Игра в судьбу 2 (СИ) - Ода Ли - Страница 12

— Слушай, Балайет, — жалобно попросила я, — может, закончим уже разговор? А то у меня почему-то спина побаливает и есть страшно хочется…

— Почему-то? — изумился он, — да ты просидела там почти сутки!

— С-сколько? — я натурально потеряла дар речи. — Шутишь?

— Да какие уж тут шутки? Сначала, когда ты вечером в сиды не пришла, мы целую ночь искали тебя по всем пещерам. Ведь никому и в голову не пришло, что ты все еще торчишь в храме. А потом, когда девчонка сказала где ты, еще полдня бегали вокруг, не зная, что с тобой делать. Сидела на том сундуке как каменюка — такая же холодная и неподвижная. Это ведь я с перепугу тебя приложил. Думал, помрешь там… — слезы навернулись на глаза Балайету.

Вот такого я совершенно не ожидала.

— Мастер, да ты чего? — выдохнула судорожно, соображая, как перевести ситуацию в шутку. — Разве стоит таких переживаний дан, к тому же недоделанный и дикий?

— Дан? Да причем тут это! Девка, ты же себе цены не знаешь! У тебя же характер как кремень! Если чего задумала — прешь как лавина каменная. Ты же как есть камень-хрусталь — крепкая и прозрачная насквозь…

Тут до него, наконец, дошло, что же это он с таким азартом вещает — мастер замер на полувздохе, позабыв закрыть рот.

Что ж, вот он произнес то самое слово, за которым потянулась очень четкая цепочка ассоциаций, в конце недвусмысленно маячили шестой клан и второе пришествие нессов. Но как же все это было сейчас некстати! И без того многие уже начинали задумываться над тем, что стоило держать в тени. Пока, по крайней мере. И сплетни, даже гномьи, тут были совсем ни к чему.

— Ээ… Балайет, могу я попросить тебя и твоего сына ни с кем не делиться своими догадками?

Мастер встряхнулся как мокрая собака, после чего весьма решительно затряс головой:

— Не говори глупостей! Никому и ничего я не скажу. И заткну рот любому, кто попытается хотя бы начать подобный треп. — Он выразительно глянул на Шикона, выдержавшего родительский взор на удивление бестрепетно. — Так что на этот счет не волнуйся. Но пожалуй ты права — с беседами пора закругляться, а то демоны знают, до чего мы еще договоримся. Шикон, проводи-ка ее сейчас к стряпухам при мастерской, пусть покормят — до своих сидов она точно не дойдет, свалится по дороге. А потом уже проводишь туда — пусть поспит как следует…

— Спать? — вскинулась я. — Да где мне на это время взять, мастер, если я и так целые сутки потеряла? Получается, уже прямо завтра нужно уезжать, иначе не попаду на этот сабантуй всея данов, и Вессаэль с меня голову снимет. А у меня еще почти ничего не готово! Я же не успею…

— Не дергайся, — цыкнул на меня Балайет, — теперь все и без тебя доделаем. Упакуем и принесем к порогу. А ты иди есть и спать, пока не свалилась прямо тут. Все, иди, я сказал! Шикон, волоки ее силой, если добром не хочет. Я тебе разрешаю.

Я представила как Два Кулака, пусть и очень крупный для гномаэ, но все равно на полголовы ниже меня, пытается волочь меня по коридорам. Силой! Да на такое представление практичные гномы билеты продавать будут. Нет, уж лучше сама пойду, ножками. И пошла — есть все-таки хотелось очень сильно.

А за вкуснейшим и ароматным грибным рагу, поставленным передо мной чистенькой, словно хрустящей гномкой, я размышляла. По-хорошему сейчас мне следовало немедленно бросать все свои забавы на Пикте и мухой лететь к Вессаэлю. Пророчество, сделанное в храме, и срочная доставка его адресатам — вот что было по-настоящему важным.

Но с другой стороны… куэлла Иссена и без того будет ждать меня уже завтра в полдень. Так какая разница? Что страшного может случиться, если эти сутки я проведу здесь и все-таки высплюсь? Других-то планов у меня все равно нет. Так что подумав чуток, я все-таки решила не пороть горячку и позволить событиям идти своим чередом. А еще позволить Шикону избавиться, наконец, от своей персоны и сгрузить ее, персону эту, в сиды. Тем более, спать после еды хотелось зверски. Плохо только, что идти до них было страшно далеко, как бы не уснуть по дороге, а то придется бедному гному и вправду тащить меня волоком.

И вот лучше бы я так не шутила, честное слово. Опять накаркала неприятностей на свою голову. Нет, тащить меня довелось не Шикону, все оказалось гораздо хуже.

Мы еще не успели отойти от цеховых залов и были далеко от жилых пещер, когда в безлюдном в этот час коридоре на нас неожиданно выскочила целая толпа гворсов. Я даже матюгнуться как следует не успела, а мне уже весьма толково, со знанием дела заломили руки, напрочь лишая возможности колдовать, и сунули под нос тряпку, пропитанную чем-то страшно вонючим. Последним, что мелькнуло перед уплывающим в небытие взглядом, было зверское лицо Шикона, отмахивающегося клинком чуть ли не от десятка насевших на него бандитов. Ох, как же все это было плохо. Плохо и безнадежно…

Глава 8

А первым, что я услышала очнувшись, оказался очень интересный диалог, происходивший где-то не слишком близко, на самом пределе слышимости. Его смысл с большим трудом пробивался ко мне сквозь дикую головную боль:

— Нахрена ты и его сюда волок? — Резкий голос скрипел не хуже железа по стеклу и категорически отказывался помещаться в моей раскалывающейся башке. — Не мог на месте пришить?

— Ну он же пащенок мастера, — униженно и монотонно забубнили в ответ, — вот я и надумал, может, на его жизнь чего сменять удастся…

— Ты головой думай, а не жопой, — разорялся первый голос. — Ну пащенок, и что? Все равно никто с нами разговаривать не станет. И даже от их имени не станут. Как его менять?

— Ну, коли не нужон, — вновь раздался покорный бубнеж, — так я прям щас его и кончу.

— Уймись. Раз он все равно тут, пусть валяется как есть. Может, и вправду, на что сгодится. А пришить его теперь никогда не поздно.

У меня просто-таки от сердца отлегло, и я только теперь заметила, что на протяжении всего диалога не дышала. Ф-фух, слава всем богам, Шикон жив. Выходит, нас обоих украли? И он тоже где-то здесь, в смысле, у гворсов? Хорошо хоть непосредственная опасность ему пока не грозит. Как, собственно, и мне. Иначе зачем было затевать это крайне рискованное мероприятие с похищением? Чтобы пришибить здесь без всяких разговоров? Глупее не придумаешь. Нет, им от меня явно что-то нужно…

К счастью, первые же услышанные слова заставили меня замереть, прислушиваясь, что оказалось весьма кстати — ни к чему раньше времени демонстрировать свою дееспособность. Пусть считают мою тушку бессознательной как можно дольше, лишним оно всяко не станет. Поэтому осматриваться, открывать глаза и подавать прочие признаки жизни пока не стоит. А когда в голове окончательно прояснится после дряни, которой пришлось надышаться по милости этих говнюков, можно будет и «веер» аккуратненько кинуть… Хотя то, что я здесь не одна было ясно и так — вонь давно не мытого тела и столь же давно не стираной одежды не давала сосредоточиться похлеще головной боли.

А к далекой беседе тем временем присоединился третий, чем-то знакомый голос:

— Уважаемый, могу я получить обещанную плату и уйти? Боюсь, их скоро хватятся, не хотелось бы в это время оказаться не на месте. Возникнут подозрения, а это помешает нашему дальнейшему сотрудничеству.

— Да, конечно, можешь идти, — произнес резкий голос, — Награду получишь у Валента, скажи, я распорядился.

— Благодарю, уважаемый. И до свидания, надеюсь, скорого.

«Габилт! — Я наконец узнала эти интонации. — Это же Габилт дас Турапп. А он-то как здесь оказался, его же тогда с нами не было? Или… Черт! Так это именно из-за него мы здесь сидим? Получается, он нас гворсам и продал. Ах ты ж, скотина криволапая! Но почему? Неужели обиделся, что я тогда вмешалась в его работу? Хотя нет, речь вроде шла о плате… Шкура продажная! Ну погоди, вот выберусь отсюда, ты мне за все ответишь! А выбраться я должна обязательно, тут уж без вариантов. У меня, между прочим, пророчество, и я не имею права сдохнуть, пока не расскажу о нем данам. Да и твои занятные шалости, уверена, будут много кому интересны. Так что причин поскорей расстаться со здешним навязчивым гостеприимством у меня более чем достаточно, а при такой мотивации и возможности найдутся, будь уверен. Зря ты свои разговоры разговаривал так недалеко от моих чутких ушей. Спокойной жизни это тебе не принесет».