Между планетами - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 40

Так они стояли несколько мгновений, за которые сердце Дона, казалось, стукнуло всего три раза… Затем солдат опустил ствол на дюйм и резко приказал:

— Вон! Быстро!

Дон глянул на его оружие. Солдат сделал недвусмысленный жест, и Дон вышел. Сердце бешено стучало у него в груди; ему хотелось прикончить мерзавца, убившего старину Чарли. Не имело значения, что старик был убит по закону войны, Дон сейчас был не в состоянии думать о законности. Но он был безоружен и подчинился. Пока он выходил, солдат начал палить из своего «рейнольдса», и Дон услышал характерный звук, который издает луч, попадая в сухое дерево.

Солдат с яростью извергал огонь на здание; казалось, дом не просто загорелся, а взорвался огнем.

Солдат встал у него за спиной и толкнул его горячим стволом.

— Быстро, марш по улице!

Дон побежал рысцой. Они выбежали на Боконон-стрит.

Улица была заполнена людьми. Одетые в зеленую форму солдаты гнали их в верхнюю часть города. Здания горели по обеим сторонам улицы; пришельцы уничтожали весь город, девая, однако, жителям возможность спастись. Вместе с толпой Дона затолкали в какую-то боковую улицу, которая еще не горела. Скоро они оказались за городом и пошли по бесконечной дороге. Дон никогда здесь не был, но узнал из разговоров окружающих, что они направляются в Ист-Сити.

Их гнали в лагерь, обнесенный колючей проволокой, который новое правительство использовало для нежелательных иностранцев. Большинство людей в толпе было слишком потрясено, чтобы реально воспринимать происходящее. Где-то недалеко от Дона закричала женщина, голос ее то взлетал, то падал, напоминая вой сирены.

Лагерь был переполнен. Количество людей, согнанных туда, раз в десять превышало то, на которое он был рассчитан. Бараки были так забиты, что уже негде было даже встать; даже снаружи колонисты стояли вплотную. Часовые заталкивали их за проволоку и больше не обращали на них внимания; они стояли там, а в это время мягкий серый пепел их сгоревших домов опускался на их головы.

Дон взял себя в руки, еще когда их гнали к лагерю. Оказавшись внутри, он попробовал разыскать Изабель Костелло. Он протискивался через толпу, ища ее, спрашивая о ней, напряженно всматриваясь в лица. Много раз ему казалось, что он видит ее, но тут же с разочарованием он убеждался, что это не она. Не нашел он и ее отца. Несколько раз он заговаривал с людьми, которые видели их, но каждый раз эта ниточка обрывалась. Ему в голову полезли кошмарные мысли, будто Изабель уже мертва, сгорела заживо или лежит где-то в переулке с простреленной головой. Он прервал свои поиски в тот момент, когда откуда-то сверху раздался голос с металлической интонацией:

— Внимание! Спокойствие! Слушайте приказ. Говорит полковник вооруженных сил Федерации Вейнспорт от лица военного губернатора Венеры. Амнистия, за некоторыми исключениями, гарантируется всем колонистам. Исключение составляют лица, занимавшие посты в правительстве восставших, а также офицеры вооруженных сил. Вас очень скоро отпустят, как только вы пройдете процедуру идентификации. Кодекс законов, который действовал перед восстанием, остается в силе. Военный губернатор может вводить новые законы по своему усмотрению. Внимательно слушайте чрезвычайный закон номер один! Города Нью-Лондон, Боконон и Куй-Куй больше не будут существовать в их прежнем виде. Будет разрешено существование населенных пунктов с численностью населения не более тысячи человек. Не более десяти человек могут собираться вместе без специального разрешения коменданта. Не разрешается создавать военные организации. Колонистам под страхом смертной казни запрещено иметь лучевое оружие.

Голос умолк. Дон услышал, как сзади кто-то сказал:

— Что они делают с нами? Нам некуда идти, негде жить…

Тут же последовал ответ на этот риторический вопрос. Голос продолжал:

— Восставшим не будет предоставлено никакой помощи. Пособие предоставляется только тем колонистам, которые не будут репрессированы. Когда вас освободят, вы должны будете разойтись по сельским районам и искать временного пристанища у фермеров в небольших поселениях.

— Вот тебе ответ, Клара, — резко сказал кто-то. — Им наплевать, выживем мы или умрем.

— Но как мы уйдем отсюда? — снова спросила женщина. — У нас нет даже гондолы.

— Вплавь, наверное, или пешком по воде.

Солдаты отделили человек пять-десять и, словно скотину из загона, выгнали их за ворота. Дон протолкался к воротам, пытаясь отыскать Изабель, и был выпихнут во вторую группу. Он назвал себя и тут же возникло затруднение: выяснилось, что он не значится в списках.

Он объяснил, что прибыл с последним рейсом «Наутилуса».

— Почему же вы сразу не сказали? — ворчливо заметил военный, проверявший документы. Он повернулся и вытащил другой список.

— Ханнеген… Хардекер… вот. Харви, Дональд Дж. Отлично! Нет, постойте-ка — против вашей фамилии — флажок. Эй, сержант! У этой птички против фамилии отметка «политический».

— Отведите его в караулку, — устало ответил сержант.

Дона втолкнули в помещение для часовых вместе с дюжиной других. Почти сразу же его отвели в небольшой кабинет, расположенный в дальнем углу помещения. Человек, который казался бы высоким, если бы не был так толст, поднялся и сказал:

— Дональд Джеймс Харви?

— Да, совершенно верно, сэр.

Человек подошел к нему, оглядел его с головы до ног, и на лице его появилось что-то вроде счастливой улыбки.

— Приветствую тебя, мой мальчик, приветствую! Я рад видеть тебя.

На лице Дона было написано изумление. Человек продолжал:

— Полагаю, мне нужно представиться: Стоили Бенкфилд, к твоим услугам. Офицер первого класса политической службы ИБР. В данный момент я являюсь советником по специальным вопросам его превосходительства губернатора.

Как только Дон услышал слово «ИБР», он застыл. Человек сразу же заметил это. Его маленькие глазки, спрятанные в жирных складках лица, казалось, замечали все. Он сказал:

— Не беспокойся, сынок. Я не причиню тебе никакого зла. Я просто очень рад видеть тебя. Но должен сказать, что из-за тебя мне пришлось попутешествовать — можно сказать, я объехал половину Солнечной системы. В какой-то момент я даже думал, что тебя убили, что ты погиб с «Дорогой славы», о которой было высказано так много сожалений. И я уже оплакал тот факт, что твоя душа рассталась с телом. Но теперь я искренне рад. Все хорошо, что хорошо кончается. Перейдем к делу.