Кот, проходящий сквозь стены - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 23

– Пьяными турками, блюющими в свои фески или храпящими на подушках кресел.

– Вне всякого сомнения. И мне подумалось, что на более ранний шаттл, тот, что летит в двадцать часов, попасть легче. И я купила билеты и зарезервировала места.

– А теперь ты ждешь, чтобы я вернул тебе деньги? Подай заявку, и я пошлю ее в свое ведомство.

– Ричард, я побоялась, что мы застрянем здесь на всю ночь.

– Миссис Хардести, вы продолжаете меня изумлять. Какова потраченная сумма?

– Мы подсчитаем расходы потом. Я просто почувствовала, что пообедаю с легким сердцем, если буду уверена: после обеда мы полетим! И… ох! – она сделала паузу. – Билл!

– Да, мэм?

– Мы приступаем к обеду. Сходи помой руки.

– Чего?

– Ничего. Делай, что я сказала.

– Да, мэм!

Билл покорно встал и поплелся выполнять предписание. Гвен повернулась ко мне.

– Я ужасно волновалась и не находила себе места. Из-за лимбургера[11].

– Какого еще лимбургера?

– Твоего лимбургера, миленький. Он оказался в числе продуктов, которые я унесла из твоего холодильника. Я его в нетронутой упаковке положила на поднос с фруктами, когда мы завтракали. Там было всего около ста граммов. Но после ленча, вместо того чтобы его выбросить, я положила сыр себе в сумку, решив, что мы им чудесно закусим потом…

– Гвен!

– Ладно, ладно! Я спрятала его с целью… да потому, что я и раньше пользовалась им, как оружием! Он намного лучше того, что было в нашем списке. А что, ты разве не считаешь, что тот мерзавец…

– Гвен! Я сам составил «список». Вернемся к нашим баранам.

– Так вот. В офисе мистера Сэтоса, как ты помнишь, я сидела около переборки, закрывающей калорифер. По моим ногам бил поток горячего воздуха, и мне стало очень неуютно, а выключатель оказался совсем под рукой. Я и подумала…

– Гвен!

– Во всем поселении регуляторы тепла и потока горячего воздуха однотипны. И закрыты решеткой в виде жалюзи. А пока где-то там подсчитывали наши сбережения и Менеджер нарочито игнорировал нас, я незаметно отключила поток воздуха и уменьшила нагрев до минимума. Потом открыла решетку, разбросала крошки лимбургера по всей поверхности и лопастями калорифера, а то, что оставалось в пакете, забросала как можно глубже внутрь вентиляционной трубы. Потом перед самым нашим уходом я вовсе выключила нагрев и снова пустила поток воздуха… – Она виновато потупилась. – Но ты ведь не станешь меня укорять?

– Не стану. Но я рад, что ты играешь на моей стороне. Да… играешь.

А ты «играешь»?

– Ричард!

– Но я еще более рад, что у нас зарезервированы места на следующий шаттл. Интересно, как скоро Сэтос почувствовал озноб и вновь включил обогрев?

То, что было подано на обед, оказалось изысканной пищей, и я воздал ей должное, хотя не знал названия ни одного из блюд. Мы уже приблизились к стадии отрыжки, когда возник мистер Кондо и, наклонившись к моему уху, тихо сказал:

– Сэр, пожалуйста, выйдите со мной.

Я пошел за ним на кухню. Мама-сан, поглощенная стряпней, не уделила мне внимания. Зато стоящий с ней рядом преподобный доктор послал тревожный взгляд.

– Неприятности? – спросил я.

– Минуточку. Вот вам удостоверение Энрико. Себе я снял копию. А вот документы для Билла. Проглядите их, пожалуйста.

Они лежали в излохматившемся старом конверте и сами были мятыми и видавшими виды. Они успели «от времени» пожелтеть и набрать грязноватых пятен. В них говорилось, что компания «Геркулес Мэнпауэр Инкорпорейтэд» наняла Уильяма (второго имени нет) Джонсона из Нового Орлеана, Герцогство Миссисипи, Республика Одинокой Звезды, и продала его контракт корпорации «Бечтел Хай», действующей в космосе, которая, в свою очередь, перепродала настоящий контракт доктору Ричарду Эймсу, проживающему в поселении Голден Рул на орбите Луны, и прочее, и прочее – в бюрократически-юридических выражениях. К удостоверению о перепродаже было приложено совершенно натуральное на вид свидетельство о рождении, в котором сообщалось, что Билл – подкидыш, оставленный в приходе Метаири в возрасте примерно трех дней от роду, исходя из чего и указана дата рождения в приходской регистрационной книге.

– Большинство сведений правдиво, – отметил доктор Шульц. – Мне удалось их получить по архивным компьютерным записям.

– А важно ли, что они правдивы?

– Не очень. Лишь постольку, поскольку они помогут Биллу смыться отсюда.

В кухню вошла Гвен. Она взяла документы, прочла их.

– Они меня убедили. Отец Шульц, вы артист своего дела.

– Нет, артисткой является моя знакомая леди. Я передам ей ваш комплимент. А теперь, друзья, новости плохие. Тэтсю, не покажете ли вы их нам?

Мистер Кондо прошел в глубь кухни, мама-сан (по-видимому, миссис Кондо) посторонилась, чтобы его пропустить. Он включил терминал и отыскал канал «Геральд», кое-что прокрутил, наверное, чтобы найти рубрику новостей, – и я увидел самого себя, взирающего с экрана.

Рядом со мной на отдельной части экрана красовалась Гвен, вернее, бледное ее подобие. Я бы даже не узнал ее, если бы не голос, сопровождающий изображение:

«…Эймс. Миссис Гвендолин Новак, отъявленная мошенница, ограбившая массу людей, преимущественно мужчин, с которыми знакомилась в барах и ресторанах Петтикот-Лейн. Субъект, называющий себя „доктором Ричардом Эймсом“ и, по всей вероятности, не располагающий средствами, исчез из своей квартиры на кольце шестьдесят пять, радиус пятнадцать, уровень четыре десятых притяжения. Покушение было совершено в шестнадцать двадцать сегодня в офисе партнера Голден Рула Толливера…»

Я вскричал:

– Эй! Со временем у них неувязка. Мы были…

– Да, вы были со мной на ферме. Послушаем остальное.

«…в соответствии с показаниями очевидцев, стреляли оба убийцы. Они вооружены и опасны, будьте крайне осторожны при общении с ними. Менеджер горько скорбит о потере старого друга и предлагает награду в десять тысяч крон за поимку…»

Доктор Шульц подошел и выключил экран.

– Дальше идут повторы того же. Сообщение передается по всем каналам.

И в данный момент большинство обитателей Голден Рула это смотрят и слушают.

– Спасибо, что предупредили. Гвен, неужели ты ничего лучше не можешь придумать, чем стрелять в людей? Ах, негодница!

– Сожалею, сэр. Я попала в дурную компанию.

– Опять пошли извинения! Преподобный, но что нам, черт возьми, делать? Тот ублюдок накроет нас еще до вечера.

– Я тоже подумал об этом. Но вот примерьте-ка этот головной убор.

Откуда-то из недр своей тучной персоны он извлек феску. Я ее примерил. Как раз впору.

– А теперь вот это.

«Это» оказалось эластичной бархатной повязкой на глаз. Я приладил ее, подумав, что не очень-то приятно иметь один глаз закрытым, но вслух не высказался. Папа Шульц явно постарался мобилизовать свое воображение, чтобы уберечь меня от потери дыхания.

Гвен воскликнула:

– О радость! Это работает!

– Да, – согласился док Шульц. – Глазная повязка настолько приковывает внимание большинства наблюдателей, что на остальные приметы его уже недостает. У меня всегда есть про запас хотя бы одна такая повязка. А феска и присутствие в данный момент на Голден Руле «Досточтимых из Мистической Шрайны» оказались счастливым совпадением…

– Феску вы тоже всегда носите с собой про запас?

– Не совсем так. У фески был владелец, который… потерял ее. Но я думаю, что он скоро не проснется. О, мой друг Микки Финн о нем позаботится… Но вы должны избегать встречи со всеми шрайнерами из храма Аль Мицар! Вы их узнаете по акценту: они из Алабамы.

– Доктор, я буду избегать шрайнеров, насколько сумею. По-видимому, мне следует взойти на борт в последнюю минуту. А как же с Гвен?

Доктор произвел на свет еще одну феску.

– Примерьте ее, милая леди.

Гвен примерила. Феска сползла ей на лоб и стала похожа на свечной колпачок.

Она сняла «колпачок».