Отныне моя (СИ) - Зубавина Анна - Страница 10

Через несколько минут она сделала над собой усилие, вытащила из кармана джинсов детский блокнотик величиной с пол-ладони, позаимствованный у дочки, и обломок карандаша.

Свекор перед высадкой на лесопилку провел с Катей ликбез — немного рассказал, как и что: кубатуру как рассчитать, навскидку выход деловой древесины определять и еще некоторые премудрости. А теперь она науку на практике познавала! Мать ее за ногу, эту практику!

Катя быстро застрочила в блокнот номера машин, приезжающих на базу. Она их запомнила наизусть.

«Зачем ему номера машин понадобились, непонятно. Запоминай и записывай украдкой! А ослушаться не смей», возмущалась про себя Катя.

Хлопнула дверь и в вагончик вошел бригадир, юркий чернявый мужчина с хитрыми бегающими глазами.

— Катерина, ты здесь? Все пишешь! — голос Романа как будто обмазал ее всю медом, но взгляд, колючий и недобрый, воровато скользнул по блокноту. — Домой поезжай, хватит, наработалась на сегодня! Не бабское дело — на лесопилке ошиваться.

— Больно ты заботлив. У тебя свое дело, у меня свое! — отрезала Катя.

Бригадир не смутился, добавил во взгляд игривости и приглушил голос:

— Плохо тебе, наверное, без мужика-то! Да и скучно! На лесопилке особо не развлечешься и возле больного свекра крутиться мало радости. — Роман притворно вздохнул: — Давай с тобой в Артемьевск прокатимся! Да хоть вечером сегодня или в любой день, как скажешь, а?! Обещаю — не пожалеешь! — и провел рукой по Катиной спине лениво и медленно.

Катю чуть не стошнило от омерзения. Она резко встала:

— Не смей меня лапать, козел!

— И что мне будет? — глумливо оскалился бригадир.

— Кастрирую! Не забывай, я ветеринар! — выплюнула она ему в лицо.

— Ладно ерепениться! Все знают, что Андреич того — сдулся! Бизнес продать придется! — Роман сел на скамейку, расслаблено закинул руки за голову и потянулся. — Ты уж словечко замолви перед ним. Чтоб, типа, мне продал! А я перед тобой в долгу не останусь. Порадую ласками по полной программе, да и деньжат подкину лишний раз!

— Не боишься, что свекру наш разговор передам? Утром тебя отсюда выставит!

— Не докажешь! Я скажу, что ты наговариваешь. Ко мне пристаешь — тяжко тебе без мужика! — бригадир сально ухмыльнулся.

Катя вдруг внезапно успокоилась. Ее охватила холодная ярость.

— Что разболтался — уймись! Не забывайся! — она кивнула куда-то в сторону. — Вон сколько порядочных и честных людей без работы ходят. На твое место очередь выстроится!

— Ах, ты… — сжал кулаки бригадир, на его смуглом лице заходили желваки.

Он резко развернулся и выскочил из бытовки, саданув дверью.

Катю сотрясал озноб от пережитого унижения:

«Ну, сволочь, не пойду я у тебя на поводу, не мечтай! Чего придумал — бизнес Озеровых к рукам прибрать! Не будет этого!» — она гордо вскинула вверх руку со сжатым кулаком.

Запихала блокнот с обломком карандаша в карман и вышла из вагончика. Родная синяя «семерка» неприкаянно ждала ее возле навеса с пиленым лесом.

Вечером Катя, сердитая и насупленная, докладывала свекру о прошедшем дне.

— Пап, не нравится мне Роман, хоть тресни, — она нервно принялась кусать и без того неприглядный обломок карандаша. — Он говорит, что бизнес твой выкупить хочет!

— Тебе с ним в койку не прыгать: нравится — не нравится, — пробурчал Сергей Андреевич. — Ты мне факты давай, чем прижать его! А что выкупить хочет, это не криминал. Хотеть не грех! А вдруг продам?!

Катя криво усмехнулась. О происшедшей стычке с бригадиром она благоразумно умолчала. Будоражить угнетенную болезнью нервную систему свекра не решилась. А вдруг ухудшение наступит от расстройства?!

— Ты подумай, пап, какие факты я могу предоставить? Я же не ревизор! Все равно он сделает все так, что не подкопаешься! — Катя задумчиво свела брови к переносице. — Он тебе наличность сдает, с документами, которые приносит, все сходится?

— Сходится! Но чувствую — химичит он что-то! Чутье меня никогда не подводило!

— А если взять и уволить? По недоверию!

— Просто — не могу! — отрубил свекор и пристукнул с досады ладонью по тумбочке. — Что я скажу? И заменю кем?!

Катя монотонно качала ногой и размышляла. Молчание затягивалось.

— Нина Игнатьевна мне по секрету доложила, — заговорила Катя, — что через две недели тебе назначат усиленное лечение: прокапают и физиопроцедуры проведут. Ты уже сейчас почти без кислородной поддержки обходишься, по первому этажу свободно ходишь, а после лечения еще больше окрепнешь! Я буду возить тебя на лесопилку, и ты сам во всем разберешься!

— А до этого, что же, все на самотек пустим?!

— Ладно, — вздохнула Катя, — побуду у них пока под носом, как красная тряпка для быка. Лишнего, глядишь, не позволят, побоятся!

Сергей Андреевич как-то приободрился, услышав от нее про оптимистичные прогнозы врачей. Глаза заблестели деловым интересом, на щеках проступил слабый румянец.

«Попадет мне от Нины Игнатьевны за длинный мой язык!» — струхнула в глубине души Катя.

— Пап, если ты разрешишь, я начну тайком кандидата подыскивать вместо Романа. Может, и повезет нам! — вздохнула она.

— Ага, щас, повезет! — в сердцах крякнул свекор. — Ромка умен, образование специальное имеет, да и опыт — лет двадцать! Я его молодым парнишкой из разваливающегося леспромхоза переманил! И работяги у него вот где! — Сжал он в кулак слабые пальцы.

— Посмотрим-посмотри-и-м, — загадочно протянула Катя. — А насчет того, что все знает и умеет, так и медведей учат! Главное, чтобы человек честным был и добросовестным.

Она поднялась и подошла к окну. Солнце уже опустилось за лес, повесив над ним розовую дымку, теснимую со всех сторон грузными темно-серыми облаками.

— Поеду я, баба Люба с Соней заждались к ужину. Ладно, поработаю у тебя еще немного детективом! — она обняла на прощание свекра и вышла из комнаты.

Еще с дороги, на подъезде к дому, Катя заметила стоящую у ворот «Газель»: «Темур Амоян пожаловал!» — обрадовалась она. На душе потеплело.

Темур, езид по национальности, был владельцем небольшого фермерского хозяйства. Катя очень уважала этого бесконечно трудолюбивого и преданного своей семье немолодого человека. Когда-то давно он обосновался здесь в заброшенном селе Пологовка.

Катя вышла из машины и с трудом удержалась от смеха.

На лавочке перед домом бабы Любы сидела весьма колоритная троица. Посредине восседал Темур, коренастый мужчина со смоляными волосами и черными большими, как сливы, глазами на горбоносом, с восточными чертами, лице. Он с серьезным видом лузгал семечки из огромного хрусткого пакета, прижимая его к округлому животу. С одной стороны от него сидела баба Люба, с лютой скоростью запускавшая сухую морщинистую руку в пакет и довольно щурясь. С другой — примостилась Соня, цепкой лапкой стараясь задевать горсть побольше. Все трое торопливо сплевывали шелуху от семечек на аккуратно расстеленную перед лавочкой газету.

При виде Кати никто не пошевелился. «Соревнуются, наверное! — предположила она, с легкой обалделостью наблюдая за происходящим. — По принципу кто кого переплюнет».

Покосилась на огромный пакет с семечками и заныла:

— Все, ничья! С голоду умираю, ужинать хочу!

Баба Люба недовольно свела брови, но действо не прекратила. Другие члены команды последовали ее примеру. Наконец Соня смяла пустой пакет:

— Мам, обалдеть, как вкусно! Дядя Темур придумал соревноваться, он семечки с собой привез. Победила дружба! — она облизала потемневшие лоснившиеся пальцы.

— Руки мыть, быстро! — рассердилась Катя и подтолкнула дочку по направлению к дому.

Соня обиженно повела плечами, но ослушаться не решилась.

— Баба Люб, вот и доверяй тебе ребенка, — слегка попеняла Катя старой женщине.

Та сделала вид, что не расслышала и потрусила за Соней. Катя с Темуром остались вдвоем.

— Здравствуй, Темур! Рада тебя видеть, — она приветливо улыбнулась.