Что вытворяют с зеркалами - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 2

Эстелла склонилась через стойку к Джеку.

- Джекки-малыш, - сказала она тоном нежного упрека, - ты опять держал подсветку слишком долго. При моей позе это не страшно, но бедная старушка Хейзл к концу представления дрожала, как лист на ветру.

Джек ткнул пальцем в сторону песочных часов для варки яиц.

- Они рассчитаны на три минуты, и именно столько времени вы работали.

- Не думаю, что было больше трех минут, - подхватила Хейзл. - Я совсем не устала.

- Ты вся тряслась, моя милая. Я же видела. Тебе не стоит утомляться - от этого появляются морщины. В любом случае, - добавила Эстелла, - за временем теперь буду следить я. - И она сунула песочные часы в свою сумочку. - Тебе нас больше не надуть.

- А я говорю, три минуты, - настаивал Джек.

- Неважно, - заявила она. - Или с этого момента мы следим за временем, или мамочка закроет маленького Джекки в темный чулан.

Джек хотел ей что-то ответить, но, передумав, отошел в другой конец стойки бара. Эстелла пожала плечами, заглотнула остатки спиртного и ушла. Я видел, как она еще поговорила с Джеком, а потом присоединилась к клиентам за одним из столиков.

Хейзл тоже посмотрела ей вслед и пробормотала:

- Надавала бы я этой потаскушке по трусам... если б она их носила.

- А что, ее обвинение - туфта?

- Не совсем. Возможно, Джек твой приятель...

- Нет, мы просто знакомы.

- Знаешь... бывали у меня мерзкие боссы... но он настоящий подонок. Вряд ли он затягивает время, чтобы помучить нас - мне бы и в голову не пришло его проверять, - но некоторые позы очень трудно держать три минуты. Например, Афродиту у Эстеллы. Ты видел?

- Нет.

- Она балансирует одной ногой на шаре, а другая нога приподнята и заменяет собой фиговый листочек, потому что она там без одежды. Джек установил аварийный выключатель, чтобы прикрыть ее, если она сорвется, но все равно это дикое напряжение.

- Лучше скажи, чтобы самому прикрыться от полиции.

- И от нее тоже. Джек хочет, чтобы мы работали так круто, как только можно, чтобы не замела полиция нравов.

- Не понимаю, зачем ты пошла работать в этот притон. Ты могла бы получить роль в фильме.

Она печально рассмеялась.

- Эдди, ты когда-нибудь пробовал получить роль? Я-то пыталась.

- И все-таки... впрочем, ладно. А что вы с Эстеллой не поделили? Ты сердишься, когда говоришь о ней.

- Она... хотя неважно. Наверное, у Эстеллы были добрые намерения.

- Ты хочешь сказать - когда она затащила тебя сюда?

- Не только.

- А что еще?

- Да ничего... слушай, как ты думаешь, мне действительно нужен крем от морщин?

Я рассматривал ее близко и старательно, пока она слегка не покраснела, а затем заверил, что абсолютно не нужен.

- Благодарю, - произнесла она. - А Эстелла явно считает, что нужен. Недавно она посоветовала, чтобы я позаботилась о своей внешности и надарила мне кучу косметики. Я поблагодарила Эстеллу за подарки - с ее стороны это, наверное, проявление дружелюбия... тем не менее меня покоробила такая забота.

Я кивнул и постарался сменить тему. Мне не хотелось говорить об Эстелле; я хотел говорить о самой Хейзл... и о себе. Я сказал, что знаю одного агента (моего собственного), который может ей помочь. Услышав, что есть шанс получить роль, она заинтересовалась по-настоящему - если не мной, то по крайней мере тем, что я ей говорил.

Случайно взглянув на часы за стойкой бара, она ахнула:

- Чуть не опоздала на свое выступление. Пора идти. Пока!

Было без пяти двенадцать. Мне удалось пересесть с конца стойки поближе к середине, прямо напротив пульта управления "Магическим зеркалом". Я не хотел, чтобы яркий свет за стойкой Джека мешал мне смотреть на Хейзл.

Почти в полночь из подсобки выбежал Джек и, оттолкнув своего помощника, занял место возле пульта.

- Как раз вовремя. Она звонила? - спросил он меня.

- Нет, не звонила.

- Ну и хорошо. - Он убрал со стойки грязные стаканы, сменил пластинку на проигрывателе - в общем, суетился понемногу, как обычно. Я не отрываясь смотрел на "Зеркало".

Раздалось два звонка, резких и громких. Джек почему-то не объявлял выступление. Я оглянулся и увидел, что он, сжав микрофон в руке, испуганно таращится на дверь.

В зал вошли двое полицейских, Ханнеган и Фейнштейн. Наверное, Джек испугался, что залетел под облаву. Да только патрульные полицейские не таскаются по облавам. Я понял, зачем они сюда пришли, еще до того, как Ханнеган слепил Джеку улыбочку и махнул рукой, показывая, что все нормально - они просто влезли бесплатно поглазеть на девочек под предлогом наблюдения за моралью публики.

- А сейчас мы представляем "Магическое зеркало", - раздался из колонок голос Джека. Кто-то влез на табурет рядом со мной и просунул ладонь мне под локоть. Я обернулся. Рядом сидела Хейзл.

- Тебе же надо быть не здесь, а там, наверху, - пробормотал я, как дурак.

- Ладно, успокойся. Так Эстелла сказала... я объясню после представления.

На балконе стало постепенно светлеть, из колонок зазвучал "Грустный вальс". И снова на сцене был алтарь. Эстелла распласталась на нем пуще прежнего. Когда стало совсем светло, я заметил у нее возле груди красное пятно и торчащую рукоять кинжала. Хейзл успела рассказать мне о каждом акте; это была так называемая "Жертва на алтаре", которую по программе полагалось показывать в час ночи.

Я опечалился, не увидев Хейзл в работе, но, надо признать, сцену поставили удачно - настоящий драматизм с тошнотворным привкусом, душераздирающее сочетание садизма и сексуальности. Красная жидкость, которую я посчитал за кетчуп, стекала вниз по голому боку Эстеллы, а рукоятка театрального кинжала торчала так, словно клинок действительно вонзили в тело, - публике это очень понравилось. Сцена была естественным продолжением "Жертвоприношения солнцу".

Хейзл завизжала прямо мне в ухо.

Ее первый крик оказался сольным. Но потом, через секунду или две, завопили все женщины в зале - контральто, альт, немного тенора, но в основном визгливое сопрано. Сквозь шум и крики прогремел мощный бас Ханнегана:

- Всем оставаться на местах! Эй, кто-нибудь, включите свет!

Я схватил Хейзл за плечи и встряхнул ее.