Во мраке (ЛП) - Karen Healey - Страница 1

========== Глава 1 ==========

Драко это совершенно не нравится, но он не в силах ничего поделать. Старосты должны патрулировать коридоры после отбоя, когда весь замок погружается во мрак. В течение всего первого семестра он и Гермиона Грейнджер каждый вторник будут вместе совершать обход.

Когда Снейп сообщает ему эту новость, Драко настолько шокирован, что на миг даже теряет связь с реальностью. Он открывает рот и произносит:

— Но мой оте… — и снова закрывает его. Воздух в кабинете Снейпа обдаёт холодом и слишком отчётливо ощущается в лёгких при каждом вздохе. Глаза Снейпа лишь вспыхивают ярче.

— Грейнджер или Уизли, — медленно произносит он. — Возможно, я сумею договориться о замене, но…

— Грейнджер, — не колеблясь, отвечает Драко. Грейнджер — просто пятно, как ком грязи, марающий чистое и великое место, но, по крайней мере, она не предательница. Она верна своей грязной крови. Уизли во много раз ничтожнее неё, у него вообще нет чувства собственного достоинства или чести.

Снейп кивает.

— Я не сомневался в вашем выборе, — он говорит это с иронией, и как-то странно, но Драко не задумывается над его словами.

Всё, что сейчас занимает его мысли, так это то, как сильно он ненавидит свою новую обязанность: она ещё более раздражающая, чем все прочие многочисленные обязательства. И как он рад, что это только на первый семестр. Потом он встанет в пару с кем-то другим. Как было обещано.

***

Когда наступает время дежурства, они встречаются у дверей Большого зала. Драко принимает решение вообще с ней не разговаривать, просто не замечать и не признавать её мерзкого существования больше, чем того требуют обстоятельства, но это, кажется, её абсолютно не беспокоит. Что прилично бесит. Она вооружилась картой, и они бредут по маршруту, отмеченному Дамблдором, с палочками наготове.

В прежние годы они бы сосредоточились на том, чтобы ловить младшекурсников, которые по ночам пытаются пробраться на кухню, или на студентах четвёртого и пятого курсов, которые ищут уединённые места для внеклассных занятий. Но Тёмный Лорд вернулся, и теперь все это знают, поэтому в этом году всё по-другому. Хогвартс изолирован и надёжно защищён. Сейчас это самое безопасное место на земле. И перед преподавателями теперь стоят совсем иные задачи, они слишком заняты, чтобы тратить своё время на бесполезные прогулки по бесконечным коридорам Хогвартса в попытке предотвратить то, чего, вероятно, и не случится. Но угроза всё же существует, хоть и небольшая. Злу и раньше удавалось проникать в эти стены.

Вот почему они сегодня вечером здесь, он и Грейнджер, в первый же вторник этого учебного года. Они шагают во мраке школьных коридоров, после того как все огни в общих комнатах гаснут, а ученики Хогвартса смиренно отправляются во власть ночных кошмаров.

Им обоим показали, как подать сигнал тревоги, на который незамедлительно откликнутся все преподаватели, и, когда Драко украдкой бросает взгляды на Грейнджер, он замечает, что она тихо, почти одними губами, снова и снова бормочет эти заветные слова. Костяшки её пальцев побелели. Она боится, понимает он, и его это радует.

Затем он задумывается о том, чем именно она напугана, и его собственный кулак сжимается крепче. Будь его отец на свободе, он бы не волновался, но его отец всё ещё в тюрьме. И он отлично понимает, что многие из соратников отца были бы не против пресечь древний род Малфоев. И вот уже он мысленно раз за разом повторяет заклинание Шумящих чар и едва осознаёт, что его собственные губы двигаются, выговаривая: «Диверс Аларумс, Диверс Аларумс, Диверс Аларумс».

***

В четверг Пэнси Паркинсон жалуется на то, что ей приходится патрулировать с Энтони Голдштейном, который, конечно, со странностями, но, по крайней мере, чистокровный.

— О, бедный Драко, как же я тебе не завидую. — И требуется не менее десяти секунд пустого, безразличного взгляда в её сторону, чтобы оборвать этот поток нелепых сочувствий.

Во время второго обхода он замечает факелы. Некоторые участки их маршрута пролегают в полной мгле: малоиспользуемые переходы и лестницы. Всякий раз, когда они приближаются к таким участкам, он, не задумываясь, бормочет Люмос и освещает путь тусклым голубоватым светом. Но Грейнджер снимет со стены факел и идёт с ним; он отмечает, что и в прошлый раз она делала то же самое. Драко не может понять, зачем она таскается с этим тяжёлым источающим жар и вонь факелом. И это непонимание буквально зудит у него под кожей.

Он изо всех сил сопротивляется желанию спросить до самого конца дежурства, но в конце концов сдаётся как раз перед тем, как они должны разойтись у дверей Большого зала.

— Грейнджер, зачем ты возишься с факелами? — спрашивает он, и его собственный голос кажется ему неестественно громким после трёх часов молчания.

Она пристально смотрит на него, и он начинает бояться, что она может так и не ответить, выставив его слабаком, который сломался и попросил — вместо того, чтобы потребовать — ответа. Но она отвечает:

— Чтобы моя палочка была наготове, как только её потребуется применить, — и он жалеет, что она вообще ответила.

Потому что, конечно же, она права. Если они столкнутся с тем, чего они оба боятся, волшебные палочки понадобятся им для атакующих и защитных заклинаний, а не для того, чтобы с их помощью создавать бесполезный свет. Но он так и будет бормотать Люмос во мраке. Чтобы не признавать её правоту — это стало бы ещё одним его поражением.

***

На третьем дежурстве он начинает замечать звуки. Грейнджер в этом году носит обувь на каблуке, и её шаги гулко отдаются от паркета или каменных плит пола. Вряд ли она не осознаёт, сколько создаёт шума.

— Тебе стоит сменить обувь перед следующим дежурством, — говорит он, когда они оказываются в одном из неосвещённых коротких коридоров на третьем этаже.

Она останавливается.

— Не твоё дело, Малфой, какую обувь я ношу, — даже в мерцающем свете факела видно, как в её глазах вспыхивает неприязнь.

— Они чертовски шумные, Грейнджер, — усмехается он. — Я же не утверждаю, что они уродливо выглядят, — он бросает на её туфли намеренно пренебрежительный взгляд и фыркает. — Полагаю, твой народ не видел ничего лучше.

Она смотрит на него, а он выжидает, когда же она клюнет и ответит что-нибудь вроде: «С моими туфлями всё в порядке. Откуда тебе хоть что-то знать о женской моде? Что ты подразумеваешь под «моим народом»? — но она молчит. А через несколько секунд накладывает на ноги заглушающее заклинание и бесшумно проходит мимо него. Она даже не оглядывается, чтобы удостовериться, что он идёт следом.

Драко разочарован. Он хотел противостояния, которое прельщало возможностью разразиться жгучей и всепоглощающей ненавистью к ней. Их взаимное молчание, полное невысказанной неприязни друг к другу — бледное, жалкое и пассивное по своей сути. Он уже и забыл, что сам его начал.

***

На четвёртом обходе, во мраке зала с трофеями, факел Грейнджер вдруг гаснет, оставляя их в тусклом сиянии его палочки. Но этого света хватает, чтобы он видел, как она довольно долго нащупывает свою палочку, как расширяются её зрачки, потом она шепчет Люмос, её лицо освещается, а страх с него исчезает.

Но это кажется бессмысленным. Он не понимает, почему теперь она выглядит менее напуганной, чем раньше. Ведь если на них сейчас нападут, они оба окажутся беспомощными, не сумев в течение первых, самых решающих, секунд использовать палочки. Он сам находит ответ этой головоломки и, когда находит его, рад, что не стал задавать вопросов, потому что понимает, что она не стала бы отвечать, и потому что ответ такой простой.

Ему следовало бы понять это раньше.

Гермиона Грейнджер боится темноты.

Теперь, когда он уже знает, увидеть признаки её страха довольно легко. Они проявляются в учащённом дыхании, которое он замечает каждый раз, когда она проходит мимо тёмных альковов. В быстром взгляде, который она бросает на скрытую тьмой школьную территорию с вершины Астрономической башни. В слишком крепкой хватке на источающем вонь факеле. Она хватается за него, как хватаются люди за самого дорогого человека, очнувшись от кошмара, словно он может защитить её и пообещать, что всё будет хорошо.