Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Кровавый "Парк динозавров" (СИ) - Каминский Андрей Игоревич - Страница 10


10
Изменить размер шрифта:

— К сожалению, тут только одна каюта, — сказала Сара, — если вас не смущает, что мы будем жить вдвоем.

— Несколько, — мотнула головой Дженни, — главное чтобы было, где прилечь — я несколько утомилась с дороги.

— Идите за мной, — кивнула Хардинг.

На палубе находилось еще с десяток мужчин — Дженни заметила пару людей относительно европейского облика, тогда как остальные были сплошь чернокожими, похожими на тех, кого она видела в лодке. Все они, несмотря на явную африканскую примесь, имели черты и какой-то иной расы — по все видимости тех самых аборигенов Острова Черепа. Их отличал небывало высокий рост, густые волосы по всему телу и звероподобные черты лиц. Смутные, тревожные воспоминания зароились в голове Дженни, но оформиться во что-то более определенное они не успели — Сара уже заводила ее в небольшую каюту с одним иллюминатором. Обстановка выглядела довольно скромно — одна кровать; небольшой стол; полка с книгами. На столе стояла бутылка с виски и несколько стаканов, меж которых лежали бинокль и кольт.

— Чувствуй себя как дома, — сказала Сара, разливая виски по стаканам, — будешь?

Она протянула стакан Дженни и та, поморщившись, залпом опрокинула.

— Кровать, к сожалению, только одна, — сказала Сара, — но я выспалась днем. Располагайся, а я побуду на палубе.

— Долго до острова? — спросила Дженни. Сара пожала плечами.

— Если идти всю ночь, наверное, к утру будем.

Дженни припомнила все, что она знаете о своей попутчице. Сара Хардинг считалась видным специалистом в области зоопсихологии: начав студенткой Чикагского университета на государственном обеспечении, сейчас, в тридцать три года, она уже числилась профессором Принстона. Работала она в основном в Африке, в полевых условиях, изучая львов и гиен. О ее выносливости ходили легенды: однажды ее «лендровер» сломался, и Сара прошла в одиночку двадцать миль через саванну, отгоняя львов камнями. Не все ее выводы принимались в научном мире: так одна из ее работ о гиенах была раскритикована за «перенос феминистических воззрений в природный мир». За это же она стала любимицей либеральной прессы — Дженни читала несколько восторженных статей, причем одна была написана обозревателем «Гардиан», сделавшим репортаж прямо с места работы Сары Хардинг в кенийской саванне. Дженни также знала, что в последнее время Сара отошла от одной зоозащиты, расширив свою деятельность и на освещение разных проблем африканских стран.

— Странно, что у вас общего с Пенвордом? — вырвалось у Дженни.

— А что не так? — спросила Хардинг, доставая из пачки сигарету и черкая зажигалкой. Комнату наполнил резкий запах курева.

— Вы слишком уж из разных миров.

— Это ты о том, что я левая? — непринужденно спросила Сара, пуская кольца дыма в открытый иллюминатор, — мы действительно на многие вещи смотрим по-разному, но я не могу не признать заслуги Даррена Пенворда в деле охраны природы.

— Да, я писала о его Фонде Африки.

— А я читала тебя, — рассмеялась Сара, — и не только об охране природы. Твой репортаж — лучшее, что когда-либо читала о Южной Африке.

— Вот уж не думала, что тебе понравится, — усмехнулась Дженни

— Я не согласна с твоей оценкой того, что там происходит, — пожала плечами Сара Хардинг, — но мне нравятся те, кто плывет против течения. И ты, по крайней мере, была в гуще событий — в отличие от этих либеральных слизняков, предпочитающих восхищаться борцами за свободу из безопасного Лондона.

— В гуще это точно, — помрачнела Дженни, вспомнив детство, — в самой трясине.

Сара испытующе посмотрела на нее, словно ожидая продолжения, но не так и не дождавшись, продолжила сама.

— Как бы то ни было, сейчас мы на одной стороне, — сказала она, — мне не нравится та гнусь, что затеял Хэммонд. Его подачки не нужны ни мне, ни народу Острова — его настоящее название, кстати, Тангорак. Пенворд пообещал, что когда остров вернется к нему, он разрешит его жителям вернуться и даже даст провозгласить независимость — при сохранении всей своей собственности, разумеется. Конечно, народу Острова эта собственность пригодилась бы куда больше, но собственная государственность все равно лучше, чем участь обслуги при очередной афере Хэммонда.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Дженни не особо верила в благородные мотивы Пенворда, но, в конце концов, у него могли быть и иные резоны для подобного решения.

— Может, хочешь принять душ? — внезапно сменила тему Сара, — вон там.

Она кивнула в сторону небольшой двери и Дженни, подумав, кивнула. Зайдя в душевую, она увидела лейку, а на стене два крана — удивительно, но здесь имелась даже горячая вода. На скользкой полке лежал кусок мыла и потрепанная губка. Быстро скинув одежду, Дженни включила воду и начала намыливаться, мурлыча под нос «Rhodesians never die», думая о том, что ей предстоит впереди. Пока вроде все складывалось неплохо…

Позади хлопнула дверь и, обернувшись, Дженни увидела Сару, держащую в руках полотенце. Темные глаза беззастенчиво оглядели обнаженную Дженни.

— Я подумала, может понадобиться, — сказала она, протягивая полотенце. Дженни заметила, что она не смотрит ей в глаза.

— Спасибо, — сказала она, беря полотенце, — я уже скоро.

Она чуть ли силой не вытолкнула Сару — той явно не хотелось выходить из душевой. Ее голодный взгляд не оставлял сомнений в ее намерениях — также как и в сексуальной ориентации. Дженни криво усмехнулась: ну, а что еще ожидать от дамочки с подобными убеждениями?

Когда журналистка вернулась в каюту, Сары в ней не было — зато койку уже расстелили. В иное время Дженни бы поостереглась засыпать с такой соседкой, но ей так хотелось спать. Опрокинув еще стакан виски, она завалилась в койку и сразу заснула.

Проснулась же она, почувствовав рядом горячее обнаженное тело.

— Что…Сара?

— Это виски сморило и меня, — послышался вкрадчивый шепот над ухом, — так неудобно. Ты же не возражаешь, если мы разделим одну кровать на двоих?

— Нет, но… — ошарашенная Дженни замолчала, когда нахальная ладонь по-хозяйски прошлась по ее груди и опустилась на живот. С губ Дженни уже готовы были сорваться слова протеста, когда ей вдруг заткнули рот поцелуем. Тут же рука Сары скользнула ей между ног, умело массируя лоно. У Дженни был небольшой опыт лесбийской связи, к тому же, после встречи в замке Пенворда, у нее ни с кем не было секса, а Сара действовала хоть и напористо, но совсем не грубо, даже нежно. Давало о себе знать и выпитое виски. Выгибаясь всем телом, Дженни отвечала на жадные поцелуи, одновременно раздвигая ноги, чтобы облегчить доступ бесцеремонным пальцам. Сара принялась целовать ее груди, спустилась к животу, потом еще ниже. Умелый язык скользнул в увлажнившуюся щель Дженни и та, издав громкий сон, запустила пальцы в жесткие волосы, стискивая бедрами голову неожиданной любовницы.

Понять хаос (Малькольм)

В Далласе на борт самолета взошел высокий худой человек.

— О, доктор Малкольм, — Хэммонд, не без труда изобразил улыбку.

— Привет, Джон, — усмехнулся Малкольм, — да, твой вечный оппонент снова с тобой.

Со словами «Ян Малкольм, математик», он представился остальным. Алан знал это имя и раньше: Малкольм был самым ярким представителем плеяды молодых математиков, открыто заявивших, что их интересует «истинное устройство мира». Все эти ученые работали с нелинейными уравнениями в той области математики, что носила пафосное название «теория хаоса». Все они подчеркивали свое отличие от коллег более старшего поколения, по мнению Малькольма и его единомышленников, погрязших в отвлеченных понятиях, вместо того, чтобы оперировать явлениями реального мира. Свой разрыв с прошлым математической науки, они подчеркивали нарочито экстравагантной манерой одеваться и говорить, ведя себя словно звезды рока. Малькольм был характерным представителем этой когорты: с длинными черными волосами, да и одетый во все черное — черная рубашка, брюки, черные носки и ботинки.

— Не жарковато ли вам в черном? — обратилась к нему Элли.