Под знаменем Сокола (СИ) - Токарева Оксана "Белый лев" - Страница 32

Он устроился поудобнее, задумчиво глядя, как несутся вдоль берега взапуски встретившиеся после долгой разлуки Малик и серый Кум, а затем достал из-за пазухи небольшой глиняный горшочек с плотной крышкой, вроде тех, в которых его премудрая жена и шурин хранили свои лечебные снадобья.

— Что, опять ногу натрудил? — неодобрительно глянул на него дядька Нежиловец. — Говорил я тебе, нечего в этом Дорогобуже делать, нешто у Святослава иных воевод, разумеющих ромейскую речь, без тебя не нашлось бы! Вот откроются опять, как зимой, раны, можно подумать, лучше выйдет!

Неждан понимал тревогу доброго старика. Чай, после поединка с Ратьшей Мстиславичем побратим больше недели пластом лежал, исходя кровью, несмотря на все усилия его невесты и Анастасия. Даже свадьбу отложить хотели.

Нынче, впрочем, дело было совсем не в лечьбе. Не слушая ворчание доброго, но не в меру заботливого старика, Хельги осторожно открыл горшок и ссыпал в заранее приготовленный кожаный кисет примерно половину содержимого, оказавшегося грязновато-бурым порошком, распространявшим характерный запах серы, а затем стал прилаживать к крышке туго свитый просмолённый фитиль. Покончив со своим странным занятием, он велел работавшему на стройке вместе с дядькой Нежиловцем Торгейру принести огня, а сам направился к реке, подальше от кораблей.

На стапелях стало совсем тихо. Возобновившие прерванную приходом князя работу ватажники вновь отложили топоры да рубанки, с неподдельным интересом наблюдая за русским воеводой. Хельги не заставил себя ждать. Подойдя к берегу, он поджег фитиль и, хорошо размахнувшись, швырнул свой странный снаряд. Еще не достигнув поверхности льда, горшок разлетелся на мелкие кусочки с грохотом, от которого у тех, кто стоял неподалеку, заложило уши. В воздухе запахло дымом, а на реке образовалась внушительных размеров прорубь с неровными, ломаными краями.

— Матерь Божия! — потрясенно вымолвил дядька Нежиловец, осеняя себя крестным знамением. Многие ватажники последовали его примеру.

— Это то, о чем я думаю? — обретя способность говорить, спросил у побратима Неждан.

Лютобор кивнул.

— Никак, у твоего шурина память пробудилась? — недобро прищурился Торгейр.

— Увы, нет, — ответил Хельги. — Нельзя вспомнить то, чего не знаешь.

Он вновь опустился на верстак, погладил боязливо прижавшегося к его ногам Малика, а затем заговорил:

— Мы повстречали их на зимнике недалеко от Дедославля. Они ехали с ляшской стороны, направляясь на полудень, и выглядели, как обыкновенные купцы, попавшие в досадную передрягу: лед подтаял, и одни из саней, груженных красным товаром, ушли под воду. Мы хотели предложить им свою помощь, а заодно расспросить о новостях, но они бросили все и кинулись врассыпную. Мы не стали их преследовать, но решили-таки поднять утонувшие сани, а заодно поглядеть, что в остальных.

— Они везли этот порошок? — догадался Торгейр.

— Не менее десяти корчаг, — кивнул Хельги. — И все эти корчаги находились на утонувшем возу. Когда мы поняли, что к чему, вода уже добралась до их содержимого, и состав оказался безнадежно испорчен. Эта малость и еще десяток таких же горшков — все, что удалось спасти Анастасию.

— Князь знает? — спросил дядька Нежиловец.

— А толку-то. С таким количеством все равно ни стен городских разрушить, ни войска положить. А умельцам, знающим секрет, удалось уйти!

Он произнес последние слова сквозь зубы, остановившимся, недобрым взглядом глядя на лед.

— Да ладно тебе кручиниться, брат! — Неждан положил руку ему на плечо, c удовлетворенной улыбкой указывая на своих ватажников. — Ты же сам говорил, что у Святослава и безо всяких хитростей сил хватит сломить хазарами хребет!

— Только в том случае, если они нам никаких хитростей не приготовят! — недобро ухмыльнулся щербатым ртом Торгейр.

— А почему вы считаете, что эти «умельцы» ехали непременно к хазарам? — поинтересовался дядька Нежиловец. — Не слишком ли большой из страны Аль Син круг? Да и может, никакие это не умельцы, а просто купцы: добыли товар у тех же арабов и искали, кому бы повыгодней продать!

— Я и не говорю, что они к хазарам ехали, — еще больше нахмурился Лютобор. — Но никто не может положиться, что прежде они не побывали в Итиле или не направятся туда в ближайшее время. Анастасий по вещам и рукописям, оставшимся на возу, опознал одного из владельцев груза: они вместе путешествовали в Аль Син. Это некий ашкеназ из Майнца, Гершом Рыжий или Гершом Звездочет, астролог и каббалист, добывавший различные редкости для германского императора Оттона и для библиотеки его брата архиепископа Бруно. Ему удалось разведать секрет, который Анастасий, по его словам, не пытался узнать, и он собирался передать его своему господину.

— Тогда, о чем же беспокоиться? — не понял Неждан. — Где хазары, а где этот Оттон?

— Беспокоиться надо уже потому, что этот король франков, сумевший объединить в единое государство германские племена, вряд ли на этом остановится, — строго глянул на побратима Хельги. — Особенно если ему в руки попадет секретный состав. Мой дед происходил из племени лютичей, и он много рассказывал о франках, но ничего хорошего не говорил. Что же до хазар, то тамошние иудеи и западные ашкеназы — единоплеменники и единоверцы, и этот Гершом, если не избрал путь через Итиль, то только потому, что опасался ехать землями арабов и Булгар.

— Что же он искал в Дедославле? — все еще не понял дядька Нежиловец.

— Думаю, помощь и поддержку, — отозвался Лютобор. — А вот нашел он ее или нет, хотелось бы выяснить.

— Вы, когда, говоришь, их повстречали? — повел носом Торгейр.

— Две седмицы назад, еще по дороге в Дорогобуж.

— А Ратьша за неделю до того уже сбежал. Старый Мстислав с сыновьями молчали, его, стервеца, покрывали!

— В любом случае, нужно сделать все от нас зависящее, чтобы разыскать Звездочета и его спутников да хорошенько расспросить, — заметил Неждан.

— Этим нынче занимается Тороп и другие следопыты, — кивнул Хельги. — Думаю, что-нибудь они да отыщут!

— А порох зачем без толку истратил? — с укоризной глянул на него дядька Нежиловец. — Для дела бы пригодился! Да и люди болтать начнут!

— Я болтунов не держу! — обиделся за свою ватагу Неждан. — А чересчур длинные языки и укоротить можно!

— Всех языков не укоротишь! — проворчал дядька Нежиловец. — Молва есть молва!

— Вот именно! — насмешливо прищурил переливчатый глаз Хельги. — И для того я и устроил это небольшое представление! Пусть Мстиславич и те, кому он служит, думают, что мы тоже кое-чем владеем и боятся. И еще. По поводу Дедославского княжича.

Он поднялся, пристально глядя на побратима.

— Не знаю, как ты, брат, но я не намерен тянуть до Пасхи, и собираюсь отправиться в Тешилов уже сегодня! Не для того я увозил жену от Святослава, чтобы отдать ее Ратьше!

При этих словах кровь отхлынула от лица Неждана:

— Ты думаешь!.. — непослушными губами проговорил он.

— Он на это вполне способен, — серьезно кивнул Хельги. — Не просто же так он удрал из Дедославля, зная, что этим ставит себя вне закона. И лучшего момента, чем нынче, не придумать. Все заняты сборами да ладьями, и за дорогами никто толком не смотрит. Я пока отправил в градец Инвара с двумя десятками своих людей, а заодно Анастасия там спрятал. Подальше от княжеских глаз. Завтра к вечеру, надеюсь, и мы с тобой поспеем.

— А как же князь и это его жертвоприношение Перуну? Сумеем обернуться? — не понял Неждан

Лютобор глянул на побратима, и в его переливчатых глазах смешались снисходительная усмешка и боль:

— Коли мои предположения насчет Мстиславича верны, не пришлось бы нам с тобой, брат, класть требу Перуну совсем в другом месте! Главное, чтобы Ратьша нас не опередил!

Вербное воскресенье

— Дяденька Анастасий! Посмотри, еще ломать?

— Хватит, милый! Нам же не печку топить, а только дом украсить.

— А я думал, мы с этими ветками веснянки петь по избам пойдем! — с улыбкой отозвался, передавая ромею охапку благоухающих пушистых ветвей, удобно расположившийся в самой гуще ольшаника, бедовый внучок премудрого волхва Тойво. — У нас в мерянских селах их всегда последний раз на праздник Весеннего Полнолуния поют, а ветками вербы и ольхи стегают спящих на лавках детей!