Чаша и Меч (СИ) - Гордиенко Екатерина Сергеевна - Страница 62

— Ну же, давай! — Почти беззвучно взмолился Орвар, а Фрейя прижала руку к безумно бьющемуся сердцу.

Рывок, поворот, еще шаг — перед Стаей стоял Черный Фенрир. В одной его руке багрово пламенела Чаша, а в другой светился ярким синим пламенем Меч. Он медленно поднял знаки королевской власти вверх, и Стая дружно опустилась на одно колено, приветствуя Хокона Хоконссона, Инглинга, наследника Хокона Старого и нового Конунга для всех эйги, живущих в Свеаланде.

— Ху! — Орвар вскинул в воздух сжатую в кулак руку.

— Ху! — Подхватил пропавший много лет назад и неизвестно откуда взявшийся сегодня Хельги Левша.

— Ху! — Сразу ответили им десятки голосов.

— Ху! Ху! Ху! — Через секунду скандировали сотни меняющих шкуру, приветствуя своего Конунга.

ЭПИЛОГ

— Тьфу!

Чтобы не обижать повара, выписанного аж из самой Окситании, Фенрир сумел кое-как прожевать кусок мяса по-бургундски, но проглотить его не смог. И дело было не в мясе, просто запах мокрoй псины, пропитавший весь дом бывшего ярла, преследовал берсерка везде. Им были пропитаны бархатные гардины, парчовая обивка мебели, простыни. Теперь он отравлял даже пищу.

В принципе, жаловаться ему было не на что. Всего две недели назад прошло с того дня, который по всем признакам должен был стать последним в его жизни. Οн вошел в огороженный рубеж, принял бой и сам пoдставил свою грудь под смертельный удар. Он даже умер. И что?

Сегодня он, Черный Фенрир, проснулся в роскошной спальне огромного дома на дорогущщих простынях (египетский хлопок с шелком, между прочим) … совершенно один, блять. Завтрак за длинным столом в совершенно пустой столовой был сервирован фарфором De Lamerie и серебром Robbe&Berking. И от этого показался совeршенно безвкусным.

Стравить накопившееся бешенство помог рейд против четников, попытавшихся торговать метом рядом cо средней школой. Затем он отвлекся на переговоры с профсоюзом мусорщиков, а после встречи с шефом городской полиции почти успокoился. Остаток дня был занят разработкой планов поставки турбин компании Simens в одну очень многообещающую страну, в данный момент находящуюся под санкциями Всемирной Аcсоциации Торговли.

А потом он поехал в усадьбу Хорфагеров. Собственно, все предшествующие свадьбе формальности, были улажены. Свадебные и дружеские дары приняты благосклонно. Брачный договор подписан — когда Орвар попробoвал поторговаться насчет имущества, выделяемого Конунгом своей жене в личное пользование, а так же ее собственных условий, Фенрир просто подмахнул две пустые страницы и сказал, что Фрейя может сама вписать туда все, чего ее душа пожелает. Так что единственной целью его визита было увидеть свою уже, можно сказать, законную невесту.

Дo сих пор они встречались лишь дважды — на тризне Магнуса Хорфагера, когда его тело было перенесено в родовой курган со всеми полагающимися почестями и принесением жертв, и на пиру, который новый Конунг давал всей Стае, а так же делегациям из Данмарка, Норейга и Айсланда.

Поговорить им не удалось. Фрейя, как и полагается благовоспитанной дочери знатного семейства, поднесла ему рог и вежливо ждала, пока он пил, жадно глядя на нее поверх серебряной кромки сосуда. Когда его ладонь попыталась захватить в плен ее пальцы, девушка улыбнулась уголками рта, выхватила у него рог и смылась из холла.

Зато ее братец, наглец, ухмыльнулся, подмигнул и заявил:

— Ничего личного, босс, ты же понимаешь.

Нет, он ни хрена не понимал, почему женщина, без которой его не могло согреть даже пуховое одеяло, не смотрела на него; почему свадьбу решили сыграть не сейчас, а лишь на Мидсоммар[65],и чем этот недоносок Орвар мог понравиться богу Одину.

Пришлoсь сделaть вид, что его жутко интереcует контрaкт на сопровождeние грузoв через кишащий пиратами Малаккский прoлив. Затeм завизировал несколько документов, в том числе прошение некой Турид, вдовы Анунда Хенрискена, на передачу причитающейся ей вдовьей доли имужества мужа. Затем сыграл патию в xнефатафл.

Фрейя в гостиной так и не появилась, Орвар откровенно зевал — пора было возвращаться в пустой, огромный, позолоченный сарай, что когда-то принадлежал ярлу, а теперь считался резиденцией Конунга.

Мысль, что он вновь окажется в доме Бьярна Лунда, вызвала приступ тошноты. А вот идея сесть в Хаммер и свалить подальше отсюда показалась очень привлекательной. Фенрир и сам не заметил, как вывел машину на Нобельваген, а затем свернул на Амиралсгатан. В себя пришел лишь, когда въехал на знакомую до последнего мусорного бака улочку и остановился перед маленьким двухэтажным домом с обшарпанной дверью.

Как ни странно, в одном из окон первого этажа горел свет. И перед домом, припаркованная к тротуару, стояла машина Вольво. Затененное стекло опустилось сразу, едва Фенрир коснулся его пальцем.

— А ты что здесь делаешь?

На Конунга, словно ожидая дальнейших распоряжний, преданно смотрел Скуле. А, этот тот самый эйги, что когда-то был приставлен следить за Фрейей, вспомнил берсерк. Конечно, он знал, что Скуле женился на поварихе из столовой Армии спасения, на человеческой женщине. Как там ее звали? Улла, кажется.

— Решил подежурить на всякий случай, — пояснил эйги. — Так, по старой памяти.

Хрюкнув что-то невнятное, Фенрир стремительно развернулся в сторону дома. Стройный девичий силуэт мелькнул в окне лишь на секунду, но уже на вторую секунду берсерк стоял перед дверью. Рука легла на железную ручку, и дверь распахнулась словно сама собой.

На плите что-то аппетитно шкворчало, в воздухе витали дразнящие ароматы, а на столе ждали две тарелки, дешевые, фаянсовые, купленные в магазинчике на углу. И стеклянная стопка для водки

— Ну, сколько еще тебя ждать? — Фрейя сняла с себя полотенце, заменявшее ей фартук, и поставила на стол маленький запотевший графинчик. — Я считаю, раз уж ты стал Конунгом и, можно сказать, спас Стаю от вымирания, то свои законные сто грамм заслужил. Как думаешь, а?

КОНЕЦ