Клуб «tenebris» (СИ) - Климова М. А. - Страница 34

- Позаботься об освобождении Юрки, - сунул флешку Арсению.

- А ты куда?

- Возвращать любимую женщину.

    Сеня вызвал такси, и как только он скрылся с поля зрения, я сразу набрал отца Леры.

- У меня есть, что предложить вашей дочери, - сходу прокричал, услышав скрипучий голос Гросса.

- Продолжай, - коротко ответил.

- Я готов жениться на ней и сделаю всё для её счастья.

- Ты решил все свои проблемы, молокосос?

- Все, - пропустил мимо ушей последнее слово.

- У неё самолёт через два часа в Афины, из Домодедово, - произнёс после долгой паузы. – Поторопись.

    Мужчина сбросил вызов, а я завёл движок и вырулил на трассу, вдавливая педаль газа в пол. Дорога, щедро поливаемая весенними осадками, мутные окна, запотевшие от перепада температуры, противотуманки, прорезающие плотную стену ливневого дождя, визг тормозов, блокирующих колёса, резкий удар, сминающий железо и запускающий крутящий момент. Сдавливающие грудную клетку ремни, хлопок подушки безопасности и хруст костей, тошнотворная темнота.

    Я найду тебя, Лера… Ты будешь моей…

Глава 39

- Лерочка, прекрати дёргаться. Глеб не догадается тебя здесь искать, тем более, ему сегодня не до поездок в аэропорт, - выпалила Тоня, а после запнулась и покраснела, поняв, о чём напомнила.

    А мне и не надо было напоминать. Пресса трубила о свадьбе Казарцева с Михалёвой во всех журналах и в интернете, строила прогнозы в скорости появления наследников и делилась предположениями о стране, выбранной молодожёнами для медового месяца. Сука! Я здесь мучаюсь от тошноты и тоски, а его ждёт медовый месяц и страстные ночи с белобрысой красоткой! Тварь!

- Брось, Тош. Ты же не виновата, что Глеб оказался мудаком, - погладила её по руке и подняла глаза к потолку, чтобы удержать набегающие слёзы.

- Так, девчонки, а ну не тухнем, - подлетела Галя, взявшая надо мной шефство. – Через сорок минут посадка, а там - солнце, море, горячие парни. Найдём вам по красавчику и зажжём.

    Чем взяла Тонька Сергея, осталось секретом, но она летела с нами, правда всего на две недели. Представляю, как Верхов метал канцелярскими приспособлениями в дверь, закрывшуюся за Тошкой. Только не один метательный предмет не смог бы остановить подругу, особенно в такой момент.

    Не знаю, что меня раздирало, пока мы ждали вылет, страх, что Глеб выскочит, как чёрт из табакерки, боль, что теряю его в данную минуту навсегда, но сердце оглушительно билось о рёбра, пытаясь вырваться наружу. Я чего-то ждала, не находила места, металась, напрягалась, чтобы удержать в целостности натянутую струну, истончающуюся с каждым ударом, а потом она с болью порвалась, оглушив и опустошив.

    Всё кончилось. Глеб уже не мой. Он принадлежит другой, оказавшейся лучше, важнее, правильнее. Теперь у них будет семья, дети, полный дом счастья и любви. И неважно, что Казарцев сейчас не питает к ней светлые чувства. Дети сближают, склеивают, делают незначительное вечным, выводят временное в постоянную константу.

- Ничего, малыш. У тебя есть самая лучшая мама, - прошептала, положив руку на живот. – Мы справимся без папы.

    Шла по трапу, повторяя эти слова, как мантру, и только они удерживали меня на ногах. Галина шутила, старалась поднять настроение, а Тоня аккуратно гладила плечо, и от её касания сквозило сочувствием и поддержкой. Наверное, благодаря им, мне удалось перенести перелёт, не свалиться в пучину отчаяния, не потеряться во тьме.

    Афины встретили комфортной температурой плюс двадцать два, свежестью ветра, с примесью соли, ароматами печёных овощей, сдобренных перцем, и ослепляюще ярким солнцем, купающемся в насыщено-голубом небе. А какой потрясающий мужской генофонд сиял белозубыми улыбками. Такое скопление смуглых брюнетов с поразительными глазами. Здесь было где разбежаться. Жгучие чёрные, карамельные карие, прозрачные голубые, завораживающие синие, невозможно яркие зелёные.

    Тонька пищала от возбуждения и пожирала их нескромными взглядами. Что до меня… Ощущение, что попала в галерею искусств. Смотрела, восхищалась мастерством художника, но в душе не ёкало. На протяжении дороги до дома на побережье анализировала свой внутренний мир. Оживёт ли когда-нибудь моё сердце? Доверится другому мужчине? Позволит себе полюбить?

    Дом впечатлял. Он не был огромным, монументальным, тяжёлым, скорее наоборот. Небольшой, воздушный, нежный, словно кружево, дышащее от дуновения ветра. Белый камень, старомодные колонны с узорчатой лепниной, большие окна с тонкими перемычками, лиловые цветы в кадках и ящиках.

    Внутри тоже оказалось всё белым. Молочный мрамор на полу, сливочные стены с зеркальными вставками, собирающимися в чудные узоры, кипельная мебель, отражающая точечный свет, прозрачные занавески, мягко рассеивающие солнечные лучи. Обстановка дышала лёгкостью, успокаивая и навевая ленивую томность.  

    Не успели мы всё осмотреть, как на пороге возник очередной красавчик лет тридцати, может чуть меньше, в светлых, широких брюках, в расстёгнутой рубашке, не скрывающей, а наоборот демонстрирующей крепкие пластины груди и пресса, и босиком. Мелкие кудри небрежно спадали на высокий лоб, подчёркивая синие-синие глаза. Этакий греческий бог, вышедший из пены морской.

- Ясу, соседка, - прокричал бог на неплохом русском и замер, наткнувшись на меня взглядом.

- Я, Валерия. Приехала погостить у Галины, - помогла отморозиться мужчине.

- Метин, - как в замедленной съёмке, кивнул он. – Очень рад, Валерия.

- Ясу, сосед, - отозвалась Галя, подходя и обнимая парня. – Познакомились уже? Лера поживёт несколько месяцев со мной, а Тоня, - отодвинулась, демонстрируя расплывшуюся в глупой улыбке Тошу, - приехала на две недели в отпуск.

- Мама прислала позвать вас на обед, - собрался с мыслями Метин. – Отказ просила не принимать, иначе придёт сама.

- Передай Жене, что мы подойдём через час, - приняла приглашение Галина и Метин, окинув меня заинтересованным взглядом, вышел на улицу.

- Они русские? – встрепенулась Тоня.

- Не совсем. Долий – грек, Женя – русская, Метин – совместное творение двух стран. Очень хорошая семья. Они обязательно вам понравятся.

    Отца семейства не было, а Евгения с сыном, действительно, очень понравились. Женя работала певицей в ресторане, когда Долий прилетел с рабочим визитом в страну с непонятным статусом. Вроде уже не СССР, и ещё не Россия. В белокурую, невысокую, худенькую девушку горячий грек влюбился с первого взгляда, и через неделю сделал предложение. Жене страшно было уезжать в неизвестность, но сироту никто не держал, домогательства жирного директора задолбали, а будущее, в разваливающейся стране, ничем хорошим не прельщало.

    Замуж вышла ради комфорта, но Долий сделал всё, чтобы молодая жена влюбилась в него без памяти. К моменту рождения сына, Женя не представляла своей жизни без мужа, искренне любя его. Глядя на Метина, сомневаться в их взаимных чувствах не приходилось. Только у любящих людей появлялись на свет такие красивые дети.

- Долий часто уезжает по работе, так что мне приходится скучать одной, - жаловалась Евгения. – Остаётся надеяться, что сын остепенится, приведёт в дом жену и нарожает мне внуков. У наших друзей столько хорошеньких дочерей подросло.

- Мама, - недовольно отозвался Метин. – Гречанки красивые, независимые, но очень шумные, а я мечтаю о русской жене. Тёплой, мягкой, женственной, нежной.

    Метин мелодично растягивал каждое слово и мечтательно смотрел на меня, вгоняя в краску. Я, конечно, не уродина, но очень далека от мужского идеала, и любая гречанка обойдёт меня, не прилагая усилий.

- Здесь ты не прав, сосед, - вмешалась Галя. – Эмансипация и феминизм предательски пролезли в ряды русских женщин. Это раньше они были тёплыми, мягкими и нежными, сейчас большинство из них даст фору самой независимой и шумной гречанке.

- Не верю, - упёрся парень. – Лера, Тоня, поддержите меня.

- Они юристы, дорогой, - засмеялась Галя. – Зубастые адвокаты, занимающиеся бракоразводными процессами и оставляющие неверных мужиков без штанов.