Авантюрист. Русская Америка. Часть вторая (СИ) - Риддер Аристарх - Страница 31

— Понятно, Андрей Андреевич. Костас, вот что нужно сделать, — я-то в отличие от всех остальных хорошо знал возможности пулеметов, а митральеза это практически пулемёт, только механический, — как я вижу, главная проблема этого оружия это невозможность переносить огонь, господин Аракчеев прав, солдата достаточно убить один раз. Ну, если мы говорим о русских, еще и повалить надо, — услышав это наши гости заулыбались, — так?

— Вы правы, господин президент.

— Отлично, тебе нужно переделать лафет. У тебя же есть пример перед глазами, лафет морской пушки. Там ты эту проблему решил очень просто. Вот и используй уже готовое решение.

— Сделаю, господин президент!

— Хорошо. Слушай дальше, постарайся уменьшить вес конструкции, гаубичный лафет слишком тяжёлый. Уверен, что сила этого оружия в мобильности. Снижай вес, может быть даже путем упрощения конструкции, не восемь стволов, а четыре или шесть, не знаю. Понял?

— Да, господин президент, это всё?

— Пожалуй, что да.

— Что делать с этими орудиями?

— Как что? Мы их берём с собой конечно. Глядишь, на что-нибудь сгодятся даже в таком виде. Так, на этом всё, теперь приступим к карабинам…

А вот это оружие понравилось всем без исключения. Еще бы! Карабин имел все преимущества револьвера плюс намного большую эффективную дальность стрельбы. В качестве основного вооружения, как пехоты, так и кавалерии они не годились, наши однозарядные ремингтоны были эффективней, но вот в качестве оружия последнего шанса для артиллеристов, воздухоплавателей, или для абордажных команд кораблей, самое-то. Да и для офицеров револьверные карабины тоже очень хорошо подходили.

Но всё это актуально только при одном условии: резкое повышение надёжности конструкции. О чём я и сказал Костасу.

Револьверные карабины мы тоже забрали с собой, я раздал их командам дирижаблей, по два карабина на машину, а еще два оставил у себя на всякий случай.

На следующий день, в шесть часов армия выступила на Лос-Анджелес.

Глава 13.

Первое сентября тысяча восемьсот девятого года. Дорога на Лос-Анджелес. Калифорния.

— О чём думаете, господин президент, — спросил меня подъехавший де Карраско.

Мы, как и полагается начальникам ехали впереди колонны, растянувшейся на несколько километров. Это логично, пыль мы поднимали очень сильно, и ехать где-то в середине было бы очень не комфортно. Особенно учитывая палящее калифорнийское солнце.

Над головой медленно проплыл один из наших Пегасов: Пегас Шесть, если быть точным. Двойка и тройка уже в Лос-Анджелесе, а пятерка вообще должна сейчас вести разведку над приграничными районами Мексики. Глядя на тень от дирижабля, скользившую по земле я задумался.

Последнее изобретение Костаса, митральеза, на мой взгляд, практически обнулило военный потенциал летательных аппаратов легче воздуха. Это дирижабли пока никто кроме нас воспроизвести не в силах: двойная оболочка баллонов, паровые машины с впрыском воды в котёл, электрооборудование, лукалитовая фанера и ПВХ панели, целый комплекс изобретений позволил нам добиться нужных результатов. Выпадение даже одного звена приведёт к тому, что дирижабль построить будет нельзя. Так что можно не переживать пока о появлении аналогов у потенциальных противников.

Другое дело механический пулемет, его повторить намного проще, там нет ничего сверхъестественного. Всего-то вращающийся блок стволов и подача патронов благодаря гравитации, описание очень грубое, конечно, но по сути верное.

После успешного применения митральез, а я уверен, что оно будет успешное, русские наверняка захотят и их принять на вооружение. А это значит, что очень скоро механические пулемёты будут у всех европейских армий. Слишком много в России агентов, шпионов и просто доброжелателей других государств.

Да, пока что у нас есть преимущество в качестве взрывчатых веществ, пироксилин остаётся в секрете. Конечно, образцы патронов наверняка есть и у англичан, и у испанцев с французами, но это не винтовка, которую можно просто скопировать. Тут нужно анализы делать, а я сильно сомневаюсь, что хоть кто-то сейчас способен на подобное. Поэтому пока наше оружие обладает большей дальнобойностью по умолчанию.

Так, что-то мысль ушла не туда. Возвращаясь к дирижаблям и митральезам: три-четыре митральезы просто изрешетят наш дирижабль, если он опустится, ниже километра, а с большей высоты точное бомбометание сейчас представляется мне невозможным.

Есть еще вариант заняться ковровыми бомбардировками. По примеру американцев двадцатого века вбомбить Париж или Лондон в "каменный век". Если сделать наши цеппелины бомбардировщиками то можно несколько тонн бомб, всю полезную нагрузку, пустить на боезапас, разместив бомбы на внешней подвеске. Наш уровень развития электротехники вполне позволяет сделать нечто подобное.

Города сейчас в достаточной степени деревянные, даже такие как европейские столицы. Зажигательные бомбы сделать не проблема, в прошлом году английская эскадра испытала на себе действие фосфорных снарядов. Запылает так, что будущий пожар Москвы семечками покажется. Надо, кстати, подумать, как его не допустить. Не дело чтобы какие-то лягушатники бывшую и будущую столицу жгли, или это мы сами сделаем, не помню. Да и неважно это, на самом деле.

Но, во-первых: это не гуманно. Сейчас пока что в войнах нет того остервенения которое будет присуще войнам следующего, двадцатого века. До Ипра, "Атаки мертвецов" и Герники еще очень далеко. Меня просто не поймут, если я отдам приказ сжечь Париж. Приказ, может быть, и выполнят, но смотреть будут как на нелюдя.

А во-вторых, такую операцию можно будет осуществить всего один раз. Можно же поднять ту же митральезу на платформе с несколькими воздушными шарами ив следующий раз просто расстрелять дирижабль на подлёте. Звучит бредово, но схема наверняка рабочая.

Так что не стоит изобретать раньше времени изобретать доктрину Дуэ, ничем хорошим это не кончится. Оставим дирижаблям роль разведчиков и транспортов.

Второе сентября тысяча восемьсот девятого года. Одиннадцать часов вечера. Дорога на Лос-Анджелес, Калифорния.

— Что, Андрей Андреевич, не спится? — спросил я у Аракчеева младшего. Выйдя из своей палатки и наткнувшись на младшего брата фаворита двух российских императоров.

— Не спится, мистер Гамильтон, — подтвердил тот, пыхтя трубкой. Спустя минуту я присоединился к нему.

— И почему же, позвольте узнать?

— Я задумался о будущем.

—Хмм, — удивился я, — и что же вы думаете, позвольте спросить.

— После Эрфурта я имел честь присутствовать при разговоре генералов Ермолова и Барклай де Толли с моим братом. Все трое сошлись на мнении, что война с Бонапартом будет, и я боюсь, что мы не сдюжим.

— Вот как? Интересно, почему вы так думаете?

— Под Бонапартом вся Европа. От Неаполя до Мекленбурга с севера на юг и от Мадрида до Варшавы с запада на восток. Он может выставить против нас тысяч восемьсот, французы, пруссаки, поляки, испанцы, прочий европейский сброд. А у нас, дай Бог, четыреста. А еще турки, они не преминут воспользоваться моментом.

— Я уверен, что ваш одноглазый генерал, как его? Ах да, Кутузов. Он наверняка как следует умоет турок на Дунае. У османов есть какой-то особенный дар — бить битыми.

— Вы так хорошо знаете наших генералов?

— Мы хоть и на краю света, но Калифорния не какой-нибудь медвежий угол. Тем более я очень много, практически всё, поставил на союз с Россией. Я знаю, кто есть кто в вашей армии.

— И что вы о ней думаете?

— Император всех французов считает свою армию лучшей в мире, особенно он делает ставку на свою артиллерию, как-никак Бонапарт сам в прошлом артиллерийский офицер. Я уверен, что ваш бог войны как минимум не хуже. А семилетняя война и война, итальянский с швейцарским походами Суворова и война четвертой коалиции показали что и солдаты у вас как минимум не хуже.