Что вытворяют с зеркалами - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 5

Но это меня ничуть не успокоило. Хейзл охотно позволила проводить ее домой. Увидев, что она живет одна в небольшой квартирке, а в здании нет даже привратника, я решил, что ей надо кое-что объяснить и предложить свои услуги в качестве ночного сторожа.

Она пошла на кухню, чтобы налить мне выпить.

- Один стаканчик, Эд, и ты пойдешь домой, - крикнула она. - Ты очень милый, я обязательно встречусь с тобой и поблагодарю за заботу, но сейчас девочка пойдет в постельку. Я устала.

- Я остаюсь на всю ночь, - твердо заявил я. Она вышла с бокалом в руке и бросила на меня сердитый и в то же время немного озадаченный взгляд.

- Эд, - сказала она, - а не слишком ли быстро? Я не думала, что ты такой нахал.

- Успокойся, красотка, - ответил я. - Спать вместе не обязательно. Я только присмотрю за тобой. Кто-то хочет тебя убить.

Она уронила бокал.

Я помог ей вытереть лужу и объяснил ситуацию.

- Кто-то прирезал девушку в темной комнате, - закончил я свой рассказ. - И этот кто-то думал, что убил тебя. Сейчас он уже понял свою ошибку и попытается ее исправить. Нам нужно выяснить только одно: кто хочет убить тебя?

Она села и начала трепать концы носового платка.

- Никто не хочет меня убивать, Эдди. Эстелла получила свое.

- Ничего подобного.

- Но никакой ошибки не было. Я знаю.

- Что ты знаешь?

- Я... Нет, это невозможно. Если хочешь, оставайся на всю ночь. Можешь спать на той кушетке.

Она встала, выдвинула из стены кровать, потом пошла в душ, закрыла дверь и немножко поплескалась там.

- Этот душ такой тесный, в нем ни одеться, ни раздеться, - спокойно заявила она, выходя в комнату. - И в любом случае, я привыкла спать голышом. Если хочешь, раздевайся, я не испугаюсь.

- Спасибо. Я сниму только пиджак, галстук и обувь.

- Как знаешь. - Ее голос звучал приглушенно, поскольку в этот момент она стягивала через голову платье.

На ней были трусики, которые, по ее словам, никогда не носила Эстелла, простой белый трикотаж, чистенький и аккуратный. Она не носила бюстгальтер, да и не нуждалась в нем. Представление о ее фигуре, полученное мною в "Магическом зеркале", вполне подтверждалось. Это было самое восхитительное зрелище, которое я когда-либо в жизни видел; В одежде на улице Хейзл показалась бы просто красивой и хорошо сложенной женщиной, но без одежды... многие войны начинались и по меньшему поводу.

Я начал сомневаться в том, что смогу остаться на кушетке. Наверное, это было как-то заметно, потому что она фыркнула:

- Сотри слюну с подбородка!

И перешагнула через трусики.

- Прошу прощения, - пробормотал я и начал развязывать шнурки.

Хейзл выключила свет, подошла к большому окну и раздвинула шторы. Окно было закрыто, но при выключенном свете улица просматривалась прекрасно.

- Отойди от окна, - сказал я. - Ты слишком хорошая мишень.

- Что? Ах да, конечно. - Она отошла на несколько шагов, все так же задумчиво глядя в окно. А я задумчиво разглядывал ее. Напротив, через улицу, сияла огромная неоновая вывеска, цветные полосы света врывались в комнату и покрывали Хейзл с головы до ног радужным текучим сиянием. Она походила на волшебную грезу.

Но через секунду я уже не думал о том, как она выглядит; мне вспомнилась другая комната, где лежала убитая девушка и огни ночного клуба светили сквозь стеклянную стену, как и эти всполохи неоновой рекламы.

Мысли быстро выстраивались в цепочку, причиняя мне почти физическую боль. Я разложил их по второму разу и получил все тот же ответ. Мне он очень не понравился. И я был рад, чертовски рад, что Хейзл разделась догола и ей негде спрятать нож, пистолет или какое-то другое смертельное оружие.

- Хейзл, - тихо позвал я. Она повернулась ко мне.

- Да, Эдди?

- Мне пришла в голову новая идея... Зачем кому-то убивать тебя?

- Ты уже спрашивал. Нет никакого повода.

- Я так и знал. Ты права - никакого повода. Тогда давай поставим вопрос иначе... Зачем ты хотела убить Эстеллу?

Мне показалось, что она сейчас снова хлопнется в обморок, но меня это не волновало. Я хотел шокировать Хейзл. Ее сногсшибательная красота была для меня в тот миг всего лишь западней, сбивавшей со следа. Мне не хотелось подозревать Хейзл, поэтому я до сих пор даже не думал о том, что из всех очевидцев только она имела возможность совершить преступление, только она знала о перемене программы и, наконец, только у нее был хоть какой-то повод. Ясно как день, что она ненавидела Эстеллу. Хейзл скрывала свою ненависть, но не слишком умело.

А самое главное - на маленькой сцене не было темно! Конечно, она казалась темной -- снаружи, из зала. Через стекло ничего не видно, если вы стоите на освещенной стороне, но свет тем не менее проходит сквозь стекло. Неоновая вывеска на улице освещала комнату Хейзл, заливая нас сказочным светом; яркие лампы в баре Джека освещали маленькую сцену даже тогда, когда огни рампы были погашены.

И она знала это. Она знала, потому что бывала там много раз, репетируя позы для любителей клубнички. С самого начала она знала, что не было никакой ошибки в темноте: там хватало света! Чтобы перепутать иссиня-черную гриву Хейзл с обесцвеченной копной Эстеллы, нужна была абсолютная тьма.

Она знала... но почему тогда не сказала? Хейзл позволила мне остаться на ночь, хотя я ей даром не нужен. Она рискует репутацией и еще кое-чем, и все потому, что я выдвинул теорию о не-той-жертве-в-темноте. Хейзл знала, что это чушь собачья; почему она промолчала?

- Эдди, ты ненормальный, что ли? - Ее голос дрожал от испуга.

- Нет, теперь я стал нормальным. Я могу рассказать тебе, как ты это сделала, моя красотулечка. Вы были там обе, ты сама говорила, помнишь? Эстелла приняла свою позу и попросила тебя нажать на звонок. Ты нажала... но сначала схватила нож и воткнула ей между ребер. Потом ты вытерла рукоятку, осмотрелась, нажала кнопку звонка и удрала. Через десять секунд ты уже взяла меня под ручку. Меня - твое алиби!

Это сделала ты, потому что ни у кого другого не хватило бы духу совершить убийство на виду у всей публики - представь себе эти сотни глаз за тонким стеклом. На балконе было светло: свет проникал из зала. Но это тебя не тревожило, потому что ты не раз разгуливала нагишом перед этим стеклом, зная, что тебя не видно, пока в зале горит свет! Никто другой на такое бы не решился!