Дворец (СИ) - Бутырская Наталья - Страница 27

— Звучит так, будто он заранее сдался, — сказала Цянь Джи.

— Журавля он ставил выше не только собственной жизни, но и всей династии. Выше жизни своих детей! — рявкнул евнух.

— Неправда! — спокойно заметил император Ли Ху. — Младших он за месяц до того отправил погостить к старшим дочерям, в другие страны, хотя никто никогда так не делал. Он не надеялся победить лису.

— Но он делал все, что было в его силах!

— Этого мало, — усмехнулась Мэй. — Если бы я в Академии делала только то, что в моих силах, то меня бы вышвырнули в первый же год. В Син Шидай учат побеждать, а не стараться.

— Да! Госпожа Ван Мэй! Император Ли Ху! Син Шидай! Син Шидай! — воспрянули духом юные слушатели.

Они сидели, не зная, что и думать. То ли их обожаемый учитель Кун молодец, то ли предатель, который ради собственных честолюбивых замыслов едва не поставил страну на край гибели. А слова госпожи Ван дали им опору.

Ши Хэй обнаружил, что снова не взял тушечницу и чистую бумагу. Слова императора Чжи Гун-ди надо обязательно записать. Потомки должны услышать обе стороны, и кто, если не Ши, сможет показать правду?

«Бой перед покоями императора оказался самым ожесточенным и долгим. У защитников на доспехах стояли мощные массивы, четвертый принц оказался неплох в магии и, как и ученики Академии, был увешан кристаллами с Ки. И место они выбрали отличное: узкий проход между деревянными стенами, которые плотным ковром оплели вьющиеся розы, за стенами густые кусты вышиной с два человеческих роста, да и пространство перед самим домом было небольшое. Император Чжи Гун-ди любил уединение. Часто в этот дом к нему приводили детей, и он играл с ними, забыв об императорском величии, как любой заботливый отец.

Кун Веймин не стал посылать людей на прорыв через кусты и деревья. Торопиться уже было некуда. Отсюда не сможет подняться ни один летун, даже самый шустрый и маленький. Победа уже принадлежала господину Куну. Осталось лишь протянуть руку.

Не стал посылать он и солдат генерала Чжена, как тот ни настаивал.

— Ты просто не видел, как сражаются мои ученики, — сказал учитель Кун.

Синшидайцы вышли парами. Так их готовили, так они привыкли».

Ши Хэй посмотрел на императора и его свиту. Никаких возражений не последовало, значит мастер Ши угадал насчет подготовки.

«Тедань и Мэй, Цянь Ян и Уко, Цинь Ниандзу и Му Бокин, Ченглей и Хуан Фанг. Там были и другие известные нынче на всю страну имена.

И у каждой пары был свой способ сражаться. Тэданю было бы достаточно коснуться рукой доспехов, чтобы меч или заклинание Мэй пронзило врага. Но юноша даже не попытался так сделать, он напал с мечом в руках на троих вооруженных до зубов евнухов. Мэй поддерживала его магией: выставляла щиты, вздымала камни из-под ног. Казалось, будто эти двое не сражаются в полную силу, а дурачатся, играют.

Цянь Ян и Уко магией почти не пользовались. Прямые сильные атаки Яна контрастировали с гибким и хищными движениями Уко, которая то и дело вырывалась вперед и била в самые незащищенные места защитников.

Цинь и Му — начертатель и боец булавой. Ченглей и Хуан — мечник и маг…

Вскоре сопротивление было сломлено. Четвертый принц был сражен рукой Цянь Яна».

Как просто это было сказано. «Был сражен рукой Цянь Яна». Только Уко понимала, как тяжело пришлось ее мужу в том бою.

Кто-то убивает, как дышит. Кому-то достаточно придумать хорошее объяснение или оправдание для убийства. Кто-то повинуется чувству долга, перекладывая всю ответственность на того, кто отдал приказ. А кто-то вовсе не должен убивать. Ян как раз из последних. Под руководством Идущего к истоку он стал отличным бойцом, но уроки Старшей Сестры всегда были ему противны. Одно дело — показать мастерство, силу и ловкость, и совсем другое — заучивать, как убить человека с одного удара. Благодаря Старшей Сестре Уко приняла в себе убийцу и даже гордилась тем, что имела такой опыт. Но Ян…

Потому в паре Ян был скорее сдерживающей силой, а Уко наносила смертельные или хотя бы болезненные удары, выводившие противника из боя. А с принцем… Она не успела. Не смогла. Ее удары не могли пробиться сквозь доспехи, а уязвимые места принц прикрыл массивами, и судя по всему, они были на подпитке. Тут ее скользящие движения не помогали. Надо было изматывать. Тедань и Мэй разберутся со своими и придут на помощь.

Тонкий хрупкий Ян против невысокого, но массивного принца. Доспехи с огромными наплечниками создавали впечатление, что у четвертого сына императора плечи торчат на полметра и шея как ствол пятидесятилетней яблони. Ян походил на принца гораздо больше, чем сам принц.

Ян выждал удачный момент, усилил себя при помощи Ки, взревел и пробил мечом пластинчатую шейную защиту. Брызнула кровь. Принц схватился за горло, забулькал, опустился на колено, взглянул на своего убийцу и лишь потом повалился набок.

Кун Веймин, проходя мимо Ян, хлопнул того по плечу и небрежно бросил:

— Молодец!

Молодец? Он даже не посмотрел ему в глаза, не заметил то, что увидела Уко. Недоумение, растерянность, ужас. Боль.

Уко знала, что отличается от остальных ребят в Академии. Спустя год после поступления, когда Уко успокоилась и переступила через былые страхи и унижения благодаря Старшей Сестре, когда почувствовала уверенность в себе, она наконец подняла голову и посмотрела по сторонам. И поняла, что с ними в Академии делают то же, что когда-то бессознательно делала ее мать. Внушают чужие мысли, страхи и желания.

День за днем мать говорила, как Уко должна себя вести, о чем думать, что чувствовать. Ни разу она не спросила, а чего хочет дочь, каким человеком она стала. Старшая Сестра шаг за шагом выдирала из Уко эти фразы, выдирала и показывала ей, мол, смотри, это не ты, это не твое мясо, это не твоя плоть. Тебе медленно пихали под кожу иголки и булавки, и ты привыкла к постоянной боли от каждого движения, ты думала, что это нормально, ты думала, что так живут все. Но это не так. Когда Старшая сестра вытаскивала из глубины души Уко эти булавки, было больно, очень больно, но потом становилось легче.

И в Академии делали то же самое, только умнее, хитрее, тоньше. Словно те же иголки и булавки дробили на мелкие кусочки, пихали в рисовые булочки, и ученики радостно пожирали их. Железные кусочки расползались по их телам, встраивались в мышцы, кожу, кости, и студенты думали, что они там были всегда.

Уко видела это, но не уходила. Ей некуда было идти. И по большому счету, ей плевать, кто сидит на троне, плохой он правитель или нет. В Академии у Уко появились друзья, в Академии ее уважали и ценили. В Академии был Ян. Уко сражалась не ради Коронованного Журавля, не ради Кун Веймина и не ради мира во всем мире. Она сражалась за свое место в этой жизни, а оно было рядом с Яном.

К концу обучения Уко уже тошнило от Кун Веймина и его выспренних речей. Впрочем, она была уверена, что и учитель Кун знает об ее отношении, но пока она делала то, что нужно, ему было так же плевать на ее мысли и чувства. Важны были лишь Тедань, Мэй, Ци Юминг и еще несколько студентов. Может быть, еще Шен.

Ян ради Кун Веймина перешагнул через себя, через внутренние барьеры, и всё, что он получил — это «молодец»?

«Кун Веймин приказал окружить дом и убрать все ловушки, ученикам сказал ждать перед домом. Затем взял Ясную Мудрость, Старшую Сестру, Идущего к истоку, генерала Чжена и вместе с ними вошел внутрь.

Их не было довольно долго. Первой вышла Ясная Мудрость, на ее платье появились свежие пятна крови. А потом что-то случилось. Для солдат это выглядело как невидимая волна нестерпимого жара. Те несчастные, что оказались близко к дому, умерли сразу, те, что подальше, не могли нормально вдохнуть и промучились дольше. В десяти шагах от дома доспехи раскалились так, что солдаты сдирали их с себя, несмотря на пошедшую волдырями кожу на руках. Ученики справились лучше. Почти все успели поставить какую-то защиту, но видимо не все угадали, какую именно надо ставить, так как человек двадцать-двадцать пять упали. Почти все они были бойцами.»