Прелестная сумасбродка - Дэвис Мэгги - Страница 20

Мэри не забыла, зачем приехала в Лондон. Да и как она могла бы забыть, если только на прошлой неделе получила два письма — от Пенелопы и от Софронии. И обе подруги интересовались, каковы ее успехи и долго ли еще она собирается гостить у герцога.

Слухи расходятся быстро, грустно думала Мэри, а лондонские газеты продаются и в Стоксберри-Хаттоне. Несомненно, ее подруги знают, что мисс Фенвик постоянно появляется со своим «нареченным» то на балах, то на раутах, то в театре, веселится и наслаждается светской жизнью. Не проходят мимо них и подробные описания ее туалетов и драгоценностей.

Мэри взяла было книгу, но скоро отложила, заметив, что не понимает ни строчки. Что думают о ней Софрония и Пенелопа? Наверно, воображают, что негодяй Уэстермир соблазнил ее, что в его объятиях она потеряла разум, что блеск и роскошь светской жизни заставили ее забыть о том, что родной город изнывает в нищете…

И, по совести сказать, Мэри не может винить своих подруг за такое мнение.

Ей вспомнился последний разговор с Пенелопой. Узнав о том, что герцог предложил ее подруге свою руку, Пенни сперва лишилась дара речи от изумления, а затем пришла в бурный восторг. Где не сработали шантаж и принуждение, говорила она, там может помочь женская слабость. Обворожи его, соблазни, влюби в себя — и все его богатство окажется в твоих руках!

Сперва эта мысль показалась Мэри отвратительной. Не так, совсем не так представляла она свою судьбу! Брак без любви, близость с человеком, который тебе отвратителен, постоянная ложь и притворство…

Однако чем лучше она узнавала Уэстермира, i ем сильнее менялось ее мнение. Он не такой уж плохой человек, думала Мэри, и вовсе не ретроград — напротив, разделяет со своими друзьями самые либеральные идеи. Может быть, для него — и для нее — еще не все потеряно?

Мэри закусила губу, невидящим взглядом уставившись в стену. Шантаж ей не удался, но, может быть, удастся обратить Уэстермира в свою веру?

Безумные идеи Пенелопы ее по-прежнему не привлекали. У меня это просто не получится, думала Мэри. Довести мужчину до такого состояния, чтобы он безропотно выложил несколько тысяч фунтов на какую-то благотворительность, о которой до этого и слышать не хотел… нет, это ей не по зубам.

Гораздо больше нравилась ей другая мысль, высказанная Пенелопой за несколько секунд до того, как Уэстермир прокрался в библиотеку и застиг их врасплох: «Может быть, любящая и добродетельная женщина вроде тебя поможет ему осознать свои ошибки, и он займется благотворительностью добровольно, по зову сердца?»

Любящая и добродетельная. Добродетельная и любящая.

Мэри так и этак обдумывала эти слова. С добродетелью у нее проблем не было, а вот с любовью…

Вспомним-ка, что пишет на эту тему Мэри Уоллстонкрафт?

Любовь, говорит великая женщина, начинается с дружбы; затем возникает уважение, постепенно зарождается и растет тяга друг к другу, и наконец взаимное влечение находит себе исход в физической близости.

Звучит красиво, сказала себе Мэри, но, к сожалению, очень мало напоминает то, что происходит у нее с герцогом.

Какая уж там дружба! Открытая вражда перешла в скрытую неприязнь — и то слава богу.

Чтобы стать друзьями, пишет Мэри Уоллстонкрафт, нужно проводить друг с другом как можно больше времени. Беда в том, что в последние дни Мэри видит герцога лишь по утрам — когда он дает ей инструкции в библиотеке — да по вечерам за ужином.

Чем бы его занять? Он любит играть в вист… но, к сожалению, отец Мэри считал любые карточные игры смертным грехом и даже в доме не держал этих «дьявольских картинок». Из-за недостатка опыта Мэри проигрывала подругам даже в дурачка — в вист же не умела играть вовсе.

Впрочем, может быть, это и требуется? Мужчины так любят доказывать свое превосходство во всем: быть может, разгромив ее в вист, герцог сразу воспылает к ней нежными чувствами?

Но, подумав, Мэри отвергла эту мысль. Она слишком плохо играет: герцогу станет с ней скучно, и дружбы не выйдет.

И вдруг блуждающий взгляд ее упал на столик у окна, где стояла шахматная доска и расставленные в два ряда фигуры.

— Вот оно! — воскликнула Мэри вслух.

Как же она сразу не догадалась! Шахматы! Великолепная игра, в которую она так часто играла с отцом. Спокойное развлечение для двух интеллигентных людей. Отличный повод для разговора по душам — и для начала дружбы, за которой вскоре последует взаимное уважение, влечение… и бог знает что еще.

10.

— Кстати, епископ объявил о нашей помолвке, — сообщил Мэри герцог Уэстермир, усаживаясь за шахматную доску со стороны черных. — Прошлым воскресеньем в церкви… э-э…

Он запнулся и взглянул на Помфрета, который как раз подошел к столу с бутылкой болгарского абрикосового ликера и двумя стаканами. День клонился к вечеру, и после ужина, набравшись храбрости, Мэри Фенвик предложила герцогу сыграть в шахматы.

— В церкви Святого Иакова, ваша светлость, — почтительно подсказал старый дворецкий. — Возведенной вашим двоюродным дедушкой, маркизом Долби.

— Да-да, в той самой. — Герцог поудобнее устроился в кресле. Сейчас он был одет по-домашнему: в белой шелковой рубашке, свободной куртке и новомодных длинных брюках.

«Удивительно, — думала Мэри, — почему с каждой новой встречей он кажется мне все красивее и красивее?»

— Симпатичная церквушка возле Чипсайда, и при ней какая-то пристройка норманнских или саксонских времен…

— Саксонская колокольня, ваша светлость, — вполголоса подсказал дворецкий, ставя поднос на мраморный столик.

— Я попросил епископа поскорее покончить со всеми формальностями, — заметил Уэстермир, задумчиво вертя в руках черного короля. — И свадьба будет скромной, без всякого сумасбродства.

Мэри, сидевшая напротив, хотела ответить резкостью, но вовремя прикусила язык. Подумать только: герцог объявил о помолвке, не удосужившись даже поставить ее об этом в известность, не говоря уж о том, чтобы спросить ее мнение! Впрочем, Мэри понимала, что ее согласие или несогласие ничего не решает. С обычной своей надменностью Уэстермир распоряжается судьбой своей «нареченной», нимало не интересуясь ее собственными желаниями.

Помфрет предложил ей бокал абрикосового ликера, но Мэри лишь угрюмо покачала головой.

Внутри у нее все кипело. Черт побери, Уэстермир прекрасно знает, что она — принципиальная противница брака! Любовь между мужчиной и женщиной должна быть свободной, основанной на взаимном влечении и уважении, и всякие формальности здесь не только не нужны, но даже и вредны.

Однако объяснять это Уэстермиру бесполезно. Хотя в политике герцог и придерживается либеральных идей, зато в области морали по-прежнему остается строгим консерватором.

Мэри глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Она понимала, что сейчас заводить речь о своих правах не стоит. Если она затеет спор, дружеская партия в шахматы мгновенно превратится в шумную ссору — и тогда прощай взаимное уважение, доверие и все остальное! Судя по хмурой складке между бровей, Уэстермир и так уже сожалеет, что согласился провести вечер с невестой.

— Черт возьми, — проворчал он, — вы и в самом деле не умеете играть в карты? Не люблю шахмат: чертовски скучная игра!

Мэри снова прикусила язык, чтобы не сказать лишнего. Сама она обожала шахматы; отец утверждал, что они тренируют ум, и не забывал добавить, что считает шахматы одним из немногих развлечений, приличествующих доброму христианину и разумному человеку.

Ничего удивительного, что Уэстермиру эта игра не по душе!

— Ах, ваша светлость, — выдавив из себя улыбку, заговорила Мэри, — какая жалость, что я уговорила вас так бездарно потратить время! — Она не смогла удержаться от сарказма. — Но из ваших слов мне показалось, что вы умеете играть в шахматы.

Герцог поднял глаза.

— Я умею играть, — ответил он, сверля Мэри пронзительным взглядом черных глаз. Сегодня на девушке было зеленое бархатное платье с глубоким декольте, открывающим белоснежную грудь, а волосы ее, причесанные на испанский манер, крупными золотыми кольцами падали на плечи. Едва взглянув на Мэри, герцог почувствовал, что раздражение его испаряется, словно дым, уступая место какому-то иному чувству.