Особый случай/Точка преломления (СИ) - Ежов Константин Владимирович - Страница 50

— Так ведь нас никто и не брал….

— А чем вас не устраивало быть независимым родом? Пусть и небольшим, зато способным делать весьма необычные и интересные параустройста. Одни маговизоры чего стоили! Преотличнейшая вещь! Особенно пригождаются для разработки печатей и создания кристалл-генераторов. Нет же, приспичило им медицинским оборудованием заняться! Если уж так жгло, вот и шли бы под руку Голицыных.

— Так они же проигрывают!

— Подождать-то была не судьба? С победителем бы и договаривались. Не спорю, не скоро это произойдёт. Сама же понимаешь, не девочка. Никто не хочет большой крови, потому и откусывают по маленькому кусочку. А чего это ты так ухватились за ноги уважаемого Трифона Агафоновича? — с этими словами Шереметьев попытался воззвать к совести молодого человека так и не "разморозившегося".

— Э-э-э, — немного зависла княжна Синяя и с недоумением посмотрела снизу вверх, немного отклонившись, на вышеупомянутую особу, не поняв, что не к ней в реальности обращались.

— Наш господин взял её род под свою руку, — неожиданно для всех пояснила этот момент Волынская-Младшая, пытаясь хоть как-то смягчить неловкость ситуации и перевести акценты в диалоге.

— Татьяна Игоревна, полагаю? — Евпатий Аристархович решил продолжить странную игру слов, всё же сообразив, что что-то в состоянии Захарова младшего не так.

— Да, господин Шереметьев.

— Ну, полноте, голубушка. Я к вашим злоключениям не имею отношения, хотя некоторую долю своей вины признаю. Так что можете просто по имени отчеству.

— Спасибо, Евпатий Аристархович.

— Вот и чудненько. В реальности вы выглядите даже лучше чем на фотографиях!

Сидящая на асфальте княжна Синяя перевела взгляд на Волынскую-Младшую и стала её с любопытством осматривать. По мере сего действа, её лицо стало мрачнеть, особенно, после того, как она разглядела и других участниц "свиты".

— А вас, Евгения Феоктистовна, могу поздравить с хорошим выбором. Но всё же скажу: нужно было мужа так подбирать, как сейчас господина! — вновь перешёл Шереметьев на обращение по имени отчеству к княгине Синей.

Та оторвалась от созерцания неприятной ей картины и удивлённо посмотрела на него. Но он уже не обращал на неё внимания.

— Кстати, вот и разыскиваемый вами Изяслав, или Изя. Я решил его лично отдать вашему господину, — обратился к Волынской-Младшей, почти без перехода он, но уставился при этом на парнишку, вокруг которого сгрудилось столько девочек, девушек и даже обхватившая сейчас его за ноги женщина, постаравшись в одной этой небольшой фразе добиться всё же реакции того, к кому в реальности прибыл. Однако настоящий виновник и в этот раз никак на это заявление не прореагировал.

— Господин? — удивлённо обратилась к нему уже Игоревна, удивившись, наконец, отсутствию всякой реакции с его стороны на стоящего перед ним Шереметьева.

— Лопни мои глаза! Огонь и лёд, лёд и огонь, — неожиданно выдал тот совершенно невпопад, но как-то не очень внятно.

Только у Шереметьева, почему-то от этих слов округлились глаза, когда он проследил его взгляд. Смотрел Захаров-младший в этот момент на его внучек, всё это время простоявших совершенно незаметно.

— Откуда…, — начал, было, он.

— Чёрт, опять! — прошипела Игоревна и сопроводила эти слова тычком в бок своего господина.

— Что?! Где?! — тут же встрепенулся тот.

— Евпатий Аристархович, извините его, пожалуйста. Он сильно недоспал и всё утро вот так пропадает. Не сразу даже и сообразишь, — стала извиняться Волынская-Младшая.

На это Шереметьев лишь расхохотался.

— Всякое на своем веку видывал, и даже тех, кто мог спать с открытыми глазами стоя. Но чтобы ещё и говорить при этом…. Это уже уровень бога! — произнёс он отсмеявшись.

— Извините, я что-то пропустил? Ой! — последнее воскликнул, чуть не грохнувшись.

Эта Синяя вцепилась мне в ноги словно клещ.

— Да отпустите вы уже меня, никуда теперь не денусь. И поднимитесь, наконец, на ноги вместе с дочерью! — обратился к ней.

Право слово неудобно, особенно перед стоящим рядом Шереметьевым старшим. Уж его морда лица была знакома, как и его сыновей. И тут до меня допёрло, это же тот псих, сиганувший из люка аэрояхты! А кто тогда те две девочки-клона? Они бы хоть повязки им на рукавах привязали, разные. Как сами-то различают?

— Изя? — воскликнул неуверенно, когда дошёл до "клоуна" так до конца ещё не придя в себя.

А ведь точно, он и тогда не сильно-то нормально одевался. Как там бишь? Популярная ритуалистика?

— Он самый! Решил вот лично передать! Вы хотели его купить, но решил сделать нечто получше. Подарить. Так что забирай! — последнее Шереметьев сопроводил характерным "барским" жестом.

Типа никакой муйни не жалко, хорошему человеку. Заодно и ткнул меня носом в правила этикета. Вообще-то нужно было сначала с ним поздороваться!

— Евпатий Аристархович, извините! Я…. Немного не того…. В общем….

— Дело, конечно, молодое, но по ночам советую спать.

Чувствую, даже уши покраснели. Вот попал, так попал! Куда глаза девать от стыда было непонятно. Выручил меня "подарок" Шереметьева, обратившись ко мне.

— Э…. Петя? — с этими словами в его глазах появилось узнавание.

— Изя, понимаешь…. Тут такое дело. Меня не так зовут. В общем, Захаров Трифон Агафонович. Прошу любить и жаловать, — прикинувшись шлангом, попытался сделать вид, что так и надо.

С ним творилось что-то не то. На моей фамилии его глаза чуть из орбит не повыскакивали, а побледнел он так, что казалось, на такое человек не способен. А уж когда я протянул руку…. То он рефлекторно пытался свою отдёрнуть, однако же удержался, но обернулся назад с такой мольбой о спасении в глазах.

— Иди, давай! Не съест он тебя. С глаз долой, как говориться. Корми вас только дармоедов, — последнее Шереметьев сказал с тяжёлым вздохом, в котором было всё горе мира.

Тогда у Изи ноги подкосились и даже глаза стали закатываться, но вовремя выскочившая из-за спины Игоревна, лёгким ударом по печени, вернула его к жизни. Даже мне было видно, придуривается.

— Я собственно чего зашёл-то на мероприятие, — проговорил, как бы в никуда, Евпатий Аристархович.

Обиделся…. Господи. Что же тут было, пока меня не было?! Затем Шереметьев оглядел площадь. С не меньшим интересом тоже проделал это. В принципе, можно уже было забыть про праздник в честь первого сентября. Народ, от греха подальше, как бы уже не на две трети рассосался. В основном остались "бесстрашные" представители пятых-седьмых классов. В этот момент директор не вовремя-таки встал и начал отряхиваться.

— Да собственно, бог с этим торжеством, — поговорил Шереметьев с явным намёком на возникшие обстоятельства.

В принципе, согласен был с ним целиком и полностью. Мне этот праздник не упёрся ни в одно место, а вот поспать бы. Блин, наверное, хвалёные таблетки таки не действуют?

— Между нами возникло некоторое недоразумение при захвате известного вам ГОКа. Пришлось принять серьёзные меры, чтобы подобное больше не повторилось в будущем. И в знак нашего примирения…

А мы ссорились?!

— …хочу передать опеку над своими внучками близняшками, — договорил он, наконец.

Близняшки! Вот я тупень! Стоп! Что он только что сказал?! Блин, а ведь от такого щедрого "предложения" так просто и не откажешься!

— Уважаемый Евпатий Аристархович, как я могу разлучить внучек с любящим их всем сердцем дедом?!

Главное не перегнуть палку! Но, к сожалению, от опеки, в нашей с ним ситуации, отвертеться не удастся. Если конкретно, то в моей. Какая бы у меня не была фамилия, но я во "втором круге", а он в "первом". Урон чести, все дела. Были бы мы одни…. А тут столько свидетелей!

— Поэтому прошу взять заботу о них как потенциально близкому мне родственнику!

Так себе вариант. Заполучить двух невест так вот сразу. Но обещать, это ведь не жениться! Мало ли, что произойдёт, пока повзрослею. Там глядишь либо ишак издохнет, либо….