Ц-7 - Большаков Валерий Петрович - Страница 27

А хозяин «Чейза» не прост… Нанял себе охрану из «джедаев»! Ишь, как засуетились… Трое экстрасенсов-паранормов-метагомов беспокойно оглядывались, почуяв источник Силы, и окружили дядюшку Дэвида, щеголявшего в ушанке "а ля рюс". Так они и убрели в филиал – тяжелая створка захлопнулась за «гостями города», как дверца сейфа.

Понедельник, 26 декабря. Утро

Тель-Авив, бульвар Шауль-Ха-Мелех

Штаб-квартира Моссад выглядывала над крышами, как нерушимая призма, чем внушала внутреннюю успокоенность. Алон усмехнулся, минуя пост охраны, и подумал, что видимость безопасности порой заменяет людям истинный мир и покой. Хватит и одного обкуренного палестинца с ручным ракетометом, чтоб вынести сверкающее стекло в любом кабинете…

Свернув к лифтам, Рехавам покосился на трость. Сегодня ничего не ноет в его битом и стреляном организме, однако пыхтеть вверх по лестнице лучше не стоит.

Кабинет встретил его тишиной и сумраком – свет еле цедился сквозь жалюзи. Алон сразу прошел к столу, с ходу нашаривая кнопку «Совинтеля-2». Компьютер тихонько загудел, перелопачивая воздух. Дисплей мигнул – и раскрылся, лучась звездой «Ампары».

– Ага! – довольно крякнул полковник.

Иконка почты мигала единичкой. Письмо! О, от Михи! Алон заулыбался, предвкушая. Прошлая операция по спасению президента Йемена вылилась на Моссад дождем похвал и наград. Даже от Кнессета дождались сдержанного одобрения. Правда, на саму акцию мало кто обращал внимание. Просто тогдашний захват киллеров дал толчок настолько всеобъемлющим процессам в регионе, что бывалые дипломаты лишь руками разводили.

Мир с Иорданией – это, конечно, важно, но куда важней война с саудитами, главными врагами Израиля. А, как говорится, враг моего врага – мой друг. Если карта Саудовской Аравии скукожится до Эр-Рияда, овального пятна посреди пустыни, некому будет спонсировать террористов и прочих отморозков…

Так… Ага… Алон поелозил мышью по коврику. Клик-клик.

«Шалом, рабби!

Хочу продолжить наше «непрямое» сотрудничество на пользу Израиля и СССР – именно в такой очередности. Саудовские клоуны уходят с международной арены, но есть еще Иран. Именно там вскоре развернется не слабая заварушка, в итоге которой Тегеран станет столицей Исламской Республики, а к власти придут айятоллы. Разгул исламизма – это угроза и вам, и нам. Всем. И с нею надо кончать сейчас, пока чудище в зародыше. Если к власти в Иране через год-другой придет Хомейни, фигура харизматичная и авторитетная, мало никому не покажется, а вот Израиль он приговорит к уничтожению, как «незаконное сионистское образование».

Ну, не буду разливаться по древу. Что нужно предпринять? Прежде всего – ликвидировать самого Хомейни, пока он в Наджафе, а затем массово, в промышленных масштабах, выпиливать его соратников высшего и среднего звена – и тех, что в эмиграции, и тех, кто в Иране, особое внимание уделив Обществу Ходжатие. При этом всё должно указывать на работу шахских спецслужб или террористов из Форкана. Пускай фанатики радикально сокращают поголовье шахских силовиков и кадров охранки САВАК! Нам же лучше – не останется помех для прихода просоветских сил. Зато рухнут планы американцев – привести к власти исламистов, чтобы те гадили СССР. Вопрос: а не выберут ли эти варвары своей целью Землю Обетованную? Ответ известен.

Говоря о просоветских силах, я имел в виду вовсе не жалкую компартию Туде, а крепкую, боевую Моджахедине Хальк во главе с Масудом Раджави. За Моджахедине Хальк – сила и влияние, они подают социализм в исламской обертке, привлекая массу сторонников среди молодежи и даже военных. Правда, сам Раджави мотает пожизненный срок, но я не верю, что ваша славная группа, рабби, не сумеет вытащить его из тюрьмы…»

Алон дочитывал письмо, расслабленно улыбаясь. Одно из обязательных отличий истинного Мессии – переломные свершения, великие перемены. И разве Миха не ведет народ Израиля к лучшему будущему, где царят расцвет и мир? Он и советский народ уводит подальше от бездны, поближе к благополучию и устроенной жизни.

Правда, Миха не из рода Давидова, но вопросы крови так причудливы…

– Да будет так! – торжественно провозгласил Рехевам, и кликнул мышью, усылая письмо на принтер.

Глава 12

Суббота, 31 декабря. Ближе к вечеру

Зеленоград, аллея Лесные Пруды

– Ох, Мишенька, спасибо тебе! – запричитала мама, садясь в «Ижик».

– Да ладно, – молвил я, посмеиваясь. – Настенька, закрой дверцу посильней, а то хлябает… Ага!

Сестренка хлопнула дверцей – и взлохматила мне волосы, радостно хихикая. Я поймал и погладил ее руку в ответной ласке.

– О-ох! – блаженно простонала мама, откидываясь на спинку. – Думали, всё – не улетим!

– Ну, и оставались бы… – лукавость мне не чужда.

– Ты что? – вскинулась Настя. – Мы же соскучились, наверное!

– Я тоже, – у меня получилось мягко, но с чувством. – А папа весь в трудах, аки пчела?

– Да мы его не видим почти! – сестренка плеснула руками. – Встаю в школу, а его уже нет! Мы с мамулькой уже привыкли вдвоем ужинать. Так, папка возвращается поздно, мы его кормим, как короля – сидим вокруг, подкладываем, слушаем… А он дово-ольный такой!

Я тронулся, потихоньку набирая скорость и выезжая на шоссе. Асфальт, вроде, чистый – снега белеют за обочиной – но лучше не гнать. А небо какое сегодня… Сплошная пасмурная гладь, лишь кое-где облачность темнела, и по сизо-пепельному набуханию – белёсые разводы. На монотонном сером фоне красиво серебрился «Ил-62», набиравший высоту – и таявший в мреющей дымке.

– Знаешь, Мишенька, я очень рада за Петю… за папу вашего, – проговорила мама с задумчивой улыбкой. – Он будто в молодость вернулся – просто пылает энтузиазмом и комсомольским задором! Всё у него получается – вон, на днях подписали контракт с французами. Первые фуры с нашими компами в Париж ушли… Компьютер – это микроЭВМ.

– Я в курсе.

Мама отзеркалила мою улыбку, добавляя легкий оттенок смущения.

– А в выходные? – я снова поймал ее взгляд в зеркальце.

– А в выходные папка пишет докторскую! – выпалила Настя, на секундочку отрываясь от окна.

– Дописывает уже, – поправила родительница. Откинув капюшон дубленки, она распустила «молнию». – А Риточка где?

– Крутится на кухне, как турбинка, – расплылся я. – Даже «Наполеон» сварганила по твоему рецепту!

– Так вы у нас будете? – оживилась мама.

– Строго обязательно!

– Ур-ра-а… – сдавленно выдохнула Настя.

Салон наполнился смехом.

«Семейка моя… – тепло подумалось мне. – Семеечка…»

– Так, – заерзала сестричка. – Подъезжаем уже!

«Ижик» катил вдоль Московского проспекта, и отовсюду наплывало впечатление кануна. На растяжке, покачиваясь под ветерком, мигала надпись, собранная из лампочек: «С Новым 1978 годом!» По тротуару бежали запоздавшие граждане, волоча перетянутые бечевкой елочки. Мандарины распирали авоськи спелыми боками. А вот уже кто-то веселый и расхристанный поздравляет всех подряд – шарф еле держится, шапка набекрень…

– Так, Дед Мороз, Дед Мороз! – радостно запищала Настенька.

Я улыбнулся, провожая глазами солидного массовика-затейника с окладистой бородой, вышагивавшего по тротуару в длинной малиновой шубе. И посох, и мешок – всё при нем. А вон и Снегурочка! Моя улыбка подняла холмики щек еще выше, стоило узнать в статной девице Ирину из «чистого цеха». Кокошник ей идет…

– Ура! – огласила сестричка наш приезд, и первой выскочила из машины.

– Меня подожди! – крикнула мама.

Снисходительно провожая глазами скво из нашего племени, я нагрузился двумя огромными чемоданами, и направился к подъезду, где уже приплясывала Настя, придерживая для меня тяжелую дверь.

– Пр-рошу!

– Пойдем, лапулька, – улыбнулся я.

Сестричка заворковала, подлащиваясь:

– А разве не чучелко?

– Вот уж нет!

Настя прижалась на секундочку, шмыгая носом от полноты эмоций.