Бей или беги - Янг Саманта - Страница 8

Внезапно картина его склоненного надо мной тела и ощущение, как мои ноги крепко охватывают его бедра, вызвали во мне такую горячую волну желания, что я испугалась и смутилась одновременно.

Ох-х-х…

Я поспешно отвернулась, выпрямилась с достоинством и холодно процедила:

– Пустите!..

Он тут же развел колени, и я проскользнула на свое место, плюхнувшись на сиденье чуть менее грациозно, чем хотелось бы.

Чувствуя, что он продолжает смотреть, я – в который уж за сегодня раз? – раздраженно поинтересовалась:

– Что еще?

Вместо ответа он отвернулся, склонился над проходом и повернулся ко мне, протягивая мой красный пиджак. Я даже не заметила, что выронила его.

Я выхватила пиджак у него из рук.

– А где же спасибо? – ухмыльнулся он.

– Не собираюсь благодарить вас, потому что вы даже не встали, чтобы пропустить меня, как подобает вежливому человеку.

Он хмыкнул и повернулся к ноутбуку.

– Дамы и господа! Мы приближаемся к аэропорту О’Хара города Чикаго, – раздался по громкой связи голос старшей бортпроводницы. – Просим вас убрать громоздкие электронные устройства типа ноутбуков на верхние багажные полки, поднять столики и привести спинки кресел в вертикальное положение. Наш самолет снижается…

Дальнейшие ее слова я пропустила мимо ушей, так как мое внимание было поглощено проклятым шотландцем: я искоса наблюдала, как он убрал ноутбук в сумку и выпрямился во весь свой шикарный рост, чтобы положить его на полку. Поскольку его голова находилась где-то под потолком, ничто не мешало мне рассмотреть наконец его мощную фигуру целиком. И почему только судьба не помечает людей с гнилым нутром каким-то внешним опознавательным знаком типа безобразной наружности?

А что касается меня, то, будь моя воля, я попросила бы высшие силы не создавать мое тело таким позорно легковозбудимым: стыдно признать, но я, как оказалось, мало чем отличаюсь от первобытной женщины, падающей в обморок при виде великолепного самца (хотя, честно говоря, я даже не думала, что такие мужские экземпляры вообще еще существуют).

При этой мысли у меня заныл низ живота и судорога желания сжала бедра. Горя от смущения, я оторвала взгляд от шотландца и начала медленно надевать пиджак.

Господи, как же я его ненавидела!

Наши сидения слегка подскочили, когда он плюхнулся на свое место и немедленно пристегнул ремень безопасности. Я наблюдала за ним краем глаза. Он снова изо всех сил вцепился в ручки кресла…

Видимо, еще придется попросить высшие силы сделать меня менее жалостливой. Потому что, хоть мне он и не нравился, но больно было видеть, как большой сильный мужчина, который обычно может постоять за себя, вдруг оказывается беспомощным перед лицом фобии. Мне казалось, это должно мучить его больше, чем кого-либо другого на его месте.

Мы сидели в напряженном молчании, а наш самолет постепенно снижался, приближаясь к земле.

– Представляю, как вы паритесь в своем пиджаке.

Мне не стоило отвечать, но я, в отличие от него, была доброй. А кроме того, понимала, что единственная причина, по которой он со мной заговорил, – потребность отвлечься. Просто из детского упрямства он не мог открыто признать, что нуждается в моей помощи. Поэтому я ответила, вложив в свой голос неприязнь, которую он хотел услышать:

– Я не парюсь.

– Паритесь-паритесь.

– Вы не знаете меня, чтобы судить, парюсь я или не парюсь.

– Детка, – вздохнул он, – да у тебя на лице написано все, что ты чувствуешь.

– Неправда. Спорю, что вы не догадываетесь, что я чувствую прямо сейчас.

– Желание прикончить меня с толикой жалости.

У меня даже челюсть отпала. Вот это интуиция у парня!

Он насмешливо вытаращил на меня глаза:

– Что, угадал? Прикончить – согласен. Но к черту вашу жалость, приберегите для других.

– Вы ужасный человек, вы это знаете? Действительно невыносимый. Есть ли хоть кто-то в этом мире, который думает по-другому?

– Вся моя семья. Коллеги. Друзья. Женщины, с которыми я занимаюсь сексом.

Краска бросилась мне в лицо от его откровенных слов… и картин, которые при этом пронеслись в моем воображении.

– Думаю, насчет последнего вы заблуждаетесь.

– Уверен, что нет, – он снова медленно смерил меня холодным взглядом и резко отвернулся. – Просто заносчивым принцессам вроде вас этого не понять. Вы выбираете мужчин, не способных вас возбудить, а потом утверждаете, что секс – это ерунда, а женщины, которые якобы получают от него удовольствие, – лгуньи.

Так вот как он думал.

– Я знаю, что такое хороший секс. Отличный секс! – заявила я.

Вообще-то это было давно и завершилось грандиозным предательством, но сути дела это не меняло.

Он пристально посмотрел на меня, пытаясь понять, говорю ли я правду.

– Я удивлен.

Чувствуя себя неловко под его сверлящим взглядом, я решила, что пора сменить тему:

– А ваша семья… ваши родные знают, какой вы грубый?

– Откуда? С ними я хороший.

– А, так вы признаете, что плохо вели себя со мной?

– Может быть. Может, я был вынужден.

Этот загадочный ответ разозлил меня больше, чем все, что он сказал до сих пор:

– И что бы это могло значить? – спросила я максимально язвительно.

Лед в его глазах вдруг растаял:

– Это значит, – его низкий голос слегка дрогнул, потому что в этот момент самолет коснулся земли и стремительно понесся по взлетной полосе, – что мне нужно было, чтобы вы меня невзлюбили.

Я состроила гримасу:

– Это еще что за чушь собачья?

Он задумчиво посмотрел на меня:

– Чтобы вы не запали на меня и не захотели переспать со мной.

Не веря своим ушам, я остолбенела:

– Что, простите?!

– Вы не хотите переспать со мной, ведь так?

– Нет! – категорически отрезала я.

Что-то невольно влекло меня к нему, да, но как человек он мне действительно не нравился. Более того, я его не уважала.

Мне показалось, что на его лице промелькнула тень разочарования.

– Хорошо, – коротко сказал он и отвернулся.

Но через мгновение повернулся ко мне вновь, поняв, что мы приземлились. Выражение его лица смягчилось, и взглядом он пытался выразить то, что не мог сказать словами. Мне даже почудилось тихое «спасибо», когда он коротко кивнул мне.

Я кивнула в ответ.

Он резко отстегнул ремень и встал, как и большинство пассажиров. Наверно, из-за его внушительной внешности люди легко расступались перед ним, когда он, схватив свой ноутбук с верхней полки, пошел к выходу, чтобы выйти из самолета первым.

Не сказав мне на прощанье ни единого слова.

Даже не посмотрев на меня.

Грубиян.

Глава пятая

Не помню, когда в последний раз душ доставлял мне та- кое удовольствие. Горячая вода лилась на мои плечи, расслабляя мышцы и снимая напряжение с шеи. Конечно, я мечтала попасть в Бостон, но быть вдали от Аризоны уже было здорово. Обычно аэропорт О’Хара вгоняет меня в робость своими размерами и толпами людей, но сегодня мне было не до того. Все, о чем я могла думать, это о том, чтобы снять комнату в гостинице, попросить консьержа отдать в химчистку кое-какие вещи, чтобы было что сегодня надеть на ужин, и что вечером я буду спать в постели за много сотен километров от моего родного города.

Был вариант сесть на автобус и доехать до отеля подальше от аэропорта, но я предпочла остаться в местной гостинице, которую отделял от внутреннего терминала только крытый переход. Реклама уверяла, что окна в гостинице звуконепроницаемые. Из огромного французского окна моей гостиной открывался роскошный вид на взлетную полосу, и это значило, что утром я смогу подольше поспать перед своим рейсом.

Заселившись в номер, я сразу же позвонила Харпер, чтобы сообщить, что благополучно долетела, и заодно рассказать, как я счастлива, что это путешествие закончилось. Сознание того, что я больше не в Фениксе, благотворно влияло на весь мой организм. С первой секунды приземления в Аризоне и позже, в Аркадии, у меня было ощущение, что я оказалась в плену у Кинг-Конга, который схватил меня и крепко сжал в кулаке. И только здесь, в Иллинойсе, гигантская горилла отпустила меня и ушла восвояси…