Грешные желания - Дэвис Мэгги - Страница 38

Габи со сдавленным возгласом выключила приемник.

Долгое время она лежала в темноте, отгоняя прочь мысли о Хулио Иглесиасе и обо всем латиноамериканском. Она вспомнила о проблемах, связанных с работой в кринолине на предстоящем вискайском празднестве. Затем ее мысли переключились на Дэвида Фотергила. В итоге Габи стала размышлять о замечании Додда насчет дезинфекции помещений. Если в доме чем-то и пахло, то плесенью и накопившейся пылью. Она боялась возвращения тех странных ароматов, которые, казалось, прилипли к дому после ночи сантерии, когда вместе с ней остались Дэвид и Криссет.

Постепенно Габи задремала, убаюканная звуком дождя, стучавшего в оконное стекло.

И вдруг… Неужели снова?

Тяжелый колотящий звук, точно барабанный бой или пульсация человеческого сердца, ознаменовал собой начало ее ночного кошмара. Габи застонала и беспокойно заворочалась с боку на бок, пытаясь избавиться от наваждения, но тщетно. С громким ревом, разорвавшим тонкую ткань сновидения, сквозь разверзшуюся темноту хлынул огненный поток. Чей-то голос выкрикнул ее имя.

Пригвожденная к постели, опутанная оковами ночного кошмара, Габи силилась и не могла ответить. Она чувствовала ужас и страшную опасность. Кто-то нуждался в ее помощи.

Габи увидела, как черное, словно ночь, море расступилось под стремительным напором ревущей звуковой волны, рвущей в клочья воздух. По краям огромной котловины пенились и отступали океанские воды. Нечеловеческий рев, надрывный и обладающий неимоверной силой, проходил сквозь плоть, добираясь до костного мозга.

«Нет, нет!» — пыталась сопротивляться Габи, охваченная страхом перед тьмой и тягостным предчувствием. Бесполезно.

Перед ней открывалась жаркая бездна. Она смотрела в металлическое жерло, где полыхали синие и желтые языки пламени. Нечто знакомое, с чем она раз за разом сталкивалась повседневно. Но она так и не могла определить, что это. Образ ускользал от нее.

Потом в мрачном тесном пространстве Габи различила людей, склонившихся над мерцающими огнями. Оттуда исходило ощущение головокружительной скорости. Беспощадный рев двигателей реактивного самолета.

Она пробудилась от собственного крика, стоя на ногах рядом с кроватью.

Напряженная атмосфера темной комнаты еще была насыщена пульсирующими шумами, что так смущали разум Габи. Она прижала дрожащие руки к лицу, стараясь что-то припомнить. Эти люди в сумрачной кабинке, освещенной лишь мерцающими огоньками. О Боже, теперь она поняла, что это было! Слова, что вновь и вновь они повторяли осипшими голосами. Кому-то нужна помощь. Один хриплый голос казался ей до боли знакомым.

Джеймс Санта-Марин звал Габи в ее сновидениях. Всего лишь крошечный фрагмент, точно некачественная прерванная радиопередача. Разверзлась черная морская котловина, созданная ревущим выбросом горячих газов из реактивных двигателей, в тот момент, когда самолет коснулся поверхности.

Господи, они живут слишком близко от воды!

15

Наутро Габи проснулась измученной и опустошенной. Ее постель со скрученными и сбитыми в клубок простынями напоминала поле битвы. Она со стоном перевернулась на живот и уткнула лицо в подушку.

Как забыть Джеймса Санта-Марина, если он является к ней даже во сне! Габи не сомневалась в том, что произошло какое-то несчастье и он подвергался страшной опасности. О Боже, неизвестно даже, жив ли он вообще! Та сверхъестественная связь, установившаяся между ними, была своего рода проводником их мыслей и желаний.

«Я хочу тебя. Ты нужна мне. Особенно теперь, когда так сильна вероятность, что я никогда не увижу тебя вновь», — до сих пор звучало в ее смятенном сознании.

Как могла она говорить, что выбросит его из головы и выйдет замуж за Додда? Ведь он никогда не позволил бы ей это сделать. Чем он занят? Что за опасность его подстерегает?

Зазвонил будильник, и Габи потянулась, чтобы выключить его. Еще несколько минут покоя, прежде чем она встанет и отправится на работу. Неужели она не заслужила этого после пережитой кошмарной ночи?! Однако будильник продолжал трезвонить. Она схватила его и тряхнула что было сил. Звук продолжался.

Габи с трудом открыла глаза и, к немалому удивлению, поняла, что будильник здесь ни при чем. Кто-то трезвонил у входной двери дома.

Габи потерла глаза и подавила рвущийся наружу стон. Всего семь часов утра. Газетчику уплачено, человек, снимающий данные со счетчика электричества, никогда не звонит с парадного входа, соседи не имеют привычки появляться в такой ранний час. Кому понадобилось тревожить ее? Габи пришло на ум, что, вероятно, Дэвид Фотергил явился, чтобы занести свои вещи в квартирку над гаражом. Она подскочила с кровати. Босиком и в старой ночной сорочке без рукавов она вышла из спальни и уже с лестницы крикнула вниз:

— Кто там?

Ответа не последовало.

Безоблачное раннее утро было жарким и душным. Габи ступала босыми ногами по теплой поверхности кафельного пола гостиной. Она отперла входную дверь и распахнула ее.

— Дэвид, что ты…

Габи так и не закончила фразу.

Широкое мужское лицо цвета меди оказалось почти на уровне ее глаз, хотя нежданный гость и стоял несколькими ступеньками ниже на подъездной аллее. Его прямые черные волосы обрамляли мрачное лицо с мясистым носом и полными некрасивыми губами. Он был мощного сложения с широкими покатыми, как у борца, плечами. Габи с ужасом узнала в незнакомце колумбийского торговца наркотиками. Не хватало только костюма в пастельных тонах и отражающих солнцезащитных очков. На этот раз на нем была джинсовая рабочая одежда.

У ошеломленной Габи не хватило сообразительности даже на то, чтобы отступить назад и захлопнуть перед его носом дверь.

— Мисс Кольер? — произнес колумбийский торговец наркотиками, смерив ее странным взглядом. — Мисс Габриэль Кольер?

Габи все же попыталась закрыть дверь, но мед-нокожая рука колумбийца удержала ее в открытом положении.

— Я Хариссон Тигриный Хвост, мисс Кольер. — Он смотрел на нее немигающими обсидиановыми глазами. — Мы пришли, чтобы отремонтировать крышу.

Прямо над их головами раздавался непонятный шум. Через плечо колумбийца она разглядела алюминиевую лестницу, прислоненную сбоку двери, и серебристо-синий фургон, припаркованный на подъезде к дому.

— Крышу? — Габи лихорадочно соображала. С какой стати колумбийские наркодельцы заинтересовались крышей дома Кольеров? — Нет, нельзя, — выкрикнула она, — ни в коем случае! — Габи потянула на себя дверь, пытаясь укрыться за ней. — Я… у меня совсем нет денег!

Гигант с ненавязчивым интересом осмотрел девушку, скользнув взглядом по ее босым ногам, легкой хлопчатобумажной сорочке и распущенным волосам.

— Все, включая материалы, оплачено. — Из кармана рубахи он извлек карточку коммерческой фирмы и протянул ее Габи. — Мы специализируемся на кровельных работах. Двадцать лет в бизнесе.

Крыша. Все оплачено. Она наконец вникла в смысл слов. Атлетический гигант говорил очень просто, как истинный южанин, с характерным акцентом. Колумбийский торговец наркотиками изъяснялся бы совсем иначе. Габи дрожащими руками взяла карточку, читая отпечатанный на ней текст: «Миккосуки Контракторс» и строчкой ниже: «Харрисон Тигриный Хвост, Президент». В самом низу красовалась логограмма — чика, крытое тростником жилище индейцев из племени семинолов и подпись: «Общие строительные работы. Реконструкция. Свободные цены. Качество гарантировано».

Габи в изумлении подняла глаза.

— Вы индеец? — Ее голос срывался от пережитого ужаса. — Семинол… флоридский индеец?

— Всю свою жизнь, — торжественно подтвердил он.

Каждый ученик государственной школы в Майами посещал открытые для туристов индейские селения, разбросанные вдоль Старой Тропы Тамиами на границе болотистых низин. Семинолы Миккусоки были хорошо известны. В середине прошлого столетия американские войска согнали на низины пятьдесят семей этого племени, а во второй половине двадцатого века более пятисот индейцев-се-минолов заявили свои права на федеральные дотации и статус американской племенной народности, потребовав построить им большой административный центр на пути из Майами к Западному побережью Флориды. В Майами они слыли упорными и надежными в бизнесе, но не особенно дружелюбными людьми.