Мародер без диплома (СИ) - Фишер Саша - Страница 13

— Никаких, — Натаха покачала головой и стала заплетать свои роскошные волосы в косу. — Думала денег скопить, но не получилось. Так, слезки.

— Разумеется, пока я ехал в поезде, я набросал первичный план, чем я могу здесь заниматься, — сказал Бюрократ. — Но когда я заикнулся об этом бородатой группе встречи на станции, меня мигом заткнули, не пожелав даже выслушать.

— Ты сам о себе еще ничего не рассказал, — напомнила Натаха.

— Да, конечно, — я вдохнул побольше воздуха и собрался с мыслями. — Меня зовут Богдан Лебовский. Я из Санкт-Петербурга.

— Поляк? — спросил Бюрократ.

— Наверное, никогда не интересовался историей своей семьи, — быстро ответил я, но тут же пожалел об этом. Посмотрели на меня... странно. Надо быть осторожнее в высказываниях, вот что. — В общем, мои родители... врачи. И они считали, что я тоже должен быть врачом, но я учился плохо, бездельничал, занятия прогуливал...

Так, вроде пока идет гладко. Сочиняем дальше.

— Моя семья довольно богатая, так что в деньгах я не нуждался... — так, думай быстрее, Лебовский, за тобой вообще-то еще местная Охранка гоняется зачем-то, а у тебя идей в голове никаких нет. — В общем, месяц назад мои родители не выдержали и вызвали меня на серьезный разговор. Поставили ультиматум, что или я учусь нормально, или они меня... — мысль заметалась в пустой голове, никаких внятных идей не приходило. Так что я выпалил первое попавшееся. — Или они меня отправят в психушку!

Бюрократ и Натаха понимающе кивнули. Уф. Вроде попал в местный образ мыслей.

— Конечно же, я поклялся, что буду учиться, — с воодушевлением продолжил я. — И забил на обещание, как только вышел из комнаты. Однажды я проснулся после очередной гулянки, а я трясусь в машине, из одежды на мне — одна смирительная рубашка, а отец смотрит на меня презрительно и говорит: «Мы пришли к выводу, что ты неуправляемый и асоциальный тип. Доктор Верховцев тебе поможет стать нормальным человеком. В крайнем случае, он сделает тебе лоботомию, я слышал, что после этой процедуры некоторые люди живут вполне нормальной жизнью и могут себя обслуживать...»

— Верховцев? Это который Верховцев? Я знаю в столице троих, но ни один из них не служит психиатром, — Бюрократ задумчиво нахмурил брови.

— Это старый друг семьи, — сказал я и чуть не добавил, что он космический пират вообще-то. — У него частная практика на Васильевском острове. И экспериментальные методы лечения.

— Наверное, однофамилец, — сказал Бюрократ.

— Вообще мой рассказ может быть не очень связным, потому что потом меня лечили электрошоком, и я очень плохо все помню, — сказал я, понадеявшись, что раз слово «лоботомия» им знакомо, значит и «электрошок» они должны знать тоже. В крайнем случае припишу его изобретение герою мультфильма и по совместительству моему лечащему врачу. Но вроде ни Бюрократ, ни Натаха не выказали своего удивления. — Короче, в какой-то момент меня оставили в покое. Я более или менее пришел в себя, а мой сосед по палате сказал, что мне надо бежать, потому что он слышал, что меня объявили неизлечимым, и скоро мне грозит клин в мозг, который превратит меня в овощ. Так что я купил билет на поезд до Ново... николаевска.

— Билет? — переспросил Бюрократ.

— Билет? — переспросила Натаха.

Блин, опять я прокололся!

— Ну это фигурально выражаясь, — попытался я исправить положение. — Я сбежал из психушки, добрался до вокзала и пролез в первый попавшийся поезд.

— А ты думал, что будешь делать в Сибири? — спросила Натаха.

— Была мысль поступить в томский университет... — сказал я осторожно.

— Ого... — Натаха присвистнула.

— А что? Туда так сложно добраться? — спросил я.

— На цеппелине можно, — лицо Натахи стала задумчивым. — Только это дорого. И это... Туда же не всех берут...

— Ну так я и не все! — ответил я и посмотрел на Бюрократа. Похоже, насчет томского университета он ничего не знал. Видимо, какие-то внутренние дела Сибири.

— А я тогда, наверное, подамся на восток, к Байкалу, — неуверенно сказала Натаха. — Мои все погибли, я теперь, получается, одна совсем. Да и Матонин будет меня искать. А Унгерн, я слышала, наемников целую армию содержит, у него там с китаезами постоянные стычки. Так что...

— Слушай, Натаха, — я встал с тюфяка и подошел к ней. — А может нам... это... объединиться? Мы все-таки вместе выбрались из серьезных неприятностей, и все такое... да и планов конкретных у нас нет, мне вот, например, надо считай что жизнь с нуля начинать...

Да уж, речь просто огонь, оратор от бога, сказал, как отрезал... Но мне страшно не хотелось сейчас оставаться один на один с этим вот незнакомым миром. Кроме того, Натаха и Бюрократ выглядели неплохой командой.

— Знаете, Богдан... — лицо Бюрократа стало отвратительно серьезным. Ну да, сейчас он припомнит, что я странненький, уличит меня в какой-нибудь лжи, или окажется, что у него в правом кармане пиджака припрятан циркуляр, согласно которому для составления совместных планов требуется кворум, визирующая сторона и еще какая-нибудь бюрократическая лабудень... — Вообще-то это звучит разумно. Не буду говорить за барышню... То есть, Натаху... Но что касается меня, то я... В общем, этот вопрос стоит обсудить. Как и наши дальнейшие цели и действия.

Я с надеждой посмотрел на Натаху. И опять невольно залюбовался. Она стояла, облокотившись на стену, и кусала пушистый кончик своей огненной косы. На лице ее сменялись самые разные эмоции. Ну давай, Натаху, соглашайся! Мы же будем отличной командой, мы порвем этого твоего Матонина вместе с его Беками, и торговый дом его развалим до щебенки, а самого его подвесим на базарной площади за ноги, а празношатающимся тухлые яйца будем продавать, чтобы он от запаха сероводорода задохнулся... Кажется, я так громко думал, что Натаха в конце концов очень странно на меня посмотрела.

— Натах, ну что там в твоем Иркутске? — говорю. — Может лучше этого Матонина твоего на корм рыбам пустим? Вместе с его Беками?

Глаза Натахи сверкнули так, что могли, кажется, сжечь весь Новониколаевск вместе с пригородами.

— У него там человек пятьдесят, — говорит. — Забор с колючкой и вышки с пулеметами. И еще, говорят, боевой шагоход. Но может врут, сама не видела.

— Да хоть сто! — самоуверенно ответил я. — Сам-то он не бессмертный.

Колючка, пулеметы... Какая знакомая песня! Все-таки два года тактической разведки, из которых год в сплошных командировках по маленьким неизвестным войнам в разных концах мира... Приключение-то на двадцать минут, зайти и выйти. Ну, если подготовиться, конечно. Интересно, что такое боевой шагоход?

— Вообще ты неплохо справился на площади... — ее пронзительные глаза уставились на меня как-то очень пристально. — Где ты научился этому всему? Браслеты... Громилу этого задушил... Ружье держал очень уж уверенно... Не могло же это случайно получиться, ты вовсе не выглядишь как опытный боец. Да и по твоим рассказам ты только и делал, что пил и бездельничал... Нет, меня, конечно, греет мысль насадить башку Матонина на кол и выставить всем на обозрение, но...

Она вдруг замолчала, прислушалась и напряглась всем телом. Прижала палец к губам и гибко, одним движением, как хищная кошка перетекла к закрытой двери. Приложила у ней ухо. Потом бесшумно и быстро приблизилась ко мне. Приблизила губы к моему уху. Она стояла так близко, что я всей кожей чувствовал тепло ее тела.

— Их трое. Или четверо, — сказала она и мотнула головой в сторону темного коридора.

Глава 7. Забота-забота, перейди на Федота...

Бюрократ замер в нелепой позе, держа в руке один ботинок. Я прислушался к тихим голосам за дверью. Похоже, что эти ребята, кто бы они ни были, подошли к самому дому и сейчас просто болтали вполголоса. Собирались они попытаться войти или нет, было еще неясно. Натаха подхватила Бюрократа подмышки и одним движением поставила на ноги. Снова прижала палец к губам, потом показала на пальцах пешехода и еще раз ткнула в сторону темного коридора. Потом указала наверх. И еще раз прижала палец к губам. В общем-то, и идиот бы понял, что она хочет, чтобы Бюрократ тихонечко направился к лестнице и поднялся на второй этаж. А идиотом Бюрократ все-таки не был. Так что он, все еще прихрамывая, медленными шагами пошагал в ту сторону. Когда он скрылся в коридоре, я все еще стоял, прислушиваясь к голосам за дверью. Было неразборчиво. Натаха сделала круглые глаза, потом повторила для меня все те же жесты. Шагай, мол, Лебовский, наверх, фигли топчешься на месте?!