Над моей пропастью (СИ) - "teamzero" - Страница 7

Юзуха медленно закрыла глаза. Она не хотела смотреть на Мицую. Не хотела видеть, как отвращение искривит его губы вместо привычной доброй улыбки, которая так украшала его и без того красивое лицо. Не хотела слышать его шаги, когда он развернется и уйдет, оставляя ее позади, потому что она не достойна уважения, и уж тем более уважения кого-то, настолько смелого и сильного, как он. Шаг, другой, еще один. Подошвы шелестят по асфальту. Вот оно. Юзуха закусила губу, не давая ей жалко дрожать, все так же не поднимая голову, не открывая глаза. Он уходит. Сейчас он уйдет и она останется одна, наедине со студеной тишиной пустого сейчас дома, наполненного призраками, болью, стыдом и страхом.

Звук шагов затих, а через секунду Юзуха почувствовала рядом теплое присутствие. Сухая твердая рука с мозолями на пальцах вдруг обернулась вокруг ее безвольной ладони. Юзуха открыла глаза и в поле ее зрения тут же попали его бело-зеленые хайтопы, их носки почти касались носков ее коричневых осенних ботинок. Пальцы Мицуи крепче сжались вокруг ее ладони, словно он ожидал, что она в любой момент выдернет руку, и не хотел этого. Тепло от его ладони окутало ее озябшие пальцы, сжавшиеся в кулак вокруг треклятой фотографии. Юзуха смотрела на свою руку, полностью скрывшуюся в его ладони, разглядывала пластырь на его указательном пальце.

Не говоря ни слова, Мицуя осторожно, палец за пальцем, разжал ее кулак, вытянул из него окровавленную скомканную фотографию и Юзуха вся застыла, но ее тело не двигалось. Она ведь должна была его остановить, не дать ему разглядеть в еще больших подробностях… Не глядя на фото, Такаши вытянул зажигалку из кармана толстовки, уверенно поднес к скомканной глянцевой бумаге, чиркнул колесиком. Огненный язычок оранжево лизнул фотографию и Юзуха удивленно и завороженно смотрела, как она горит, зажатая между двумя длинными пальцами с аккуратными ногтями. Она не знала, что свет этого огня отражается в ее глазах и незаметно выжигает из них пелену омертвелости, которая окутала ее душу, освещает тьму жившей в ней пропасти. Юзуха вдруг поняла, что ей нравится смотреть на этот огонь. Чем сильнее горела фотография, тем легче ей становилось дышать. Когда огонь подобрался слишком близко к пальцам Мицуи, он разжал их, и горящее фото спланировало на землю. Парень затоптал огонь подошвой кроссовка и когда убрал ногу, на месте фотографии были лишь ошметки почерневшей бумаги и пепел.

Его рука, теперь слегка пахнущая дымом, вернулась и бережно приподняла ее холодную окровавленную ладонь. Мицуя снова полез в карман своей бездонной толстовки, вынул салфетку и аккуратно приложил к порезу, затем заставил девушку вновь сжать пальцы, придавливая салфетку к царапине. Его рука после этого никуда не делась, обернулась вокруг ее подрагивающих от напряжения пальцев.

- Пошли. - просто сказал он и потянул ее за собой.

Одно слово, произнесенное спокойным низким голосом — и ноги Юзухи сами собой послушались его, без ее участия задвигались, следуя за ним.

- Куда мы идем? - тихо спросила девушка. Ей было плохо от увиденной фотографии. Страшно от того, что она могла означать. Тепло от прикосновения его руки. Спокойно от звука его голоса. Ей хотелось закрыть глаза и просто идти за ним, довериться и не думать ни о чем.

- Ко мне домой. - мягко ответил Такаши. - Нельзя тебе сейчас оставаться одной.

Дорогу Юзуха помнила как в тумане. Такаши жил совсем недалеко, на соседней улице. Она смутно помнила, как они пришли к нему, как он забрал ее пальто. В их квартире было темно, тепло и тихо. Знакомо пахло мятным шампунем и пряностями. Луна и Мана, наверное, уже спали. Когда Юзуха очнулась от транса, в который провалилось ее сознание, они уже стояли в ванной, и Такаши держал ее руку под струей прохладной воды, которая смывала засохшую на ее ладони кровь.

Он молчал, когда промывал ее царапину, молчал, когда аккуратно перебинтовывал ее ладонь, молчал, когда отвел ее в гостиную и усадил там на мягкий диван. Юзуха все ждала его вопросов, ведь было бы только естественно, если бы он стал расспрашивать ее о фотографии и вообще о том, что произошло там, возле ее дома. Но Мицуя словно воды в рот набрал, и его молчание начинало нервировать девушку. Наконец услышав, как он набирает воздуха в легкие, открывает рот, чтобы заговорить, Юзуха закусила губу, готовясь услышать вопрос, которого больше всего боялась, который не хотела, и в то же время хотела услышать. Но тем, что вылетело изо рта Такаши, было непринужденное:

- Будешь чай?

Юзуха в недоумении уставилась на него, быстро смаргивая. В гостиной горела только желтая гирлянда на шкафу и в этом тусклом теплом свете его глаза были добрыми и понимающими. Юзуха вдруг поняла, что хочет сказать ему, хочет поделиться тьмой своей внутренней пропасти и посмотреть, изгонит ли она эту доброту и участие из его глаз, придут ли на смену им жалость и презрение. Она так боялась этого, но что-то внутри нее кричало и требовало выпустить наконец наружу этот постыдный секрет и освободиться от него. Если бы только она могла сжечь свое прошлое с такой же легкостью, с какой Мицуя сжег проклятое фото…

Вслух Юзуха произнесла лишь едва слышное:

- Буду.

Мицуя кивнул и ушел на кухню, а она осталась сидеть на диване, не мигая глядя на свое расплывчатое отражение в экране стоящего напротив телевизора. Почему он не задает никаких вопросов? Юзуха сидела, будто на ножах, а ответ на все еще не заданный им вопрос уже свернулся горечью на корне ее языка, просясь наружу.

Такаши вернулся в гостиную с двумя чашками ароматного чая, мягко коснулся одной из них пальцев девушки, привлекая ее внимание. Юзуха благодарно кивнула, принимая чашку. По заледеневшим пальцам тут же заструилось приятное тепло. Она смотрела, как Мицуя усаживается рядом, деликатно оставив порядочное расстояние между ними на диване, делает маленький глоток, непринужденно прислоняется к спинке дивана. Все так же молча. Юзуха неловко поерзала на диване. Облизнула пересохшие губы. Сглотнула. Собралась с духом.

- Почему ты ни о чем меня не спрашиваешь?

Ее голос был не громче вздоха. Юзуха подумала даже, что Такаши не услышал ее, и не знала, хватит ли ей смелости повторить свой вопрос. Но затем он повернулся к ней, глядя в самую ее душу этими грустными лавандовыми глазами, и едва заметно пожал обтянутыми толстовкой плечами.

- Подумал, ты сама расскажешь, если захочешь.

После этого словно стена обрушилась внутри Юзухи. Она заговорила, сбивающимся тихим голосом, все говорила и говорила, торопясь, глотая слова, потому что боялась, что ее внезапная храбрость совсем скоро закончится, и тогда она не сможет выдавить из себя ни слова. Она говорила о сделке между Тайджу и Мацумото, о выборе без выбора, о грубых словах и похабных руках, о боли, страхе и стыде, через которые заставила себя пройти. Юзуха не вдавалась в подробности, для этого у нее было недостаточно сил и смелости, да и Мицуе вовсе не обязательно было знать все тошнотворные детали той ночи.

Когда все слова иссякли и она замолчала, все так же полная чашка уже меленько подрагивала в ее руках. Остывший чай выплеснулся багряными каплями на ее кожу. Юзуха боялась поднять взгляд на Мицую. Не знала, что могла увидеть в его лице. Поэтому она упрямо сверлила взглядом чашку, все сильнее трясущуюся в ее дрожащих руках. Когда еще пара капель перетекла через бортик чашки и капнула на ее затянутое бордовыми колготками колено, руки Мицуи осторожно прикоснулись к ее пальцам, медленно, будто он хотел дать ей возможность отдернуть руки, если она того захочет. Она не хотела. Юзуха смотрела на его длинные изящные пальцы, на этот пластырь, обернутый вокруг указательного. Интересно, где он поранился? В очередной потасовке Тосвы? Или в своем швейном клубе? Хотела бы она это знать. Непонятно правда, зачем…

Мицуя аккуратно забрал у нее полную чашку и поставил на кофейный столик рядом с диваном. А потом его руки вернулись, собрали вместе ее ладони, безвольно лежащие на подрагивающих коленях, накрыли их. Мозоли на его пальцах приятно царапнули ее кожу. Откуда они, эти мозоли? Тосва или швейный клуб? Совсем не о том она думает. Или о том? Мысли путались в голове…