Без видимых причин - дю Морье Дафна - Страница 8

Мистер Джонсон в пылу защиты своей школы обронил, что Мэри Уорнер, безусловно, находилась в полном неведении относительно своего состояния.

Когда школьная медицинская сестра сделала ужасное открытие и стала осыпать упреками Мэри Уорнер, девочка была ошеломлена. Она думала, та сошла с ума. «Что вы хотите сказать? – спрашивала Мэри. – Я ведь еще не взрослая и не замужем. Вы хотите сказать, что я как Дева Мария?» У нее не было ни малейшего представления об отношениях полов.

Школьный врач посоветовал не мучить девочку дальнейшими расспросами. Послали за отцом. И Мэри Уорнер увезли. На том для мистера Джонсона и остального персонала история и закончилась.

Любопытно, думал Блэк, что сказал викарий дочери. Он подозревал, что отец допрашивал несчастную девочку до тех пор, пока у нее не началось воспаление мозга. Такое потрясение вполне могло сделать любого ребенка душевнобольным на всю жизнь. Быть может, он найдет разгадку в Карнлите. Трудность заключалась в том, что Блэк хорошенько сам не знал, в чем должны состоять поиски. Достопочтенный Уорнер наверняка представился под вымышленной фамилией.

x x x

Карнлит оказался небольшим рыбачьим портом на южном побережье. Очевидно, он разросся за прошедшие девятнадцать лет: в нем имелись три или четыре довольно большие гостиницы, порядочное количество богатых домов, и было очевидно, что у населения нынче на первом месте уже не ловля рыбы, а ловля туристов.

Семейство Блэка, Филлис и сынишка, вернулись назад в свою мифическую страну – туда, откуда возникли. Теперь Блэк изображал молодожена, чья восемнадцатилетняя жена ожидает первенца. Блэк сомневался в правильности избранной линии, когда начал разузнавать про частные лечебницы. Но расспросы его увенчались успехом. В Карнлите действительно имелась частная лечебница, занимавшаяся исключительно родами. Называлась она «Приморская». И стояла на краю отвесных скал, прямо над гаванью.

Он припарковал машину у стены лечебницы, вышел и, подойдя к главному входу, нажал звонок. Он выразил желание видеть старшую сестру. Да, он хочет заранее снять палату для будущих родов.

Его провели в комнату старшей сестры. Она оказалась низенькой веселой толстухой, и он почувствовал уверенность, что свою мифическую жену Перл (так в порыве вдохновения он решил ее назвать) он спокойно препоручит умелым заботам этой женщины.

– И когда ожидается счастливое событие?

Не местная корнуолка, а жизнерадостная громкоголосая жительница Лондона. Блэк сразу почувствовал себя в своей тарелке.

– В мае, – ответил он. – Жена-то сейчас у своих, а я вот решил съездить сам по себе. Вбила себе в голову, что событие должно совершиться у моря, а поскольку мы тут провели медовый месяц, она к вашему городку питает сентиментальные чувства. Да и я тоже.

Блэк состроил, как он рассчитывал, глуповатую улыбку будущего папаши.

Но толстуху это не устрашило, она, должно быть, и не таких дураков видала.

– Ну и правильно, мистер Блэк, – сказала она, – потянуло, значит, на место преступления? – И она громко расхохоталась. – Не все мои пациентки любят оглядываться назад. И сколько таких – вы себе не представляете.

Блэк предложил сестре сигарету. Она взяла и с удовольствием затянулась.

– Надеюсь, вы не разобьете моих иллюзий? – проговорил он.

– Иллюзий? – переспросила сестра. – Иллюзий тут немного. Все выветриваются в родильной палате. Один катается, а другой потом саночки вози.

Блэк пожалел мифическую Перл.

– Ничего, – сказал он, – жена у меня не трусиха. Честно говоря, она много моложе меня. Только-только восемнадцать исполнилось, вот что меня беспокоит. Не слишком ли она молода, чтобы рожать, сестра?

– Что значит «слишком»? – Сестра выпустила вверх струю дыма. – Чем моложе, тем лучше. Костяк еще не затвердел, и мышцы не такие жесткие. От немолодых – вот от кого голова болит. Являются сюда, когда им тридцать пять стукнуло, и воображают, будто на пикник приехали. Ну, мы им быстро мозги вправляем. Ваша жена много играет в теннис?

– Совсем не играет.

– Ей же лучше. А то у нас тут на прошлой неделе одна рожала – местная чемпионка по теннису, из Ньюки. До того мускулы жесткие – тридцать шесть часов мучилась. Мы с акушеркой к концу начисто вымотались.

– А она как?

– Что ей сделается – зашили, и все дела.

– Вам уже попадались восемнадцатилетние?

– И моложе бывали. Мы всех обслуживаем – от четырнадцати до сорока пяти. Но далеко не у всех был приятный медовый месяц. Хотите взглянуть на моих карапузов? Один мальчонка час назад родился, акушерка его обрабатывает, чтобы к матери отнести.

Блэк взял себя в руки и приготовился к тяжкому испытанию. Если старшая сестра после одной сигареты так откровенничает, то как же на нее подействуют две порции джина? Он понял, что должен пригласить ее пообедать. Он обошел с ней лечебницу, видел будущих матерей, видел нескольких, чьи иллюзии явно уже разлетелись в прах, и после того, как он произвел осмотр новорожденных, родильного отделения и прачечной, он дал себе зарок остаться бездетным.

Он выбрал палату для Перл с видом на море, определил срок в мае, даже внес задаток, а напоследок пригласил старшую пообедать.

– Очень любезно с вашей стороны, – отозвалась она, – с моим удовольствием. «Приют контрабандистов» с виду ресторанчик неказистый, но бар там лучший в Карнлите.

– Значит, «Приют контрабандистов», – заключил Блэк.

И они условились встретиться в семь вечера.

К половине десятого, после двух двойных порций джина, омара и бутылки шабли, за которой последовал бренди, трудность состояла уже не в том, чтобы заставить старшую сестру разговориться, а чтобы заставить ее замолчать.

Она пустилась в описание тонкостей акушерского дела и обрушила на Блэка такое обилие подробностей, что у него голова буквально пошла кругом. Он сказал, что ей следует писать воспоминания. Она ответила, что напишет, когда уйдет на пенсию.

– Без упоминания фамилий, конечно, – добавил Блэк. – И не говорите мне, будто все ваши пациентки – замужние женщины, все равно не поверю.

Сестра пропустила первую порцию бренди.

– Я же вам говорила, к нам в «Приморскую» кто только не попадает. Но пусть вас это не пугает, за эти стены ничего не выходит.

– Я не из пугливых, – отозвался Блэк, – и моя Перл тоже.

Старшая сестра улыбнулась.

– Хорошо, вы такой разумный, – заметила она. – Жалко, что не все мужья такие. Меньше бы слез проливалось в «Приморской». – Сестра с доверительным видом пригнулась поближе. – Вы бы ахнули, если б знали, сколько иные платят. Само собой, не такие парочки, как вы, венчанные по закону. А те, которые оступились. Приезжают сюда, чтобы разделаться со своей заботой, и делают вид, будто все у них по-честному, все хорошо и как надо. Но меня не обманешь. Я своим делом занимаюсь давно. Бывали у нас и титулованные дамочки, притворялись, будто простые. А мужья ихние думали, что они отдыхают себе на юге Франции. Как бы не так, они в это время в «Приморской» занимались совсем другим, на что и не рассчитывали.

Блэк заказал еще бренди.

– А что происходит с нежеланными детьми? – поинтересовался он.

– Ну, у меня есть кое-какие связи, – ответила старшая сестра. – В здешних краях найдется сколько угодно женщин, которые не откажутся от двадцати пяти шиллингов в неделю за ребенка, пока он не достигнет школьного возраста. Вопросов они не задают. Иной раз увидишь фото настоящей матери в газете. Покажешь акушерке, и мы с ней посмеемся в кулак. «Когда рожала, так не улыбалась», – скажешь. Да, уж возьмусь я за воспоминания. Много чего интересного понапишу, нарасхват пойдут.

Сестра угостилась еще одной блэковской сигареткой.

– А все-таки беспокойно мне насчет возраста, – вставил он. – Какие у вас самые молодые были?

Старшая сестра задумалась, пуская дым в воздух.

– Шестнадцать-пятнадцать, – ответила она. – Да, одна была – еле пятнадцать исполнилось, если правильно помню. Печальный был случай. Давно это, правда, было.