Ребекка - дю Морье Дафна - Страница 51

– Нет, – ответил Максим, – никогда.

– Ваша жена была очень смелой женщиной и ничего не боялась, кроме медленной и мучительной смерти. И она решила избавиться от такого конца. Предполагаю потихоньку и исподволь рассказать обо всей этой печальной истории в Керритсе и в округе, чтобы прекратить возможные сплетни. Очень досадно, что в сельских местностях так любят сплетничать. Люди любят распространять самые невероятные слухи, лишь бы для этого был маленький повод.

Газеты вряд ли будут и дальше заниматься вами. Через день-два все замолкнут.

Сейчас половина седьмого, что вы думаете предпринять дальше? Я думаю заехать к своей сестре – пообедать у нее, а затем последним поездом уехать домой. Она будет очень рада, если вы оба заедете вместе со мной и тоже отобедаете у нее.

– Я очень благодарен вам, – сказал Максим, – но, пожалуй, мне сегодня не хочется обедать в гостях. Необходимо поговорить с Фрэнком, который весь день сидит у телефона и ждет моего звонка. Я думаю, что мы пообедаем в ресторане, переночуем в гостинице и утром вернемся к себе.

Максим повел машину к дому, указанному Джулиеном, и на прощанье сказал ему:

– Невозможно выразить словами благодарность, которую я испытываю к вам за все то, что вы для меня сделали.

– Поверьте мне, – прервал его Джулиен, – вам следует постараться забыть обо всей этой мрачной истории. Уверен, что Фэвелл больше не будет вас беспокоить, а если ему вздумается снова появиться, сейчас же сообщите об этом мне, и я уж сумею с ним расправиться раз и навсегда.

Советую вам устроить себе короткий отпуск, например, съездить за границу для того, чтобы отдохнуть и рассеяться. В Швейцарии в это время года очень хорошо. А кроме того, как только вы уедете, сейчас же прекратятся всякие сплетни по вашему адресу. Старая поговорка верна – с глаз долой – из сердца вон. А ведь мистер Тэбб мог наболтать много всякого вздора, который и служит темой для местных сплетников.

Он собрал свои вещи – пальто, трость, портфель, очки – и сказал:

– Комплект полный. От души желаю вам обоим всего хорошего. Отдохните и ни о чем больше не тревожьтесь.

Мы остались в машине одни, и Максим вновь включил мотор. Мы не говорили между собой, но его рука все время прикрывала и согревала мою.

Я не смотрела по сторонам. Машина остановилась перед маленьким рестораном в одном из узких переулков Сохо.

– Ты утомлена и голодна. Обед пойдет тебе на пользу и мне также. И насчет выпивки Фэвелл был прав, нам нужно выпить бренди. Когда мы пообедаем, мы больше не будем спешить. Где-нибудь по дороге мы остановимся в гостинице и переночуем там, чтобы утром выехать в Мандерли. Ты ведь не захотела бы обедать у сестры Джулиена и поздно ночью возвращаться на поезде. Нет?

Максим допил бренди и взглянул на меня. Его глаза в темных кругах утомления казались очень большими на бледном лице.

– Как ты думаешь, – спросила я, – многое ли знает и о многом ли догадывается Джулиен?

– Думаю, что он знает, безусловно, знает. Но никогда ни слова не скажет.

Он заказал себе еще бренди и медленно произнес:

– Теперь понятно, что Ребекка нарочно стараюсь взбесить меня и для этого лгала. Это был ее последний блеф. Она хотела, чтобы я выстрелил в нее, и вот почему она смеялась, умирая и глядя мне в глаза. Это была ее последняя шутка, и я до сих пор не уверен, что она не выиграла в нашей долгой борьбе.

– Как она могла выиграть? Что ты хочешь этим сказать?

– Не знаю, не знаю, а сейчас пойду звонить Фрэнку.

Я начала есть поданного мне омара и наслаждаться тишиной, думая про себя: Ребекка сделала свою последнюю игру, и больше ничем уже не может нам повредить. Она побеждена уже навсегда.

Через десять минут Максим вернулся.

– Ну, и как Фрэнк?

– Фрэнк в порядке, очень обрадован моим сообщением. Но случилось что-то странное – миссис Дэнверс исчезла, и ее не могут найти. Она никому ничего не сказала, но, видимо, укладывала свои вещи с самого утра. Затем по ее вызову приехал агент с вокзала и около четырех часов увез весь ее багаж,

Фритс сообщил об этом Фрэнку, а Фрэнк просил его передать миссис Дэнверс, чтобы она пришла к нему в контору. Он ждал ее, но она так и не появилась. За десять минут до моего звонка Фритс сообщил Фрэнку, что миссис Дэнверс вызвали к телефону, и она говорила с кем-то. Это было, вероятно, в начале седьмого. Без четверти семь он постучал в дверь к миссис Дэнверс и нашел ее комнаты пустыми. Очевидно, она ушла прямо через лес, потому что мимо домика привратника и через ворота она не проходила.

– По-моему, это очень хорошо, – сказала я. – Нам все равно нужно было с ней расстаться.

– А мне это не нравится, – ответил Максим, – совсем не нравится.

– Но она ничего не может нам сделать. Вероятно, ей позвонил Фэвелл, рассказал все относительно доктора Бейкера и высказывание Джулиена по поводу шантажа. Они просто испугались и предпочли исчезнуть. И нам они уже не могут навредить.

– Я думаю не о шантаже, – сказал Максим.

– А что же еще они могут нам сделать?

– Нам нужно последовать совету Джулиена и постараться обо всем забыть. И на коленях благодарить Бога за то, что все это закончилось.

– Обед стынет, Максим, а ты очень нуждаешься в нем.

Я чувствовала себя лучше и спокойнее после того, как поела.

Я больше не буду ни робкой, ни застенчивой, подумала я про себя. Вернусь домой и возьму в руки все хозяйство. И скоро всем покажется, что так было всегда, и никто даже и не вспомнит о миссис Дэнверс.

– Я уже сыт, – сказал Максим, – и хочу только кофе, очень крепкого, черного, и счет, пожалуйста, – сказал он официанту.

Я пожалела, что он не захотел посидеть в ресторане еще немного, и нехотя последовала за ним к машине.

– Я надеюсь, ты сможешь заснуть в машине на заднем сиденье, если я заверну тебя в плед и уложу.

– Я думала, что мы останемся ночевать где-нибудь в гостинице.

– Так я предполагал раньше. Но теперь у меня такое чувство, что нужно торопиться домой, что без меня там что-то случилось. Сейчас без четверти восемь, и к половине третьего мы сможем быть дома.

Он закутал меня в плед, уложил на подушки на заднем сиденье и сам сел за руль.

Я уснула и видела легкие приятные сны, а потом проснулась.

– Который час? – спросила я.

– Половина двенадцатого, и мы уже приехали половину дороги. Постарайся снова заснуть.

– Я очень хочу пить.

Он остановил машину в ближайшем населенном пункте. Работающий в гараже мастер сказал нам:

– Моя жена еще не спит, она сейчас подаст вам чай.

Я жадно выпила его, а Максим нетерпеливо поглядывал на часы. Мы были снова в пути, и я опять задремала. Но теперь мне уже снились какие-то страшные сумбурные сны – в вашем прекрасном парке уже ничего не росло, не было цветов, не было и Счастливой долины. Везде был хаос нерасчищенного леса, разрослись сорняки, крапива. И вместо веселых птичьих голосов слышалось только уханье совы.

– Максим! – закричала я, – Максим!

– В чем дело? Я здесь, с тобой.

– Меня мучают кошмары, я не хочу больше лежать здесь и спать. Я сяду рядом с тобой. Который сейчас час? Двадцать минут третьего? Как странно, что холмы впереди кажутся розовыми, как будто уже наступил восход солнца.

Я продолжала наблюдать небо, которое с каждой минутой становилось все розовее и розовее.

– Северное сияние видно ведь зимой, а не летом, – удивилась я.

– Это не северное сияние, это – наше Мандерли.

Я взглянула ему в лицо, выражение его глаз испугало меня.

– Что это такое, Максим, что это?

Он гнал машину на предельной скорости, и мы уже въехали в Лэнион. Перед нами лежал залив, но на том месте, где прежде стоял наш дом, бушевало огромное пламя, и горизонт выглядел ярко-красным, словно он был залит кровью. Огромные языки пламени взмывали к небу, и до нас уже долетали клочья сажи, принесенные соленым морским ветром.