Гнёт Луны (СИ) - Рууд Рин - Страница 62

— И что это значит? — спросила Ил у недоуменных мужчин.

— Без понятия, — Феликс поднял на нее взгляд. — Там не написано.

— Все это как-то подозрительно, — Ил отпустила резинку штанов и зашагала прочь. — И непонятно.

— Но симпатично, — весело отозвался Ричард. — Особенно внизу.

Ил заперла дверь и задумалась, что за знаки судьбы ей подают волосы. Они явно на что-то намекали, но вот на что? Может, они говорили, что вместе с разнузданным сексом с оборотнями в ее жизнь вернулись яркие краски? Конечно, под копчиком саднило и тянуло легкой болью, но в эмоциональном плане ее распирало от энергии и воодушевления. Сегодня вместо того, чтобы валяться на диване, она пойдет веселиться в бар. Выпьет пива, заведет новых знакомых и… и… сходит в музей! В музей современного искусства!

Глава 37. Горькие треугольники

Илона ничего не понимала в странных скульптурах, которые походили на узлы с верхушкой из нагромождения геометрических фигур, но разглядывать рукотворное чудо было интересно. Кто-то ведь вкладывал в свое детище глубокий смысл и какую-то очень загадочную идею. А еще вся эта уродливая красота отвлекала Ил от ноющей и зудящей попы.

— Нравится? — шепнул кто-то рядом.

— Я ничего не понимаю, — вздохнула Ил. — Но завораживает.

— А попытайтесь описать чувства, которые вы испытываете.

Ил с сомнением посмотрела на молодого мужчину с легкими пшеничными локонами до плеч. Его утонченное лицо с острым носом, резкими скулами, тонкими губами и спокойными глазами цвета северного зимнего моря было любопытным и доброжелательным, а шерстяной бежевый свитер тонкой вязки с высоким воротником добавляло в его образ дружелюбия и уюта.

— Это вы создатель этой скульптуры?

— Нет, — незнакомец отрицательно мотнул головой, — просто вы так смотрите на нее, что захотелось узнать, что у вас в голове.

— Значит, описать словами?

— Да, — мужчина улыбнулся.

— Недоумение, — она посмотрела на скульптуру. — Страх, любопытство и стыд. Переплетение похоти, обмана, ревности и жестокости.

— Почему жестокости? — тихо поинтересовался незнакомец.

— Треугольники какие-то агрессивные и злые, — Ил нахмурилась. — И горькие.

— Горькие? — удивился мужчина.

— Да, — она пожала плечами. — Неприятные и отталкивающие, а вот кубики ничего так. Серьезные ребята, а узлы хитрожопые. Вон как оплели со всех сторон кубики.

— Да, действительно хитрожопые, — хохотнул незнакомец. — И как назвать сие творение?

— Обреченность?

— Как-то пессимистично, — вздохнул незнакомец и перевернул табличку, что лежала на постаменте рядом со скульптурой.

Концепт выставки прост и элегантен — придумай свое название, а потом узнай, угадал ли ты задумку автора.

— Любовь, — удивленно вскинул бровь мужчина. — В принципе, вы, прелестная незнакомка, почти угадали.

— Любовь дарит умиротворение и счастье, — Илона цокнула. — К обреченности она не имеет никакого отношения.

— А как же безответная любовь? Она приносит много страданий, — печально отозвался мужчина.

— Я говорю о любви в масштабном и широком смысле. О любви, которая выше страданий, о просветлении и принятии, о любви, которую не опошлили похотью. Любовь для меня вот это, — Ил вскинула руку в сторону огромного стеклянного шара в центре зала. — Но это не экспонат, к сожалению.

Мужчина воровато оглянулся по сторонам и зашагал к шару вместе с табличкой. Под изумленным взглядом Ил он незаметно подкинул ее к стеклянной «любви» и носком правой туфли выровнял. Затем он скрылся в другом зале и вернулся с новой табличкой, которую положил ее на постамент перед узлами с треугольниками. Ил перевернула ее. Неровно выбитые буквы и цифры, которые никак не складывались в слова.

— Это пробник из полиграфии, — мужчина улыбнулся. — С примерами шрифтов. Идемте, понаблюдаем за нашей шалостью со стороны.

Он потянул Ил в укромный уголок зала. Медленно, но верно редкие посетители замечали табличку у стеклянного шара. Мужчины и женщины подходили к нему, долго задумчиво смотрели на загадочный экспонат, а затем сверялись с его названием. Они кивали и опять оглядывали шар с осознанием истины.

— Никто не удивлен, — шепнул мужчина, скрестив руки на груди.

— Художником, что ли, стать, — Ил хохотнула.

— Есть идея получше, — он хитро улыбнулся. — Как вам идея устроится ко мне в галерею смотрителем?

— Что? Вы хозяин галереи? — Ил в изумлении уставилась на мужчину.

— Меня зовут Рене, — то широко улыбнулся и протянул руку.

— Илона, — девушка пожала ладонь мужчины. — Вы шутите про смотрителя? Я же ничего не понимаю в искусстве и образование у меня совсем не в творческой сфере.

— Да я вас умоляю, моя милая Илона, — рассмеялся Рене. — У вас очень интересная и фактурная внешность. Вы бы стали лицом моей скромной галереи.

— Я бы могла стать лицом какой-нибудь помойки, — девушка осмотрела свою мятую и застиранную толстовку и штаны с вытертымиколенками.

— И это, моя дорогая, — он потянул Ил за собой, — в духе современного искусства.

— Да я же реально девка с улицы!

— Вы отказываетесь от моего предложения? — Рене остановился посреди зала с яркими и безобразными картинами и резко повернулся к девушке. — Вам не нравится современное искусство?

— Я его не понимаю и совершенно не разбираюсь!

— Вы его чувствуете! — Рене приблизил лицо к Ил, и девушка увидела в его глазах искры веселого безумия. — Горький треугольник! Хитрожопые узлы! Это так концептуально!

Одинокие посетители оглянулись на Рене и Ил, и вернулись к созерцанию очень концептуальной мазни на стенах. Девушка не знала, что и ответить чокнутому хозяину галереи. Она придерживалась мнения, что в музеях работают утонченные и творческие люди.

— Ладно, буду я смотрителем, — Илона почесала щеку. — Опозорю вас и ваших художников, будете сами виноваты.

— Милая, мы давно опозорены и посрамлены, — хохотнул Рене. — Это часть жизни каждого из нас. Нас не понимают, презирают, но мы все равно творим и дарим миру уродство наших душ, чтобы другие посмеялись и, — он бережно повернул Ил за плечи в сторону полной дамы, которая кривила нос на картину с красными линиями, переплетенными в клубок, — унизили.

— И это искусство?! — воскликнула тетка. — Да я вам сто таких картин нарисую!

— Вперед, моя милая Илона, — Рене подтолкнул девушку к даме. — Разубедите эту красотку.

Ил медленно вздохнула и шагнула к женщине, которая плевалась от кривых линий на белом холсте. Девушка оглянулась на мужчину и тот кивнул. Что за странный сумасшедший тип? И почему Ил идет у него на поводу?

— А вы нарисуйте, — тихо сказала Ил возмущенной даме.

— Что, простите? — рявкнула женщина.

— Нарисуйте сто картин, — девушка пожала плечами. — Таких же странных и злых. И болезненных.

— Но это же не искусство!

— Верно, это боль. И вам не нравится на нее смотреть, — Ил перевела взгляд на сплетение красных линий. — Многие считают, что искусство должно дарить умиротворение и спокойствие, но почему бы не обнажить негативные эмоции? Заставить посмотреть на свои шрамы, на кровоточащие линии жизни. Здесь нет милого херувима с крыльями и блаженным лицом, здесь только эмоция.

— Ненависть, — прошипела тетка и сжала кулаки. — И я хочу разорвать это дерьмище на мелкие клочки, а потом… потом… — она выдохнула, как разъяренный бык, — потом сжечь!

— Думаю, что картина стоит немалых денег, — Ил пожала плечами.

— Разорвать и сжечь, — повторила женщина.

Девушка подняла табличку и тихо прочитала:

— Кошмар наяву.

И тетка зарыдала, пряча лицо в ладони. Ил оглянулась на Рене, который широко и хищно улыбался.

— Да, моя жизнь один и беспросветный кошмар, — вхлипнула дама и зашагала прочь из выставочного зала.

Ил хотела ее притормозить и поговорить, чтобы успокоить ее внезапную истерику, но подскочивший Рене остановил ее и воскликнул:

— Невероятно!