Вторая жизнь гридня Степана (СИ) - Санфиров Александр - Страница 4

Довольный малым количеством упреков, я зашел в дом. Достал из холодильника банку молока и, опустошив ее наполовину, улегся в кровать и впервые за последние сутки начал думать, как жить дальше.

Вскоре бабушка закончила огородные работы и занялась ужином.

Я же продолжал думать о будущем. Мысли голове теснились самые разные. Но все же в них преобладал оптимистический подход. Что ждет таких, как я на Родине после потери источника, было хорошо известно… Нет, конечно, без пенсии меня бы не оставили, но сидеть безвылазно в имении и ощущать жалость родных было не по мне.

Сейчас же, каким-то божьим промыслом, моя личность попала в тело мальчишки с Даром, которого он не ощущал. Недолгие часы, проведенные здесь, показали, что хоть мы говорим на одном языке, жизнь в наших странах отличается кардинально.

Дав самому себе, задание срочно изучить здешнюю историю, я пошел ужинать.

– Во время еды я поинтересовался у бабули, нет ли у нее, чего-нибудь почитать.

Та уставилась на меня через свои окуляры и сокрушенно сказала:

– Совсем парню мозги отбили, книжки читать решил. Сережка, ты же, как на каникулы приехал ни единой книжки в руки не взял. Что стряслось то?

– Ничего не стряслось, – буркнул я. – Просто захотелось почитать, на улицу идти неохота.

– Тогда заберись на чердак, – предложила бабушка. – Там книжки батьки твоего лежат. Бери да читай, все лучше, чем в карты по сараям играть, да девок щупать, – добавила она, проявив полную осведомленность о Сережкиных проказах.

Получив разрешение, я поднялся на чердак и там, чихая от пыли, начал разбирать хлам, скопившийся за долгие годы. Когда до меня дошло, что поиски могут затянуться, пришлось позвать домового.

Ефимка долго себя ждать не заставил и спустя пару минут вручил мне две стопки потрепанных книжек. Перейдя на ночное зрение, я проглядел названия. Оказалось, что большинство из них – учебники. Выбрав из них историю и географию, я отпустил домового и спустился вниз.

Улегшись в кровать, я взял учебник истории за пятый класс и погрузился в чтение. Первые страницы читались с трудом из-за незначительных отличий в орфографии, но затем приноровился и дело пошло быстрее. Оно шло бы еще лучше, если бы не отвлекали рисунки чернилами почти на каждой странице. Сережкин отец обладал несомненным талантом, изображения женских ягодиц, и грудей у него получались отлично. Почему-то он еще любил рисовать лошадей, они у него получались весьма реалистичными.

Однако вскоре рисунки перестали мешать, я увлекся кратким, почти конспективным изложением исторических фактов. И даже нашел место, где история дала вилку. Вместо великой императрицы Софьи Алексеевны в этом мире императором стал ее младший брат, который у нас погиб во младенчестве. И после этого все пошло наперекосяк, вместо огромной Ханьской империи простирающейся на две трети Евразии, здесь существовал какой-то Советский Союз. К сожалению, учебник новейшей истории заканчивался на 1971 году, и что случилось за последующие двадцать лет, я так и не выяснил. Но самое главное – в этом мире не было Одаренных, а если они и были, об этом никто не писал.

Когда закончил чтение, будильник на комоде показывал половину первого ночи. Как всегда, после усвоения большого количества информации, немного ломило затылок. Хотя значительно меньше, чем бывало в моем настоящем теле. Сложив разбросанные книжки, я снова улегся в кровать, и немного погоняв силу по энергетическим каналам, заснул.

Утром я встал в шесть часов и, надев кеды, в одних трусах отправился во двор. Павлина Поликарповна, ставящая тесто для пирогов, проводила меня ошарашенным взглядом, но ничего не сказала. Видимо я настолько ее удивил, что слов у нее не нашлось.

Час я делал разминочный комплекс, однако к основной части зарядки приступить не смог из-за хилого организма носителя. Кстати со вчерашнего вечера я почему-то перестал ощущать рядом с собой вторую личность, притом, что памятью Сережки Еремина удавалось свободно пользоваться.

Поняв, что надо заканчивать с первой тренировкой в новом мире, я не торопясь добежал до речки и с удовольствием искупался в еще не забаламученной воде.

Обратно возвращался так же не спеша, ожидая, когда просохнут волосы. Погода была отличная. Поднимающееся из-за горизонта солнце обещало хороший день. Когда я собирался свернуть с грунтовки на тропинку к дому, рядом со мной остановился черный автомобиль, чем-то напоминающий мою "Каму". И тут резко вспыхнуло мое чувство опасности.

Впрыснутый в кровь адреналин заставил сильней забиться сердце, я привычно начал создавать щит и только когда резко закружилась голова, вспомнил, что сейчас, как псион, ничего собой не представляю.

Из остановившейся машины вышел шкафообразный парень в спортивном костюме с надписью латинскими буквами "Адидас". На шее у него поверх футболки висела толстая золотая цепочка. По сломанным ушам было понятно, что он занимался борьбой.

– Пацан! – крикнул он мне. – Скажи-ка, где тут у вас шестой дом? Мы уже два раза туда сюда проехали, нет его и все. А спросить не у кого.

Чувство тревоги взвыло еще сильней, люди в машине искали бабушкин дом.

Я пожал плечами

– Понятия не имею, скажите, кто вам нужен, тогда сразу соображу.

Из машины вышел еще один мужчина. Он был старше первого, толстый, и взмокший от пота, хотя утро было прохладным. Он достал из дипломата пакет с бумагами и посмотрев сказал:

– Мальчик мы ищем дом Ереминой Павлины Поликарповны, ее сын просил кое-что передать.

Чувство опасности не исчезало. Однако причин таиться я не видел, поэтому сказал:

– Вот видите тропинка, можете по ней пройти, тут недалеко.

Мужчина поморщился.

– А проехать туда никак нельзя?

Я пожал плечами.

– На тракторе, пожалуйста, а на машине точно сядете.

Из машины вылез еще один парень спортивном костюме и они начали негромко переговариваться. Когда я хотел идти дальше один из них крикнул:

– Паренек, погоди, хочешь заработать?

Я кивнул, и он продолжил говорить;

– Проводишь нас до дома, получишь сто рублей.

Он улыбнулся насквозь фальшивой улыбкой и вытащил из кармана сторублевую бумажку.

Я ничего не мог понять, он явно врал про отца, у того не было таких знакомых или друзей, да и чувство опасности не уходило.

Но тут лысый мужик, разглядывающий фотографии из пакета, поднял на меня глаза, и в них мелькнуло узнавание.

Хватайте его! – крикнул он своим спутникам, и первый схватил меня за руку.

Сделал он это зря, потому, что я послушно последовал за этим движением и впечатал темя ему в лицо. Толстяк отпустил мою руку и завалился на спину, из его разбитого носа струей хлынула кровь.

В этот момент в голове вспыхнул взрыв, и я потерял сознание.

Пришел в себя от холода, в каком-то помещении без окон. Пахло сыростью и мышами. Когда попытался шевельнуться, невольно застонал от боли в затылке. Дернувшись, понял, что прикован наручниками к трубе отопления, которая сейчас была холодной.

Видимо, стон был услышан, потому, что в помещении открылась дверь, и темный силуэт в проеме посветил мне в лицо фонарем. Я снова вскрикнул, на этот раз от яркого света, напрочь отрубившего ночное зрение.

– Ну, чего там случилось? – донесся голос из-за дверей.

– Ничего особенного, – прозвучал ответ от вошедшего в комнату человека. – Пацан в себя пришел.

– А я, что говорил! – обрадовано воскликнул первый голос. – Так, что зря вы на меня наезжали, мол, пришиб насмерть. Я свою колотуху знаю.

Дверь закрылась, и я снова остался в темноте.

– Неужели меня похитили? Зачем? – никак не доходило до меня. – Неужели из-за отцовского бизнеса? Так там слезы, а не бизнес. Неужели это все из-за двух небольших магазинов и ресторана

Однако, судя по сведениям, хранившимся в теперешней моей голове, такой вариант был вполне возможен. Бандиты, появившиеся в стране в последние годы, не боялись ничего и никого. Сережка сам в своих мечтах часто представлял себя рэкетиром, собирающим дань с ларьков. Его обрывочные знания полностью противоречили тому, что было в учебниках истории, совсем недавно прочитанных мной. В тех ничего подобного не описывалось. Видимо много изменилось за прошедшие двадцать лет.