Монте Верита - дю Морье Дафна - Страница 11

Я сказал руководителю спасателей, как только мы начали спуск:

– Мне приходилось раньше, в молодости, много подниматься в горы. Но это место я совсем не знаю. Бывают ли здесь туристы?

Он покачал головой и ответил, что условия здесь тяжелые. Он и его напарники прибыли сюда издалека. Народ в долине у восточного склона темный и дикий, и туристов это, понятно, отпугивает. Если я хочу подняться в горы, он покажет мне другие места, более подходящие для альпинизма. Да сейчас уже слишком поздно.

Я продолжал рассматривать далекий восточный склон, заброшенный и своеобразно красивый.

– Как они называются, – спросил я, – эти два пика на востоке?

– Монте-Верита, – ответил он.

Тогда я понял, что позвало меня назад, в Европу…

Я распрощался с моими новыми знакомыми-пассажирами в маленьком городке, примерно в двадцати милях от того места, где совершил вынужденную посадку самолет. Машины отвезли их к ближайшей железнодорожной станции, а значит, к цивилизации. Я остался один. Я снял комнату в небольшом отеле и распаковал там багаж. Купил туристские ботинки, бриджи, куртку и две рубашки. После этого покинул город и начал подниматься вверх.

Туристский сезон, как и сказал мне проводник, уже закончился. Впрочем, меня это не тревожило. Я снова был один в горах. Я забыл, как целительно может быть одиночество. Мои ноги обрели прежнюю силу, холодный свежий воздух пронизал легкие. В свои пятьдесят пять лет я был готов кричать от радости.

Позади остались суета и напряженность, огромные спешащие толпы, огни и мерзкие городские запахи. Глупец, зачем я терпел это все так долго!

В приподнятом настроении я подошел к долине у восточного склона Монте-Верита. Мне показалось, что местность мало изменилась с тех далеких довоенных лет, о которых рассказывал Виктор. Глухой, захолустный городок, скучные и угрюмые жители. В нем была лишь одна убогая гостиница, где я решил переночевать. Встретили меня в ней равнодушно, хотя и не враждебно. После ужина я поинтересовался, можно ли сейчас подняться на вершину Монте-Верита.

Мой собеседник, стоявший за стойкой бара, который одновременно являлся и кафе (там и поужинал я, единственный посетитель), окинул меня безучастным взглядом и выпил предложенный мной стакан вина.

– Думаю, что можно. Во всяком случае, до деревушки. Что там выше, я не знаю, – ответил он.

– Много ли ваших людей из долины бывает в деревне и спускаются ли к вам оттуда? – спросил я.

– Иногда. Наверное. Только не в это время года, – отозвался он.

– А туристов в ваших краях много?

– Очень мало. Они идут на север. На севере лучше.

– Могу ли я завтра переночевать у кого-нибудь в деревне? – задал я новый вопрос.

– Не знаю.

Я помолчал минуту, глядя на его тяжелое, неприветливое лицо, а затем сказал:

– A sacerdotesse, они что, все еще живут в монастыре, на вершине Монте-Верита?

Он был поражен. Его глаза так и впились в меня, он даже перегнулся через стойку бара.

– Кто вы такой? Что вы о них знаете?

– Значит, они по-прежнему существуют? – спросил я.

Он недоверчиво посмотрел на меня. Много событий произошло в этой стране за двадцать лет – восстания, насилие, вражда отцов и детей, все это должно было отразиться даже в заброшенном, диком уголке. Оттого-то, наверное, люди в нем стали еще более замкнуты.

– Слухи ходят всякие, – медленно проговорил он, – я в такие дела предпочитаю не вмешиваться. Оно опасно. Могут и навредить.

– Кто может навредить?

– Да эти, из деревни, или те, что в Монте-Верита живут, я их никого не знаю, нам тут в долине ничего не известно. А если я их не знаю, меня и не тронут.

Он выпил вино, вымыл стакан и протер стойку бара тряпкой. Ему не терпелось избавиться от меня.

– Когда вам утром завтрак лучше подать? – спросил он напоследок.

Я сказал, что лучше всего в семь утра, и пошел к себе в комнату. Я отворил двойные окна и постоял немного на узком балконе. В городке было тихо. В темноте мерцали редкие огни. Ночь выдалась холодная и ясная. Взошла луна, которая через день или два станет полной. Она освещала вершины огромного горного кряжа, заслонявшего от меня горизонт. Я чувствовал необъяснимое волнение, как будто уже вступил назад, в прошлое. Не исключено, что в комнате, где я расположился на ночлег, много лет назад, в 1913 году, останавливались Виктор и Анна. Возможно, Анна стояла здесь, на балконе, глядя на Монте-Верита, пока Виктор, не догадываясь о трагедии, которая произойдет всего через несколько часов, звал ее в комнату.

И теперь по их следам я пришел на Монте-Верита.

На следующее утро я позавтракал в баре-кафе. Хозяина, с которым я разговаривал вечером, там не было. Кофе и хлеб мне подала девушка, как я понял, его дочь. Она держалась спокойно, вежливо и пожелала мне доброго дня.

– Я собираюсь подняться в горы, – начал я. – Сегодня вроде бы хорошая погода. Скажите, вы бывали когда-нибудь на Монте-Верита?

Она тут же отвела от меня взгляд.

– Нет, – ответила она, – я никогда не покидала долину.

Я говорил с ней подчеркнуто небрежно. Рассказал что-то о моих друзьях, путешествовавших здесь очень давно, даже и не припомню точно когда, о том, что они добрались до вершины горы, обнаружили между двух пиков высеченную из скалы крепость и хотели побольше узнать о секте за стенами.

– Вы не знаете, они все еще живут там? – спросил я и закурил, чтобы скрыть волнение.

Она нервно оглянулась, очевидно предполагая, что нас могут услышать.

– Так говорят, – ответила она. – Отец со мной подобные вещи не обсуждает. Молодым это знать не положено.

Я продолжал курить.

– Я живу в Америке, – сказал я, – и там, как и в других странах, молодежь при встречах больше всего любит говорить о том, что ей знать не положено.

Она едва заметно улыбнулась и промолчала.

– Думаю, что вы с подружками часто шепчетесь о том, что творится на Монте-Верита.

Я немного устыдился своего коварства, но почувствовал, что таким способом скорее смогу что-то узнать.

– Да, – понизив голос, промолвила она, – верно, но мы об этом громко не говорим. Вот недавно, – она снова оглянулась и, убедившись, что вокруг никого нет, добавила еще тише, – я хорошо знаю одну девушку, она вскоре должна была выйти замуж, так вот, она однажды ушла и не вернулась, и все считают, что ее позвали на Монте-Верита.

– И никто не видел, как она скрылась?

– Нет, она ушла ночью. Ни слова никому не сказала.

– А не могла она уйти куда-нибудь еще в другое место, в большой город или туда, где много туристов?

– Что-то не верится. Да она перед этим и вела себя как-то странно.

Слышали, что во сне она все о Монте-Верита говорила.

Я подождал минуту и продолжил свой расспрос так же беспечно, с таким же безразличием.

– Чем же так влечет к себе Монте-Верита? – полюбопытствовал я. – Ведь жизнь там, наверное, просто невыносимо тяжелая, а может быть, и жестокая?

– Но не для тех, кого позвали, – ответила она, покачав головой. – Они навсегда остаются молодыми.

– Если их никто не видел, то откуда вы можете знать?

– Так было всегда. В это верят. Вот почему у нас в долине их боятся, ненавидят, но и завидуют. Они знают секрет жизни, там, на Монте-Верита. – Она взглянула из окна на гору. В ее глазах промелькнула грусть.

– А вы? – с интересом спросил я. – Как вы думаете, вас когда-нибудь позовут?

– Я не достойна. К тому же я боюсь.

Она унесла кофе и предложила мне фрукты.

– И сейчас, после того как она ушла, – закончила девушка, уже совсем шепотом, – верно, быть беде. Народ в долине разгневан. Несколько мужчин поднялись в деревню. Они пытались уговорить местных применить силу и напасть на скалу. Наши мужчины уходили в ярости. Они могут убить всех, кто живет в монастыре. Тогда станет еще хуже, наверное, вызовут войска, начнутся допросы, наказания, стрельба и все плохо кончится. И теперь уже страшно.

Люди кругом напуганы. Громко говорить боятся.