Мышь, которая зарычала. Антология - Янг Роберт Франклин - Страница 31

Только одно противоречило древней легенде: Камелот был вовсе не Камелот. Камелотом его назвал какой-то шутник только из-за того, что в замке было очень много башен.

Камелот был сонным царством не только ночью, но и днем. Но однажды планету грубо разбудили. Это случилось, когда Великая Галактика узнала о существовании этого сонного мира. А до той поры Камелот мирно дремал в эпохе неторопливого товарообмена, медленных путешествий и древних, ленивых обычаев.

Первая леди Камелота сказала:

— Очень интересно, — и отвернулась, чтобы незаметно зевнуть.

«Леди Игрейна», золотой космический корабль, был уже в нескольких миллионах миль от Камелота, на пути к планетам Артура. Пилот, сэр Модред, от напряжения даже высунул язык. Вести корабль по памяти — нелегкая работа. (Новая Венера: приближаться в координатах ЛВ-613:7762, ПЛ-441:3401, со скоростью 33… и так далее…)

— Ну что, мы наконец приземлимся? — с надеждой спросила принцесса, развеселившись от мысли, что можно будет впервые за пять недель путешествия подышать настоящим свежим воздухом.

— Принцесса, мы обычно не приземляемся, — спокойно ответил капитан, сэр Бидивир.

Он был очень старым. Его отец (конечно, когда был еще мальчиком) видел легендарных живых землян и разговаривал с ними. Именно тогда земляне назвали Камелот Камелотом и подарили королю Артуру золотой корабль и много других полезных вещей.

— Ох, — сказала Джиневра и снова украдкой зевнула. Принцесса знала, что первейший долг королевской особы состоит в том, чтобы тщательно скрывать свои переживания.

До начала космического путешествия перспектива посещения всех семнадцати планет, принадлежащих ее отцу, королю Артуру, очень возбуждала принцессу. Сам король был слишком стар для увеселительной прогулки в межпланетном пространстве. Но нарушать традиции было нельзя. Инспекцию королевских владений, неукоснительно проводимую раз в пять лет, откладывать не разрешалось, а заменить короля могла только принцесса Джиневра.

Возбуждение от предчувствия романтического приключения постепенно проходило. Корабль «Леди Игрейна», выглядевший таким прекрасным и изящным, в космосе оказался очень тесным и неудобным.

Кощунственно было бы даже предполагать, что корабль, подаренный землянами, может состариться, но ему исполнилось сто лет, и возраст уже начал сказываться. Временами гас свет, из кранов порой текла коричневая вода, двери деформировались и то открывались в самый неподходящий момент, то заклинивались так, что их невозможно было отворить.

Конечно, ни принцессу, ни членов экипажа такие мелочи не беспокоили. Они просто не думали об опасностях, которые могут подстерегать их старый корабль. Почти все великолепные подарки, оставленные землянами — велосипеды, часы, музыкальные шкатулки, картофелечистки, швейные машинки, игрушки, фонографы, — все еще прекрасно работали. Правда, время от времени те, что ломались, приходилось заменять на новые, но для этого мудрые земляне и устроили склады всех этих чудесных вещей. Хотя надо признать, что запасы на этих складах стали быстро убывать.

В свое время земляне заверили, что золотой корабль никогда не сломается. Следовательно, не было поводов для беспокойства. Перед каждым космическим путешествием баки заботливо наполнялись самой чистой водой, туда, где было написано «масло», наливалось самое отборное масло, производилась замена всех предохранителей, проверялись все провода, и корабль выглядел как новенький.

Нет, ничего, кроме бытовых неудобств, принцессу особенно не волновало. Заботило ее только то, что капитан, сэр Бидивир, был старым и лысым, что пилот, сэр Модред, был и старым, и лысым, и толстым, что первый офицер, сэр Джирейнт, был старым, лысым и с плохим характером, и что инженер Мерлин, который не был ни старым, ни лысым, ни толстым, являлся существом подчиненным и стоял в иерархической системе, которую выстроила для себя Джиневра, слишком низко. Он даже не был рыцарем.

Если бы не леди Вивьен, не с кем было бы даже поговорить. Но леди Вивьен не могла быть задушевной подругой принцессы, поскольку однажды сэр Ланселот, с которым леди Вивьен была очень-очень близко знакома, заявил при всех, что с тех пор, как он увидел Джиневру, то сразу понял, что во всем Камелоте нет ни одной девушки, равной принцессе по красоте.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Сколько еще планет мы увидим после этой, мимо которой сейчас пролетаем? — спросила принцесса.

— Одиннадцать, ваше высочество.

Принцесса вздохнула.

— И мы ни на одной не остановимся?

Сэр Бидивир, который в своем белом атласном халате был больше похож на архиепископа, чем на рыцаря, улыбнулся:

— Когда-нибудь, когда земляне вернутся и помогут нам, мы устроим на этих планетах наши колонии. Но без их помощи нам этого не сделать.

— В таком случае, я не вижу смысла во владении всеми этими планетами. Зачем они нам?

— Это — символ могущества вашего благородного предка, принцесса.

— Но откуда мы знаем, что земляне имели право подарить нам эти планеты? — упорствовала принцесса.

Сэр Бидивир перестал улыбаться.

— Джиневра, — сказал он с мягкой укоризной, — извините меня за прямоту, но земляне настолько превосходили нас, как… как вы превосходите Мерлина. Они были великими, добрыми и бесконечно мудрыми. И, как вы помните, они обещали вернуться. Мы хотим стать достойными их.

Хотя Джиневра поняла, что ее вопрос остался без ответа, она не стала настаивать на продолжении разговора.

Внизу, в машинном отделении, дежурил Мерлин. Он с благоговением осматривал всевозможные приборы, любовался миганием разноцветных лампочек и мягкой тряпочкой протирал все, что недостаточно блестело.

Мерлин был высоким молодым человеком и имел две главные цели в жизни. Во-первых, он хотел стать таким же настоящим инженером, как земной инженер. Второй целью, вполне естественной для молодого человека, была принцесса Джиневра.

Будучи очарован красотой машинного отделения, он не менее сильно был очарован красотой прелестной девушки. Но поскольку в данный момент принцесса находилась наверху, в капитанской рубке, а он внизу, в машинном отделении, то Мерлин вытащил из кармана куртки блестящую фотографию и стал ее с восторгом рассматривать.

На фотографии была изображена не принцесса Джиневра, а земная принцесса. Кинозвезда. При взгляде на прекрасную блондинку перехватывало дыхание. Ее одежда (на взгляд Мерлина довольно странная — она состояла из коротеньких штанишек и маленькой повязки на груди) только усиливала ее привлекательность. В Камелоте такую одежду назвали бы непристойной, но ведь это была земная девушка.

Возле прекрасных ног блондинки шла надпись: «Лола Милита». Хотя Мерлин не умел читать по-земному, он знал, как произносится это, имя и время от времени повторял его вслух.

Принцесса Джиневра не была похожа на эту экзотическую красавицу, но из всех девушек Камелота только принцесса могла бы сравниться красотой с Лолой Милитой.

Мерлин аккуратно спрятал фотографию в карман, протер тряпочкой стойку, которая, на его взгляд, немного потускнела, и вздрогнул, когда неожиданно погас свет.

Он должен было это исправить. Не считая себя достойным высокого звания инженера, Мерлин знал, что в электропроводке разбирается хорошо.

Он проверил рубильник. Там все было в порядке. Значит, как всегда, дело в проводах. Внутренне Мерлин очень собой гордился. Он был уверен, что справится с поломкой.

Когда земляне подарили королю Камелота золотой космический корабль и маленький кораблик-спасатель, они, надо отдать им должное, выучили камелотских инженеров так, чтобы те смогли поддерживать в порядке всю технику. Но все это происходило больше ста лет тому назад. Основы этой науки для второго поколения так называемых инженеров стали магией, а для третьего и четвертого поколений — религией. Мерлин хорошо сдал экзамен на обращение с гаечным ключом и измерительными приборами, но ему было запрещено прикасаться к панелям. Это расценивалось как святотатство. Лишь несколько инженеров в Камелоте были в состоянии оживлять механизмы, вышедшие из строя.