Ловец сбежавших невест (СИ) - Фрес Константин - Страница 14

- Ага, - произнес Инквизитор. - Не ваших ли рук дело эти казни каторжников, убийц и негодяев путем искусывания вампирами? Это ваша плата? Это часть договора?

Генри лишь кивнул.

- Именно. И вот я являюсь домой - и поспеваю к похоронам моего замечательного, моего молодого и гениального друга, - с горечью произнес Генри. - Его лаборатория разгромлена, разработки, предназначенные для меня, погублены. Сам он зарезан и ограблен. Полиция бездействует, составляет какие-то странные версии о том, что убийцы прилетели в ночи на воздушном шаре, но я-то знал, чьих это рук дело! Я ощутил себя пойманным в хитроумную ловушку. Я был вне себя от горя и ярости. И все больше и больше хотел крови; голод вампиров ощущается намного острее, чем человеческое желание поесть. Это как огонь, сжигающий изнутри; он тлеет под кожей, горит в каждой вене, и это так больно, что согласиться вцепиться зубами в шейку хорошенькой барышне так же легко, как легко горящему еретику согласиться покинуть костер.

- Словом, вы кого-то покусали, - подытожил Инквизитор. Генри кинул:

- Конечно. Иначе б я не смог успокоиться и ввести  себе первую инъекцию.

- Ввел, и? - продолжал свой беспристрастный допрос Инквизитор.

- И ужаснулся, - горько ответил Генри. - Я был пойман, я думал, что все просчитал, но все же попался в очень простую ловушку, и мой друг погиб из-за меня! Раскаянию моему не было предела!

- И вы отомстили, - подсказал инквизитор. Генри снова кивнул:

- О, разумеется. С вампирским чутьем это было совсем не сложно - опознать запах того, кто побил лабораторную посуду и настряпал своих неряшливых, грязных следов на бумагах покойного. Я настиг его через сутки после своего побега и похорон друга. Он даже укусил меня, приняв за человека, -  Генри отчего-то рассмеялся, и проницательный Инквизитор снова кивнул головой.

- И вы через укус поделили с ним  вашу сыворотку, - подсказал он.

-  Да, - ответил Генри. - Я оторвал его от семьи, лишил его возможности позвать на помощь  остальных вампиров и пожаловаться Князю, дав отведать сыворотки вместе с моей кровью. На несколько минут он стал простым человеком; даже самого ничтожного магического дара он был лишен.

- Не нужно кровавых подробностей, с нами дамы, - сказал Инквизитор. - Энди, да что вы возитесь в золе сами, пустите свой мешок, и он вам махом соберет все пули разом! 

- Ах, в самом деле, - отозвалась я.

На самом деле то, что я искала, было вовсе не пулей, а золотым билетом на экспресс. И я нашла его, под горсткой золы и кусочком обгоревшей материи. Мигом сунула я его за корсаж, поглубже, чтоб беседующие мужчины не заметили. А вдруг пригодится?

- Я оторвал ему голову, - просто сказал Генри. - И выместил на нем все мое зло, всю боль и  досаду. Но прежде, чем отдать душу нечистой магии, он признался, что убить моего друга велел ему Князь, чтобы я не ускользнул из его рук. Князю чуждо понятие «честь», и обмануть ему так же просто, как ярмарочному воришке. 

- Нужно было думать, - фыркнул насмешливо Инквизитор, - что вампиры, заполучив вас в свои лапы, так просто дадут вам уйти.

- У вас, святой отец, - небрежно заметила я, - как будто тоже к  ним какие-то претензии?

- О да, - оживленно ответил Инквизитор, - эти претензии я вспоминаю, всякий раз глядя в зеркало. Видя свои глаза, свои белые волосы.

- Чем вам не милы ваши белые волосы? - удивилась я, и Инквизитор рассмеялся, показав не менее белые зубы:

-  Я же альбинос, - снисходительно пояснил он. - Разве не видно?

- О, это видно с первого взгляда, - заверила я его. - И что же?                              

- О-о, - вкрадчиво протянул Инквизитор. Глаза его разгорелись недобрым светом, ярче глаз вампиров. - В свое время это причинило мне массу неудобств.

- Вот как? - удивилась я. Инквизитор неодобрительно посмотрел на меня:

- Энди, вы пытаетесь льстить мне, - строго произнес он, - или в самом деле не видите проблемы?

Я покраснела. Правда, вряд ли в полумраке, едва разогнанном его фонарем, Инквизитор это увидел.

- Словом, - нехотя признался Инквизитор, - моя история до ужаса похожа на историю Генри с той лишь разницей, что совершил ошибку не я, а мои ближайшие родственники. Тоже… весьма родовитое семейство.

- О-о-о, - протянула я. - И кто же ваши родственники?

- Король, - ядовито ответил Инквизитор.

- Гемато-Король?! - изумленная, вскричала я, и Инквизитор расхохотался:

- Да что вы, - с нехорошим удовлетворением произнес он. - Я родился так давно, что о Гемато-Королях тогда и не слышали. И я не принц, я бастард.

Генри смотрел на Инквизитора. Казалось, он готов был потереть глаза кулаками.

- Тристан Инквизитор?! - переспросил он осторожно, и Инквизитор церемонно поклонился ему.

- Тристан Пилигрим, Первый, - поправил он. - Вижу, вы знаете обо мне кое-что.

- Да даже я знаю! - выкрикнула я, изумленная. - Нет, невероятно! Тот самый Тристан?!.. Вы - легенда, вы - мятежный, нелюбимый, упрямый бастард, заставивший Короля-отца целовать вам руки?! Невероятно!

- Да, - потрясенный, вторил мне  Генри. - Имя вашего… гхм… отца осталось в веках. Как и ваше. И ваше повторяют чаще…

- А вот моей матери - нет, - задумчиво произнес Тристан. - А ведь он любил ее. И она любила его…

- И что же? - бестактно, с любопытством влез Генри. Тристан снова неодобрительно покосился на него:

- Вы бы должны знать, - едко произнес он, - что Король был на удивление здоровым человеком и прожил до девяноста лет, и жил бы и дольше, если б не вздумал объездить строптивого жеребца и не свернул себе шею. Матушка моя тоже отличалась отменным здоровьем; по крайней мере, помню я ее как высокую, сильную женщину. У нее, помимо меня, было еще два королевских бастарда, две старших сестры, и обе они были… - Тристан запнулся, язык его не смог произнести слово «нормальные», заклеймив себя - ненормальным. - Здоровыми.  Я это хотел сказать. Они были совершено здоровы. Король был рад этим детям, и даже подарил матери драгоценности красоты необычайной. Зеленые завораживающие камни в платине.  А вот я уже родился таким, каким вы меня видите. Порченным. Мать долго хворала, но оправилась. Ее недуг приписали моему странному виду. Мол, ребенок-призрак вытянул из нее все силы.

- Какая дикость! - возмущенный, воскликнул Генри, изо всех сил старясь поддержать и ободрить Тристана.

- Меня отослали, - не вдаваясь в подробности своего детства, продолжил Тристан. - Долгое время я матери не видел, и увидел лишь перед ее смертным часом. Я уже был Инквизитором, не позвать меня было бы оскорблением. На смертном одре я увидел изможденную болезнями иссохшую старушку, хотя прошло всего-то лет четырнадцать. Не могла она так стремительно состариться! Не могли силы ее утечь в никуда! И детей после меня не родилось; все они погибали до положенного срока и покидали чрево матери. Я был лишь началом; вероятно, пострадал меньше всех.

- А вампиры причем? - встряла я.                                

- Притом, - ответил Тристан, - что я провел свое расследование. Двенадцать маленьких могил моих нерожденных - скинутых на разных сроках, - братьев и сестер - это много, это очень много! И сгоревшая в горячке мать… Признаки болезни, так или иначе, проявлялись у многих ее слуг, и более всех - у тех, что имели доступ в ее сокровищницу. Я перебрал все - и нашел его, колье. С зелеными магически красивыми камнями. Они так шли к глазам моей матушки…

- И что?!  - выкрикнул Генри, опередив меня.

- Оно было отравлено, мой друг, - печально и горько усмехнулся Тристан. - Камни… в них была заключена какая-то злая сила. От их призрачного света болела моя мать и умирали ее дети. Я разузнал у Короля, кто ему преподнес эту вещицу. Он указал на вампиров, - Тристан оскалился страшно, неприятно, хотя ему самому, наверное, казалось, что он улыбается. - Оно предназначалось Королеве.

- Но Король любил вашу матушку, - эхом повторил за ним Генри.

- Да, - небрежно и кровожадно ответил Тристан, - и вместо Королевы подарил колье моей матери. Отравитель немного ошибся, но не ушел от наказания. Я явился к нему как разгневанный сын, а не как Инквизитор, и Князь насмехался надо мной, не чувствуя опасности. Он подтвердил все мои подозрения и поймал своей печенью мой кинжал. На память об этой драке он мне тоже оставил шрам,  почти под самым сердцем. Но его оружие лишь слегка оцарапало мне кожу, а вот я всадил в него клинок по самую рукоять. Надеюсь, ему было очень больно.