Правь, Британия! - дю Морье Дафна - Страница 16

Эмма замолчала. Он говорил, как будто читал вслух сегодняшнюю газету. Она внезапно почувствовала себя абсолютно сбитой с толку, ни в чем не уверенной. Как его слова напомнили сказанное вчера в Полдри мистером Трембатом: «Мы должны вести себя как полагается, а иначе…»

– Как бы то ни было, – сказал с улыбкой лейтенант Шермен, – вы слишком молоды и красивы, чтобы задумываться о таких неприятных вещах, тем более, ничего плохого еще не случилось. Вы придете на фейерверк на пляже? Обещаю, будет очень красиво.

– Да, – ответила Эмма, – я приду. Хотя бы для того, чтобы присмотреть за бабушкой.

Из дома на дорожку вышли Мад и леди из Бостона, и Эмме показалось, что после инспекции миссис Хаббард улыбается уже не так широко, как раньше. Она выглядела уставшей и что-то записывала в блокнот.

– Последний вопрос, – сказала она Мад. – Ваш дом называется Треванал. Вы сказали, что «тре» означает дом, что же тогда значит «ванал»?

– Церковная десятина[8], – с готовностью объяснила Мад, – амбар, где хранится церковная десятина, – это скиберванал, но слово «скибер» мне показалось таким некрасивым – остался только «ванал». Так что в старину здесь был амбар, конечно.

– Но, – проговорила Марта Хаббард, продолжая записывать в блокнот, – если я не ошибаюсь, вы говорили, что в вашей комнате для гостей спал король Марк, а в алькове стояла брачная постель Изольды?

– Совершенно верно, но это было до того, как этот дом превратили в амбар. Когда я купила его двадцать лет назад, альков был набит мешками с зерном. Зерно было повсюду… А, ты здесь, дорогая…

Мад с вызовом посмотрела на внучку. Она, как и Эмма, знала, что леди из Бостона принимает ее откровения за чистую монету.

– Я верю и надеюсь, – сказала Марта Хаббард, пожимая руку хозяйке дома, – что мы установили полное взаимопонимание, и, если вам нужна дополнительная информация о нашей организации и ее работе в СШСК, непременно сообщите мне.

– Не забудьте привести мальчишек и Эмму на фейерверк! – напомнил лейтенант. – Не говоря уже о чучеле!

Мад улыбнулась, провожая их к джипу:

– О чучеле не забудем.

Как только машина скрылась из виду, Мад позвала:

– Терри! Где ты?

– Зачем тебе Терри? – с подозрением спросила Эмма. – Сейчас он должен на кухне помогать Джо.

– Пусть поможет мне, – ответила Мад, – и все остальные ребята тоже. Ты слышала, лейтенант Шермен просил принести чучело.

Она вдруг задумалась, глядя, как в холл вошел Бен, держа в руке пучок флажков и жуя остаток розового леденца. Похоже, что Марта Хаббард выдала ему немало подарков, так как в другой руке он сжимал бенгальский огонь, шипящий и разбрасывающий искры.

– Хм, – сказала Мад.

Эмма посмотрела на бабушку. За этими «хм» всегда стоял какой-то смысл. Иногда это означало, что она уносилась куда-то мыслями, была застигнута в середине воспоминаний, либо имело практический смысл – скажем, угаданное слово в кроссворде или отгадка к акростиху.

– О чем ты думаешь? – спросила Эмма.

Мад смотрела, как самый младший из ее выводка идет к ней с сияющим от радости лицом.

– Этого ребенка можно научить всему, что угодно, – сказала она.

Морские пехотинцы расчистили часть пустыря между болотом и проволочной оградой, окружавшей их лагерь на пляже. В центре площадки лежала куча плавника и хвороста. Уже целые толпы народа собрались посмотреть щедро обещанные военными развлечения. Родители с детьми, мальчишки и девчонки постарше, местные лавочники, рабочие с глиняных карьеров, докеры, жители ближних деревень и, конечно, сами морские пехотинцы – они приветливо улыбались, гладили детишек по голове, болтали с девушками, – всем своим видом, излучавшим добродушие, они показывали, как должно выглядеть «сотрудничество», хотя бы и не такое «культурное», как ассоциация Марты Хаббард. Повсюду мелькали флаги СШСК – мистер Либби, хозяин «Приюта моряка», водрузил такой флаг на мачту около паба, и в этот ясный, тихий и довольно теплый для ноября вечер он даже вынес на газон столы и стулья для клиентов, чтобы те могли, попивая пиво, наслаждаться фейерверком.

Вокруг царила атмосфера ожидания. Даже Эмма перед выходом из дома ощутила себя слишком взрослой и, чуть было не оставшаяся с Джо и Дотти, которые твердо отказались идти, почувствовала необычность происходящего, словно она внезапно перенеслась куда-нибудь в Италию или Францию. В лицах, одежде и поведении морских пехотинцев, сновавших в толпе местных, было что-то иностранное – нет, тут уже не итальянское или испанское, скорее из старого кинофильма, вестерна, в котором говорится о пограничных фортах, о переселенцах, а «Приют моряка» превратился в салун с вращающейся дверью. Казалось, что в любую секунду оттуда выйдет кто-нибудь в ковбойской шляпе, с двумя пистолетами и кобурах на поясе. Местные ребята, приятели Джо и Терри, проходя мимо, говорили ей: «Привет!» – и она отвечала им: «Привет!», к ним она привыкла, это всего лишь местная молодежь, а вот морские пехотинцы – эти оглядывали ее, в их взгляде чувствовалась какая-то уверенность, и взгляд, и небрежная походка, смешки и подталкивание друг друга локтями, странный акцент – все это было непривычно, не похоже на поведение туристов, приехавших посмотреть Корнуолл, это была уверенная поступь завоевателей, оккупантов. И как это ни странно, в этом было что-то привлекательное.

Кто-то коснулся ее плеча, и она увидела Уолли Шермена, лейтенанта, – теперь Уолли звучало менее абсурдно, – и он взял ее под руку.

– Отлично поработали ребята, ведь правда? – спросил он, указывая на кучу хвороста.

На какую-то секунду Эмма не поняла, о чем речь, подумала, что он говорит об их ребятах, мальчишках Мад, но он, конечно, имел в виду морских пехотинцев.

– Потрясающе, – ответила она. – Только бы чучело не развалилось. Бабушка и Терри трудились над ним целый день. Само собой разумеется, я не была допущена и результат не видела. Думаю, оно наряжено в старые одежки мальчишек, да и бабушкины.

– А где ваша бабушка? Я не видел ни ее, ни ребятишек.

Он осмотрелся по сторонам, выискивая их в толпе, Эмма – тоже.

– Она только что стояла у паба, – сказала ему Эмма, – ждала Трембатов – это наши друзья-фермеры. Терри и мистер Трембат должны были привезти чучело на «лендровере» с фермы. Судя по всему, оно такое большое, что не поместилось в багажник нашей машины.

Лейтенант рассмеялся.

– Вот так чучело, – сказал он и затем, выводя Эмму из толпы, туда, где начинался спуск к пляжу, тихо прошептал: – И вот так девушка.

Вот, подумала Эмма, если он хочет что-то начать, а так, без сомнения, и есть, то настал момент либо оставить его в дураках, либо не задерживать, и вперед… Вопрос в том, чего же хочу я? Несколько влажных поцелуев и взаимная неловкость, и так при каждой встрече, к чему, в конце концов… Она посмотрела налево и в тени нависшего утеса различила две фигуры, – очень удобная там пещерка, – которые в этой вселенской игре продвинулись на шаг дальше них. Что ж, почему бы и нет; Уолли обнял ее обеими руками, и они прильнули друг к другу. Это добавило новизны к ощущениям, вызванным сегодняшним вечером, толпой, всеобщим возбуждением. И затем грохот, взрыв – первая ракета взметнулась в воздух, расколов небо и осветив окружающий мир: все, как один, замерли и произнесли: «Ах!..»

Лейтенант ослабил объятия, две фигуры слева расцепились, и, пока падал фейерверк, Эмма заметила, что это Миртл Трембат, подружка Терри, и капрал Сэгг, один из подчиненных Уолли. Все четверо одновременно пережили ужас узнавания, но сделали вид, что не знакомы; капрал весьма тактично, опираясь на свой богатый опыт, повлек свою жертву, отвечавшую смехом и протестами, в глубь пещеры, а Эмма, засунув обе руки в карманы куртки, вдруг ощутила в себе нежелание, отвращение. То, чему она позволила произойти, оказалось неинтересным, разочаровывающим, дешевым, и она не могла понять, возникло ли это отвращение оттого, что она и Миртл делают одно и то же, – Эмма знала, что такая реакция – проявление снобизма, – или оттого, что капрал Вэгг и лейтенант Шермен приняли девушек как нечто само собой разумеющееся, расценили их как одно из дополнительных удобств, предоставляемых оккупацией.