Откуда и что на флоте пошло - Дыгало Виктор Ананьевич - Страница 16

Подводная лодка, созданная Рудницким, по своим тактико-техническим характеристикам была прообразом наших будущих океанских лодок, построенных после войны. На этом подводном корабле было внедрено много технических новинок: автоматическое дистанционное управление системой всплытия и погружения, мощная радиостанция, позволяющая держать устойчивую связь в надводном положении из самых удаленных районов океана. В 1939 году в приемном акте головной подводной лодки К-1 государственная комиссия записала: «Подводная лодка находится на современном техническом уровне и по своим тактическим элементам значительно превосходит зарубежные лодки подобного типа, в особенности по вооружению и скоростям»[24].

Действительно, ее вооружение состояло из десяти торпедных аппаратов (шесть носовых и четыре кормовых с общим запасом — 24 торпеды), двух 100-мм и двух 45-мм орудий, а также двух пулеметов. Она могла принимать на борт 20 мин. Скорость как в надводном, так и в подводном положении была необычайно высока — 21,1/10,3 узла (39/19 км/ч), а дальность плавания поистине соответствовала подводному крейсеру — 14040/176 миль (26000/326 км), а при скорости 9 узлов и 3 узла (17 км/ч и 5,5 км/ч) — подводной — 16500/175 миль (30560/325 км). При водоизмещении 1487/2102 т подлодка «К» имела главные размерения 97,7 х 7,4 х 4,1 м и экипаж 62 человека[25].

К-1 вступила в строй 16 декабря 1939 г. и 6 августа 1940 г. вошла в состав Северного флота.

Всего к началу Великой Отечественной войны ВМФ располагал 212 подводными лодками. Их высокие конструктивные данные, отличная морская выучка и стойкость экипажей сделали наши подводные лодки в годы войны грозной боевой силой.

В ходе Великой Отечественной войны наши подводные лодки, прорываясь через минные поля и сетевые заграждения, форсируя противолодочные рубежи, проникали на базы противника, атаковали вражеские конвои и корабли в море. На рубках многих из них можно было видеть тогда цифры, вписанные в центр красной пятиконечной звезды. Это были особые знаки за потопление кораблей противника, а цифры означали число потопленных фашистских кораблей.

Осенью 1941 года на Северном флоте родилась традиция подводников, вскоре распространившаяся по всем флотам. 10 сентября подводная лодка К-2 (моряки называли их «катюшами»), успешно выполнив свою первую боевую задачу, скрытно выставила четыре минные банки. Это была также первая минная постановка, выполненная подводной лодкой Северного флота. Утром 12 сентября К-2 шла на перископной глубине вдоль норвежского побережья. На борту находился командир дивизиона капитан 2 ранга М. И. Гаджиев, ходовую вахту нес командир минно-артиллерийской боевой части лейтенант З. М. Арванов. Неожиданно он обнаружил в перископ идущий вдоль берега на запад вражеский транспорт. Арванов объявил боевую тревогу и начал сближение с целью выхода в торпедную атаку. Транспорт противника — это было, как выяснилось, немецкое грузопассажирское судно водоизмещением около 6 тысяч тонн — находился на расстоянии около 45 кабельтовых, и атаковать его торпедами было невозможно из-за слишком большой дистанции. Тогда командир дивизиона Магомед Гаджиев предложил командиру подводной лодки капитану 3 ранга В. П. Уткину использовать артиллерию. К-2 стремительно всплыла. Через ее палубу еще перекатывались волны, а боевой расчет носового орудия уже занял свои места. Менее чем через минуту прогремел первый выстрел. Дизели работали на полный ход, подводная лодка стремительно сближалась с вражеским судном. Третий и четвертый снаряды накрыли цель. Вражеский транспорт открыл ответный огонь, но К-2 находилась вне досягаемости его артиллерии.

После нескольких прямых попаданий на транспорте вспыхнул пожар, его корма осела, пушки умолкли. Но в этот момент с берега, до которого было всего лишь 50—60 кабельтовых, взлетел немецкий самолет. К-2 срочно погрузилась. Самолет сбросил две бомбы, которые разорвались далеко от лодки. Через несколько минут после погружения лодку качнуло, и подводники услышали глухой мощный взрыв — взорвались котлы и боеприпасы на немецком транспорте. Это была первая победа нашей подводной лодки в артиллерийском бою.

Боевой поход К-2 закончился 19 сентября. В 17 часов, когда до пирса оставалось 300—500 метров, подводная лодка впервые произвела салютный выстрел из орудия, снарядами которого был потоплен фашистский транспорт. С тех пор подводные лодки, возвращавшиеся из боевых походов, артиллерийскими выстрелами извещали о числе потопленных кораблей противника, а их экипажам на берегу готовили обед с соответствующим количеством зажаренных поросят.

Так рождались новые флотские традиции.

Знаменательным событием в истории наших подводных сил стал приказ народного комиссара ВМФ СССР адмирала Николая Герасимовича Кузнецова № 170 от 12 июля 1942 года об установлении «Нагрудного знака командира подводной лодки». Тем самым было восстановлено ношение специального нагрудного знака для офицеров подводного плавания Военно-Морского Флота, введенное приказом по морскому ведомству в 1909 году. Новый знак — изящная серебряная «командирская лодочка» с рубиновой звездой под рубкой, привинченная над правым карманом кителя отличившихся в боях с фашистами командиров подводных лодок стала знаком их профессионального отличия, предметом особой гордости, свидетельством высочайшего воинского мастерства офицера, которому было доверено командовать советской подводной лодкой.

С 15 августа 1987 года приказом министра обороны СССР № 233 «командирская лодочка» именуется нагрудным знаком «Командир корабля». Положением предусмотрено его вручение только командирам подводных лодок при вступлении в командование кораблем на основании приказов соответствующих начальников. Вручение знака «Командир корабля» производится командованием соединения в торжественной обстановке, как это было заведено в суровые годы Великой Отечественной войны...

Тем же приказом наркома ВМФ был установлен также «Особый знак за потопление кораблей противника», о которым уже рассказано раньше.

Свято соблюдали подводники и старую флотскую традицию: «Один за всех и все за одного!». Ни на каком другом корабле эта традиция не приобретает столь глубокого смысла, как на подводной лодке, где от действия каждого матроса, старшины, мичмана или офицера зависят успех и жизнь экипажа. Нигде нет и быть не может такого равенства судеб и ответственности личного состава, как на подводном корабле, где в боевом походе либо все побеждают, либо все погибают. Ярким примером этому является боевой поход подводной лодки Черноморского флота М-32.

В июне 1942 года эта лодка под командованием капитан-лейтенанта Н. А. Колтыпина доставила в осажденный Севастополь боеприпасы и бензин. Не успев до рассвета полностью разгрузиться, корабль был вынужден лечь на грунт в бухте и оставаться там шестнадцать часов, вплоть до наступления темноты. Из цистерн главного балласта пары бензина поступали в отсеки. Люди начали терять сознание. Из всей команды на ногах держался только старшина команды мотористов главный старшина Н. К. Пустовойтенко. Когда часы показали, что на поверхности наступила темнота, он попытался привести в сознание командира и механика, но безуспешно — им был необходим свежий воздух. Тогда Пустовойтенко самостоятельно с большим трудом произвел всплытие лодки в позиционное положение и открыл рубочный люк. Ветром и течением М-32 начало сносить на прибрежные камни. Пустовойтенко поднял на мостик командира и, оставив его на свежем воздухе, снова спустился в центральный пост. Он один выполнил обязанности всего экипажа: приготовил отсеки к вентилированию, запустил вентиляторы, подготовил к действию станцию управления главным гребным электродвигателем. Тем временем командир, механик и еще несколько членов экипажа пришли в себя. Сообща им удалось запустить двигатель, снять лодку с камней, а затем выйти в море.