчат пружинки, то и дело впиваясь мне в бедра. Спать на нем и вовсе невозможно, но капризничать не приходится. И так с трудом уговорили хозяйку принять нас с малышами на пару недель. Благо, для них Лиля выделила мягкую кровать.

Успокаиваю себя тем, что трудности временные. На днях оформлю Вику и Витю в детсад, потом устроюсь на работу и сниму отдельную квартиру.

Все обязательно наладится. Еще бы Лиля согласилась помочь…

— Да брось! Я прикинусь лапочкой, — хлопаю ресничками. — Ну, помоги мне!

— Нет, нет и еще раз нет. Да и не смогу я. У него, знаешь, сколько условий именно на эту должность, — пытается припугнуть меня, но я лишь вопросительно поднимаю бровь. — Незамужняя, раз, — загибает пальцы.

— Так я разведена, — хмыкаю я, в очередной раз пробуя на вкус свободу.

— Всегда на связи, два. Ты должна быть готова сорваться к нему 24 на 7, - чеканит подруга. — Личный переводчик в любое время суток обязан оказаться рядом, поэтому и зарплата высокая.

— Разберусь, — отмахиваюсь небрежно.

— В свое ближайшее окружение Загорский принимает исключительно одиноких сотрудников, которые готовы адски пахать, как и он сам. Женщин берет только бездетных, чтобы не отвлекались. Да и вообще, он убежденный чайлдфри. Это три, — победно вздергивает подбородок.

В этот момент ко мне подбегают Витя и Вика. Визжат, жестикулируют: опять игрушку не поделили. Беру своих малышей на руки, целую поочередно — и только потом обращаюсь к Лиле.

— Какие дети? — ухмыляюсь лукаво. — Это будет нашим маленьким секретом. Двойным, — подмигиваю лукаво.

— Ох, не нравится мне твоя идея…

— Ты сама призналась, что у тебя связи в отделе кадров, — тычу в подругу пальцем. — Запиши меня на собеседование к вашему энгри-боссу, — говорю серьезно. — С двойней справляюсь — и с ним справлюсь.

Глава 4

Пару дней спустя

Алиса

Слышу восхищенный визг за спиной и испуганно оборачиваюсь, едва не смахнув со старого трюмо всю косметику и женские безделушки.

За эти годы Лиля видела меня разной. И пополневшей во время беременности, и бледной, держащейся за стеночку после кесарева, и растрепанной мамкой, перепачканной в детской смеси и пюре. Подруга нередко приезжала в дом моих родителей, хоть путь и не близкий. Она охотно возилась с неугомонными двойняшками, а потом вздыхала тяжело и сочувственно качала головой.

«Не-ет, я к детям точно не готова», — чуть слышно выдавала Лиля в конце дня, а я смеялась с ее ошеломленного лица. Она до последнего не верила, что я по-настоящему счастлива. Жалела меня, глупую подругу, «залетевшую» от первого встречного и не успевшую сделать аборт. А я лишь пожимала плечами и обнимала своих малышей. Я знала, что трудности временны, а радости материнства останутся со мной на всю жизнь.