Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Соня, уйди! Софья Толстая: взгляд мужчины и женщины - Басинский Павел - Страница 2


2
Изменить размер шрифта:

К.Б./ И что из этого следует? Бросим в нее камень?

П.Б./ Нет, не нам об этом судить! Чехов ее любил, великий Чехов – вот что важно! Ольга Книппер вошла в историю как жена Чехова, и это было главным и судьбоносным моментом ее жизни. А ее театральные заслуги интересуют разве что театральных историков. Я, как и большинство людей, не представляю, какая она была актриса, но я знаю, что ее любил Чехов, и поэтому преклоняюсь перед ней. Опять-таки несправедливо, но это так…

Кто еще?

К.Б./  Любовь Менделеева.

П.Б./ Замечательно! Кто она без Александра Блока? Дочь великого химика Менделеева? Слабая актриса? Мемуаристка?

К.Б./ Позвольте-позвольте! Вот уж тут никак не соглашусь! Любовь Дмитриевна Блок – один из лучших в России историков балета. Ее труд «Классический танец: История и современность», который она писала несколько десятков лет, является почти Библией в хореографических училищах России. Это специфика узкая, но она стала профессионалом и заняла свое место в истории русского искусства. Кстати, она жутко тяготилась тем, что ее воспринимали Прекрасной Дамой, и яростно пыталась завоевать себе свое имя. Она быстро этот образ переросла, и ее раздражали разговоры об этом. Она все время пыталась доказать, что она живая женщина, со своим характером и умом. Мне кажется, это вообще бич всех жен известных мужчин. Я не муза тебе и не прислуга! Я женщина! Я человек со своим миром! Дай мне свое слово сказать!

П.Б./ Ладно, пока сдаюсь. Вернемся к нашей героине. Софья Андреевна не была историком балета. И кто она без Толстого? Просто умная, красивая женщина, родившая мужу 13 детей. Мать-героиня. И еще с определенного времени – владелица имения, которое отписал ей муж еще при своей жизни. Сама вела хозяйство, но оно было убыточным – в минусе порядка двух тысяч рублей в год. Заботливо ухаживала за мужем, исполняла все его капризы, воспитывала его детей, сама чинила им носки, много шила, вязала, ткала красивые коврики в греческом стиле… Меню на каждый день составляла для повара. Ах да! Еще в совершенстве владела немецким (отец был немец) и французским. Неплохо рисовала и лепила, но дилетантски. Слабо, насколько мне известно, играла на фортепьяно. Даже фотографией занималась, но любой фотограф скажет, что это – не профессиональные снимки. И вот, если все это суммировать, можно сказать, что Софья Андреевна была личностью, которая вошла бы в историю? Если убрать из ее жизни такую незначительную деталь, как Лев Толстой? Простите меня за иронию!

К.Б./ Я понимаю, к чему вы клоните. И Гончаровой, и Книппер, и Менделеевой, и Софьи Андреевны как крупных, самостоятельных фигур, которые сами по себе вошли бы в историю без своих мужей, не существует. Грубо говоря: нет Пушкина – нет Гончаровой. Нет Чехова – нет Книппер. Нет Льва Николаевича – нет Софьи Андреевны. У меня есть сто возражений на это, но я приберегу их для будущего разговора. А пока – крушите женщин!

П.Б./ Дело не во мне. Это объективно так. Нет Достоевского – нет Анны Сниткиной. Обычная стенографистка, о которой сегодня никто бы не знал. И не надо упрекать меня в сексизме и женофобии. Я все отлично понимаю. Патриархат. Запрет на высшее образование для девушек. Раздельное воспитание девочек и мальчиков. Из девочек готовят жен и матерей, из мальчиков – воинов, политиков, писателей. Знаете, что сделали бы в XIX веке с группой «Пусси Райот» за их акцию в Храме Христа Спасителя, если бы это очаровательное трио не успела растерзать на паперти толпа? Их заточили бы в женский монастырь, где их идейно-нравственным воспитанием занялась бы лично игуменья. И, поверьте мне, два года в колонии общего режима в сравнении с этим показались бы им раем.

Словом, я все понимаю. Сам написал книгу об одной из первых стихийных русских феминисток Елизавете Дьяконовой – «Посмотрите на меня». Не думаю, что в моей книге хотя бы на одной странице есть женофобские высказывания.

Но именно поэтому я возвращаюсь к первому вопросу. Вы понимаете, что перед нами стоит невыполнимая задача: говорить о Софье Андреевне Толстой не только как о жене великого Толстого, а как о самостоятельной личности?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Мне неинтересно опять мусолить тему «супруги гения». Ах, она верой и правдой служила ему! Ах, она родила ему 13 детей! Ах, она 13 раз переписала «Войну и мир»! Ах, она всю жизнь хлопотала, чтобы ее великий муж, ни о чем бытовом не думая, сидел в Ясной Поляне, морщил могучий лоб и думал: как ему умертвить Анну Каренину? Отравить? Уже было – у Флобера. Повесить? Как-то неизящно. А вот брошу-ка я ее под поезд! Такую красивую, молодую, брошу ее под поезд. Вот это по-новаторски! И разглаживаются морщины на лбу гения, и перо его летит по бумаге. Эх, вот тут описочка вышла! Да и почерк плохой, сам порой его не разбираю. Ну да ничего… Сонечка ночью все перепишет. Уложит детишек спать – и все перепишет. Авось, к утру-то и успеет. А я опять марать ее чистовик буду, потому что я должен добиваться совершенства.

Я ведь почти не утрирую. Большинство именно так понимает главную проблему Софьи Андреевны. Это можно высекать резцом по камню: КАК ТРУДНО БЫТЬ ЖЕНОЙ ГЕНИЯ!

Трудно быть женой гения? А крестьянской женой легче? Деревенские бабы вообще в поле рожали. Потому что беременна ты, не беременна, а на носу дожди, и нужно сено сгребать. А эти поговорки мужицкие: «Бей бабу смолоду, будет баба золотом».

Представляете, Толстой такое бы своей жене сказал!

Верная подруга гения, говорите? Незаменимая помощница величайшего писателя мира? Это же счастье! Тогда отчего такой болью пронизан Дневник Софьи Андреевны?

К.Б./ Вы-то что об этом думаете?

П.Б./ Я пока ничего не думаю. Я поэтому и предложил вам этот диалог «на удаленке», в электронной переписке, чтобы вместе с вами разобраться в феномене Софьи Андреевны. Я написал о Толстом четыре книги и, смею думать, кое-что в нем все-таки понял (хотя до конца Толстого не поймет ни один человек в мире). Но Софья Андреевна остается для меня абсолютной загадкой.

Между тем, написав свою первую книгу – «Лев Толстой: Бегство из рая», – я вдруг понял, что главным толчком к ее написанию была не биография Льва Николаевича, а Дневник Софьи Андреевны. Он просто взорвал мне мозг.

Я писал книгу вообще-то об «уходе» Толстого, но, когда она вышла и имела определенный успех, я с изумлением обнаружил, что читают ее преимущественно женщины и волнует их не проблема Льва Николаевича, который в 1910 году куда-то «ушел», а проблема Софьи Андреевны. Мне звонит знакомый и полушутя говорит: «Ты что такое написал? Ты мою маму до слез довел своей книгой!» Я спрашиваю: а кого ей жалко? Толстого? Он говорит: да какого там Толстого! Она из-за Софьи Андреевны рыдает.

К.Б./ Да, ваша книга производит на женщин такое впечатление. Это значит, что вы, может быть, бессознательно подняли в ней какие-то вечные женские темы, отразили какую-то вечную женскую боль. И это совсем не обязательно связано с «патриархатом» XIX века. И сейчас у женщин всё те же проблемы.

И вообще мне кажется, что Софья Андреевна в вашей книге возвышается над Львом Николаевичем, «переигрывает» его.

П.Б./ Но это же абсурд! Кто она и кто он?! Она, что ли, «Войну и мир» написала? Ну, переписывала она рукопись частями, когда он слишком много черкал, внося правку, так что уже и разобрать ничего на листе было нельзя. Но то, что она то ли семь, то ли тринадцать раз переписала «Войну и мир», – это чистый миф. Попробуйте один раз пером с чернильницей, а не ручкой и не на компьютере, переписать «Войну и мир». Один раз. У вас рука отвалится.

К.Б./ Тем не менее проблема Софьи Андреевны вас почему-то самого сильно волнует. Почему?

П.Б./ Я сформулировал это для себя так. Я не понимаю, каким образом этой загадочной женщине удалось на полях биографии величайшего писателя мира написать свой собственный роман. Сейчас этот жанр называется «автофикшн». Но это не только ее Дневник, мемуары и переписка с мужем, о которых мы, конечно, много будем говорить. Свой великий роман она создала самой своей жизнью, запечатленной в том числе в воспоминаниях, дневниках и письмах разных людей, посещавших Ясную Поляну, в мемуарах ее детей и других источниках. И этот роман не называется «Жена гения». Он как-то по-другому называется. Скажем: «Соня, уйди!» В этой злой фразе, однажды брошенной Толстым жене, есть какой-то не вполне понятный мне, но важный смысл. Не до конца она растворялась в своем муже, ох не до конца! И не жила она только и исключительно его жизнью. И роман ее жизни не был надиктован только ее великим мужем. У него свой стиль, своя интрига, даже своя философия. У Софьи Андреевны была своя философия. Мощная, убедительная, сильно не совпадающая со взглядами ее мужа, но порой более верная и жизненная, чем его взгляды после «духовного переворота».