Телохранитель - Дэвис Мэгги - Страница 24

Попадая в «Золотые Ворота», они оказывались в особом мире, где все было сосредоточено на их внешности, здоровье и самочувствии. Франческе это заведение показалось любопытным и не таким уж неприятным — чем-то вроде постоянной диеты из взбитых сливок. За высокими стенами, отделяющими «Золотые Ворота» от остального мира, самыми большими событиями были полудюймовая складка жира на бедрах да еще то, что туалетам, купленным Франческой в лучших бутиках Палм-Бич, в «Золотых Воротах» был вынесен краткий приговор — «разностильны».

— Ну а теперь я вам укорочу их спереди, — сказал Стефан. Он терпеть не мог произносить слово «челка». — Ведь мы с вами вовсе не собираемся воскрешать к жизни тот стиль, которым блистала Клеопатра, пусть даже в свое время он и был хорош.

Под этим «мы», как понимала Франческа, Стефан имел в виду исключительно ее. От нее не укрылся его самодовольный тон, и она поняла, что Стефан радуется своей победе над ней.

— Я хочу придать вам облик женщины с полотен Боттичелли, — неожиданно произнес он. — Нет, не его Венеры, это чересчур избито, и, кроме того, не хочу перекрашивать вас в рыжий цвет — вы не сможете постоянно быть такой, пусть даже сейчас ваши волосы и в хорошем состоянии. Но что-то такое в стиле Возрождения, вроде «Первой весны».

Не успела Франческа на это отреагировать, как Стефан воскликнул:

— Ну а почему бы не Боттичелли? Ведь вы, итальянки, выглядите чертовски одухотворенно и сексуально. И, клянусь мадонной, у вас фигура женщин Боттичелли. Только поглядите на свои бедра!

Франческа покраснела. Пять фунтов продолжали оставаться пятью фунтами лишнего веса, и она выкладывалась изо всех сил, стараясь убрать их под руководством инструктора по шейпингу, молодой женщины, словно сделанной из нейлоновых сухожилий, обтянутых искусственной кожей. Как оказалось, Франческа не обладала идеальной фигурой. После длительного обсуждения с инструкторшей по шейпингу всех параметров ее груди, талии и бедер, выяснилось, что, как деликатно сформулировала Джоэли, у Франчески оказалось «немножко слишком много». На языке «Золотых Ворот» «немножко слишком много» значило дюйма два в окружности, а то и меньше.

На то, чтобы придать ей облик мадонны Боттичелли, Стефану понадобилось три с половиной часа. Франческе пришлось пообедать соевой пастой под свежим соусом из спаржи и коктейлем из морковного сока прямо в задних комнатах коттеджа, среди разбросанных повсюду парикмахерских принадлежностей. Стефан ухитрился сделать так, что две пряди волос обрамляли ее лицо и при этом словно отбрасывали на него лунный свет. Остальные волосы, тщательно уложенные и слегка подстриженные, спускались каскадом и мягкой волной рассыпались по плечам. Этот боттичеллевский образ, оригинальное произведение Стефана из Беверли-Хиллз, созданное специально для нее, было скромно оценено в полторы тысячи долларов.

— Сегодня не обращайте на свои волосы никакого внимания, — наставлял ее Стефан. — Не смотритесь в зеркало до завтра, когда я наведу последний глянец.

Собравшись уходить, Стефан бросил многозначительный взгляд на Джона Тартла, сидевшего в гостиной в черном официальном костюме и при галстуке. Стефан во время одного из визитов сказал Франческе, что ее телохранитель напоминает не то киллера, нанятого мафией, не то вновь избранного члена конгресса, только он не уверен, которого именно.

Следующей в коттедже появилась Джоэли, инструктор по шейпингу. Они перешли в уютный спортзал, где в зеркальной стене отражались все их движения. Усилия Франчески не пропадали даром. Формы ее стали приближаться к заданным параметрам. В конце занятий они стали рядом перед зеркалами, две красивые молодые женщины в плотно обтягивающих спортивных костюмах.

Джоэли сказала:

— Что ж, вы упорно работаете и достигли многого — результаты налицо. Если позволите, я дам совет — вам следовало бы провести здесь еще неделю.

Но у Франчески были свои планы на следующую неделю. Ей не терпелось вернуться в поместье «неотразимо прекрасной», как выразился Стефан из Беверли-Хиллз.

К моменту окончания сеанса шейпинга Джон Тартл переоделся в спортивный костюм и кроссовки.

Курс пребывания в клинике не предусматривал пробежек трусцой под лучами знойного флоридского солнца, но за одну такую пробежку, как открыла для себя Франческа, можно было сбросить несколько фунтов веса. Поэтому она теперь бегала по дорожкам, обсаженным деревьями, стараясь попадать в такт мягким движениям своего телохранителя.

«А ведь он не сбросил ни одного грамма», — подумала она, чувствуя, как капли пота начинают скатываться по лицу. Она обратила внимание на то, как много ест Джон Тартл. Его поднос был уставлен тарелками с жареным мясом, сандвичами, салатом с цыпленком и огромным куском яблочного пирога со сливочным кремом. Франческа не могла спокойно смотреть на такое пиршество, поэтому большую часть всего этого Джону пришлось съесть за отдельным столиком, стоявшим на террасе, чтобы не дразнить ее запрещенными диетой блюдами.

Ее раздражало, что, несмотря на количество съеденной пищи, он бежал безо всяких усилий, грациозно, словно леопард в джунглях. И дышал он легко и ровно, несмотря на то что курил. Небольшие коричневые сигарилльос — надо сказать, ароматные и довольно приятные, но он разламывал их, вытрясал табак и свертывал самокрутки, потому что не хотел курить через фильтр. Франческа едва могла стоять рядом с ним.

Еще только один пациент «Золотых Ворот» бегал в сопровождении телохранителя — мультимиллионер с Гавайских островов, бизнесмен из китайцев американского происхождения. Две группы бегунов держались друг от друга на почтительном расстоянии на всей трехмильной дистанции, проходившей по пальмовым аллеям и зеленым газонам клиники. Естественно, что они привлекали к себе внимание других пациентов и обслуживающего персонала. Франческа уже привыкла к любопытным взглядам, сопровождавшим ее и Джона Тартла, когда она со своим телохранителем пробегала мимо них.

Она была уверена в том, что даже в «Золотых Воротах» ее положение производило впечатление на окружающих. «Миллионы Бладворта». Эту фразу она слышала всю жизнь, как АТТ[4] и Уолл-стрит, и не могла привыкнуть к мысли, что это теперь она и есть. Возбуждение первых дней прошло, сменилось повседневными заботами, но иногда она все же позволяла себе задумываться: неужели она в самом деле, как какая-то газета назвала ее, «одна из богатейших женщин мира»?

Безусловно, она находилась на особом попечении в «Золотых Воротах». Ее коттедж располагался в стороне от других, возле него висел плакат «Вход только по особому разрешению». Лишь сотрудники клиники могли появляться здесь. И еще, разумеется, Дороти Смитсон, ее личная секретарша, временно прикомандированная к ней от конторы «Стиллман, Ньюмен и Вэнс» в Майами.

С четким профессионализмом выполняла свои обязанности эта невысокая энергичная женщина на пятом десятке — разбирала ежедневную почту, которую привозил из Палм-Бич Питер Пиви, готовила проекты ответов на них и представляла Франческе для одобрения.

Уже в первых же письмах были просьбы о пожертвованиях от различных местных церквей и общественных организаций. Такие письма всегда пересылались в Фонд Бладвортов в Нью-Йорке, который вел их учет. Ежеквартальную ведомость предполагаемых к удовлетворению просьб пересылали Франческе для одобрения и утверждения.

Секретарша собирала все материалы, появившиеся в печати, о наследнице миллионов Бладворта. Собственно говоря, в ее обязанности это не входило, но Дороти уже собрала довольно впечатляющую коллекцию газетных и журнальных заметок о новой наследнице — «шоферской дочке». Большая статья в журнале, издаваемом в Сан-Франциско концерном Херста, сопровождалась несколькими фотографиями поместья в Палм-Бич, дома Бладвортов на Третьей авеню в Нью-Йорке и портретом Чарльза Д. Бладворта, положившего начало целой сети магазинчиков мелкой розничной торговли.

Хотя в Палм-Бич Франческа в соответствии с советами юристов и держалась довольно замкнуто, Дороти Смитсон заверила ее, что акулы пера только и ждут ее согласия, чтобы накинуться с телекамерами, диктофонами и фотоаппаратами. Журналистка, работавшая для одного популярного женского журнала, горела желанием взять у Франчески интервью и готова была перечислить гонорар за публикацию в любой благотворительный фонд по ее указанию. В Фонд Бладвортов в Нью-Йорке направили свои запросы об участии Франчески самые известные телевизионные программы и получили отказы. Английский журнал «Куин» прислал запрос на интервью по телеграфу, так же поступили германский «Штерн» и французский «Пари-матч».