Бакалавр (СИ) - Волошина Анна - Страница 38

— Некоторое время назад наши люди наведались в поместье некоего Таддеуша Зборовского. Ожидались серьёзные потери, поскольку стрелковые комплексы были, по данным разведки, защищены сферами Раскина. Однако сферы оказались деактивированными, а при проверке хозяев, гостей и прислуги не досчитались то ли горняшки, то ли развлекушки для персонала… девицы с очень характерной пластикой. Дитц, времени нет совсем! Мы сейчас не то, что уйти — послать сигнал бедствия не можем. Что можешь ты?

Действительно, не до реверансов.

— Радара мне. И свободный терминал. Очки свои сойдут. Снаружи сферу взломать недолго, если знать как, а вот изнутри… будем пробовать, мэм, — Лана не заметила, как обратилась к полковнику Русановой привычным образом. Она не заметила, а та даже не моргнула. — Отрубите всё, что можно отрубить, оставьте жизнеобеспечение по минимуму и бортовое вооружение в самом урезанном варианте. Сейчас любые крохи… постарайтесь прикрытья, параметры защитного поля: альфа тринадцать эпсилон, дельта дельта триста сорок восемь мю, эпсилон восемь дельта.

Полковник Русанова кивнула, и один из офицеров уже колдовал над терминалом.

— Надолго не хватит, но сколько-то времени выиграем. Ищите искажение структуры внутренней поверхности сферы, характеристики…

Лана бубнила кодовые группы, не слишком заботясь о том, успевают ли за ней. Жить захотят — успеют.

Радар появился в рубке если и не в процессе распоряжений, то сразу после. Очки были уже на нём.

— Джонни, действуем в паре, включайся. Мы в сфере Раскина, будем вскрывать. Готовь канал передачи, цель — искажение поверхности, его сейчас ищут.

— Но сфера Раскина не…

— Вскрывается, Джонни. По крайней мере, снаружи вскрывается точно, я пробовала. Работай, мать твою!

И Радар принялся работать, плюхнувшись рядом с Ланой на освобожденное кем-то кресло. Сама Лана сформировала шарообразный объемный дисплей и, не скрываясь, начала сооружать то, что сам покойный Бен Раскин именовал «клевцом».

Командование Легиона явно не спешило делиться с кем бы то ни было теми данными, которые были получены ею в результате «полевых испытаний» в поместье Зборовского. Но выбора не было. Совсем. А значит — побоку секретность. Если у неё получится, с русскими как-нибудь договорятся. А не получится, так они все попросту сдохнут тут, и судьба крысьего секрета будет не интересна. Им — так уж точно.

— Есть канал!

На дисплее перед Ланой медленно вращался ажурный тетраэдр, состоящий из уймы тетраэдров поменьше. Началось с одного маленького, но теперь к нему постепенно добавлялись снизу новые уровни. Каждая вершина каждой пирамиды сияла яркой точкой, ослепительной в сравнении с соединяющими их тусклыми линиями.

— Есть искажение полевой структуры!

— Сколько слоёв сферы вы видите?

Отвлекаться она не могла, слишком много ещё предстояло сделать. Кровь потекла сначала из правой ноздри, потом из левой тоже. Кто-то (Солдатов?), подошедший со спины, вытер заливавшие губы красные струйки чем-то влажным, пахнущим мятой. Не стал отходить, держался поблизости, наготове.

— Девять.

— Значит, не меньше одиннадцати. Запомните, сфера Раскина строится от трёх с шагом четыре. Три, семь, одиннадцать, пятнадцать. Больше пятнадцати не конструировал и сам Бен, будем надеяться, что и тут… Радар, фиксируй канал и присоединяйся ко мне. Работаем в «мангусте», каждая вершина — запрос «свой-чужой». Надо иметь хоть один уровень в запасе, итого — шестнадцать, а я не вытягиваю. Да Джонни же!

Радар недаром когда-то заинтересовал собой не кого-нибудь, а самого Али-Бабу. Сооружаемая Ланой хлипкая конструкция почти мгновенно стала устойчивее и проворачивалась теперь много легче. Восьмой уровень… двенадцатый… шестнадцатый…

— А теперь закручиваем против часовой. Максимальная скорость, всё, что сможем выжать. Тащи точку входа в канал сюда, к острию!

Тетраэдр вращался со всё большим ускорением и в процессе вращения сжимался, образуя что-то вроде клинка. Клевцу полагается быть слегка изогнутым, и почему Бен Раскин именно так назвал то, что было способно разрушить его творение, было для Ланы загадкой. Да отгадки и не интересовали её сейчас. Только бы получилось, только бы сработало, только бы…

Направленное каналом связи острие ударило в обнаруженное искажение внутренней поверхности поля, несколько очень длинных секунд… и рубка осветилась, еле слышно загудели застывшие в режиме ожидания кондиционеры, люди вокруг облегченно выдохнули… а Лана Дитц сползла с кресла на пол и сидела, глупо улыбаясь и мечтая о кубике мяты. Желательно — с перцем.

Клементина Танк материлась. Нет, не так. Она МАТЕРИЛАСЬ. На мринге, да. Но экспрессия высказываний наверняка компенсировала для занятых делом русских возможные сложности перевода.

— Чем ты, ***, думала?! Ты, ***, вообще понимаешь, ***, что могла сдохнуть прямо в этой *** рубке?!

Руки Тины порхали, ноги легко перемещали гибкое ладное тело вокруг другого, растёкшегося по полу в положении «полулёжа» и неспособного сейчас пошевелить даже опирающейся на сиденье кресла головой. Телу предоставили возможность лежать там, где его, тела, состоянию было угодно его уложить, и переформировали вахту таким образом, чтобы вызванный к телу врач имел полную свободу действий. Вот врач и действовал. И матерился.

— Какого *** ты себе позволяешь? Что я должна ещё сказать, как объяснить, чтобы до твоей *** башки дошло, что ты не…

— Тина!

— Тина? Тина?!! Да я, ***, видала эту ***…

— Лейтенант Танк, заткнитесь.

Это было сказано тихо. Но это было СКАЗАНО. И внучка Мигеля Рэнсона поперхнулась и замолчала. Так с ней разговаривал разве что покойный дед, интонация была узнаваема до мелочей… и скривившая посеревшие губы усмешка — тоже.

— Выведи меня в рабочий режим. Я буду просить разрешения участвовать в высадке на станцию, и должна быть в состоянии сделать это.

— Какой ещё рабочий режим! — теперь Тина говорила существенно тише. — Ты инсульт не схлопотала просто чудом! Я же говорила, что сосуды…

— Ти-на.

— Да Мигель с Радуги вернётся, если…

— Я буду рада его видеть. А ты разве нет? Работай!

От следующей тирады доктора Танк свет в рубке, казалось, потускнел. Должно быть, от неожиданности. Или — с перепугу. Но приказ есть приказ, и она принялась работать. До самого окончания манипуляций — молча.

Майор Солдатов с полным на то основанием считал себя неплохим физиогномистом. И даже знал за собой маленькую слабость: нравилось ему блеснуть знанием того, о чём думает собеседник. Но сейчас никакие специальные навыки не требовались.

Он спросил, обращаясь к доктору Танк, способна ли лейтенант Дитц выполнить боевую задачу в ходе высадки. И лицо врача-мрины, вся её поза, сузившиеся зрачки кричали: «НЕТ!» Они кричали, да. А еле шевелящиеся губы цедили «Способна». И поделать с этим нельзя было ничего. Врач подразделения соглашается… соглашается, чёрт побери! Да ведь эту… её же шатает! Но врач — соглашается. Клятые кошки!

Ладно, до выдвижения на исходную не менее получаса. Пока ещё отманеврируют, пока прокинут стыковочный шлейф… да и вряд ли там откроют, если постучать. Значит, еще и шлюз вскрывать. Та ещё морока.

Станция молчала. И защитные комплексы молчали тоже. Даже стандартного запроса не отправляли.

«Василиса Микулишна»… а ведь Дитц что-то сообразила, он это понял… «Васька» выскочила из Врат между «Пиза Тауэр» и одним из спутников защиты. Специально, чтобы в случае надобности вынудить либо стрелять по своим, либо не стрелять вовсе. Собственно, поэтому они и оказались внутри сферы. Как, кстати, и защитнички. Но и сейчас, когда сферы не существовало, спутники молчали, как мёртвые. Связисты, правда, ловили шквал внешних запросов, но источником шквала была Чарити. Интересно, пока сфера существовала, не отправляла ли она автоматически сообщение «всё в порядке»? Или даже — памятуя о том, как «командир охраны» и «Дезире Фокс» разговаривали с сенатором — вела связную беседу с абонентами? Как же мало им известно о Бене Раскине и созданных им системах… существенно меньше, похоже, чем лейтенанту Дитц.