Фермер в небе (Небесный фермер) - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 3

Глава 3

Космический корабль "Бифрост"

Отец позвонил мне от миссис Кеньон - то есть от Молли - в четверг вечером. Мы оба разговаривали вежливо, но натянуто. Да, сказал я, у меня все готово, надеюсь, они хорошо провели время. Да, сказал он, неплохо, а теперь они ждут меня у Молли, чтобы завтра с утра всем вместе тронуться в путь. Я ответил, что, к сожалению, не знал о его планах, а потому купил себе билет до Мохавского космопорта и забронировал номер в отеле "Ланкастер". Как же быть? Отец задумался, потом заметил: - Похоже, ты стал совсем самостоятельным, Билл. - А как же! - Хорошо. Тогда встретимся в порту. Хочешь поговорить с Молли? - Нет-нет, просто передай ей привет от меня. - Благодарю, непременно передам. - И он повесил трубку. Я побрел в спальню, взял рюкзак - пятьдесят семь и пятьдесят девять десятых фунта. Не прибавишь даже лягушачью икринку. Комната была совсем голой: единственное, что в ней осталось, это моя скаутская форма. Взять ее с собой я не мог, а выбросить не хватало духа. Я понес было форму к мусоросжигателю, но по дороге передумал. Когда нас взвешивали, я набрал сто тридцать один и две десятых фунта вместе с одеждой. Но в последние дни у меня появились проблемы с аппетитом. Я встал на весы - сто двадцать девять и восемь десятых. Схватил скаутскую форму и взвесился с ней - сто тридцать два с половиной. Уильям, сказал я себе, никакого ужина, завтра утром никакого завтрака и ни капли воды. Свернул форму и взял ее с собой. В квартире не осталось ничего, кроме моего несъеденного ужина в холодильнике - приятный сюрприз для новых жильцов. Я вырубил все электроприборы, кроме холодильника, и запер за собой дверь. Странное было ощущение: сколько себя помню, мы всю жизнь прожили здесь - Анна, Джордж и я. Я спустился в подземку, пересек город и пересел на линию, ведущую в Мохаве. Через двадцать минут я был уже в отеле "Ланкастер" в Мохавской пустыне. Номер, забронированный мною, оказался койкой в бильярдной комнате. Пришлось спуститься к портье выяснять отношения. Я сунул ему под нос карточку, в которой черным по белому было написано, что мне оставлена комната. Он взглянул на карточку и заявил: - Молодой человек, вы когда-нибудь пробовали разместить в отеле шесть тысяч человек одновременно? Я признался, что не пробовал. - Тогда радуйтесь, что вам досталась койка. В вашей комнате поселилась семья с девятью детьми. Я повернулся и пошел восвояси. Отель очень напоминал дурдом. Даже если бы я не дал себе торжественного обещания не ужинать, мне это все равно не грозило. К столовой невозможно было подобраться ближе чем на двадцать ярдов [1 ярд = 91,44 см.]. Под ногами путалась малышня, сновавшая туда-сюда и оравшая во все горло. В холле на полу сидели семьи эмигрантов. Я поглядел на них и подумал: интересно, из какой помойки их всех выгребли? В конце концов я улегся на свою коечку - и тут меня начал донимать голод. Стоила ли форма, которая мне явно не пригодится, таких жертв - это вопрос на засыпку. Если бы у меня была с собой продовольственная книжка, я, наверное, встал бы в очередь в столовую. Но мы с отцом уже сдали книжки. Правда, у меня осталось немного денег. Можно было поискать какого-нибудь свободного торговца; говорят, они обычно так и роятся возле отелей. Но отец считает, что "свободный торговец" - неправильное название. На самом деле они просто спекулянты, а у спекулянтов порядочные люди никогда ничего не покупают. Да и как их искать, этих торговцев, кто бы подсказал. Я встал, выпил воды, снова лег и заставил себя расслабиться. В конце концов мне все же удалось заснуть. Снился мне клубничный торт со взбитыми сливками - я имею в виду, настоящими, из-под коровы. Проснулся я зверски голодным, но тут же вспомнил, что сегодня мой последний день на Земле. Возбуждение от этой мысли приглушило голод. Я встал, надел скаутскую форму, а поверх нее - космический костюм. Я думал, что мы сразу отправимся на борт. Но не тут-то было. Сначала нам велели собраться под навесом, натянутым перед отелем, неподалеку от контрольно-пропускного пункта. Кондиционеров там, естественно, не было, но, поскольку стояло раннее утро, пустыня еще не обдавала жаром. Я отыскал букву "Л" и уселся под ней на рюкзак. Ни отца, ни его семьи не видать. Похоже, придется мне лететь на Ганимед строго самостоятельно. Ну и ладно. За воротами, милях в пяти от навеса, на взлетном поле виднелись корабли "Дедал" и "Икар", снятые специально по такому случаю с обычного рейса "Земля - Луна", а также "Бифрост" - старая челночная ракета. Насколько мне известно, она весь свой век летала одним маршрутом - до космической станции Супер-Нью-Йорк. Мне хотелось попасть на "Бифрост", хотя ракета и уступала в размерах "Дедалу" с "Икаром". Но я помню, как впервые в жизни наблюдал старт космического корабля - и это был "Бифрост". Рядом со мной побросало свой багаж какое-то семейство. Мамаша взглянула вдаль и осведомилась: - Джозеф, который из них "Мейфлауэр"? Супруг попытался объяснить ей, что к чему, но так и не смог рассеять ее недоверие. Я чуть не лопнул, стараясь удержаться от смеха. Нет, вы только подумайте: эта недотепа полна решимости покорить Ганимед и в то же время понятия не имеет, что корабль, на котором ее туда доставят, построен в космосе и нигде не может приземлиться? Толпа эмигрантов и провожающих все прибывала, но отец не объявлялся. Кто-то окликнул меня, я обернулся и увидел Дака Миллера. - Чао, Билл, - сказал он. - Я уж боялся, что не успею. - Привет, Дак. Как видишь, я еще здесь. - Я звонил тебе вчера вечером, но по телефону сказали: "Абонент выбыл". Так что я слинял с уроков и рванул прямо сюда. - Ну, Дак, не стоило... - Но мне хотелось отдать тебе это. Он протянул мне коробку шоколадных конфет весом не меньше фунта. Я потерял дар речи. Потом поблагодарил его и сказал: - Дак, я очень тронут, честное слово. Но мне придется вернуть тебе коробку. - Почему? - Вес. То есть масса. Мне нельзя прибавить ни унции. - Ты можешь нести ее в руках. - Не поможет. Они считают общий вес. Он переварил информацию и заявил: - Тогда давай откроем ее. - Конечно. Я вскрыл коробку и предложил ему конфету. Глаза мои приклеились к шоколаду, а желудок просто взвыл, умоляя о пище. В жизни не чувствовал себя таким голодным. Я сдался и съел конфетку, решив, что все равно вспотею и потеряю в весе. Стало припекать, а на мне была скаутская форма и поверх нее космический костюм - самая та экипировочка для пустыни Мохаве в разгар июня. Естественно, после конфеты безумно захотелось пить. Стоит раз поддаться искушению - и ты увяз. Я отошел к фонтанчику и глотнул чуток. Потом вернулся к Даку, протянул ему коробку и велел на первом же скаутском собрании съесть ее с ребятами за мое здоровье. Дак пообещал, что так и сделает, И добавил: - Знаешь, Билл, мне бы хотелось уехать с тобой. Честное слово. Я сказал, что был бы рад, только не понимаю, с чего он вдруг так круто переменил свое мнение? Дак смутился, но тут показался мистер Кински, а за ним - отец, Молли с пигалицей и сестра Молли миссис ван Метр. Все стали жать друг другу руки, миссис ван Метр разрыдалась, а пигалица привязалась ко мне с вопросами - почему это у меня костюм такой, будто надутый, да почему это пот с меня градом льет? Джордж наблюдал за моей реакцией, но тут выкрикнули наши имена, и мы двинулись к пропускному пункту. Сначала взвесили Джорджа, Молли и Пегги, потом пришла моя очередь. Багаж у меня был тютелька в тютельку, и я шагнул на весы. Ну надо же - сто тридцать один и одна десятая фунта! Вполне мог съесть еще конфетку. - В норме! - сказал таможенник, поднял на меня глаза и удивился: - Что ты напялил на себя, сынок? Закатанный левый рукав скаутской формы предательски вылез из-под короткого рукава космического костюма, сияя нашивками, словно сигнальными огнями. Я ничего не ответил. Таможенник пощупал валики у меня на руках и заявил: - Парень, ты что, в арктическую экспедицию собрался? Неудивительно, что ты весь мокрый. А известно тебе, что ничего лишнего на себя надевать не положено? К нам подошел отец, спросил, в чем дело. Я молчал, ощущая, как уши наливаются жаром. Таможенник тем временем провел переговоры со своим помощником, потом позвонил куда-то и наконец объявил: - Все нормально. Охота париться в этой чертовой коже - валяй, дело твое. Следующий! Я потрусил вперед, чувствуя себя последним идиотом. Мы зашли в здание космопорта, взобрались наверх по пандусу. Слава Богу, здесь было прохладно. Через пару минут мы очутились в помещении для посадки, прямо под кораблем. Им оказался "Бифрост". Из-под земли высунулся посадочный лифт, остановился у пассажирской платформы, и мы всем скопом втиснулись в него. Организовано все было четко. Багаж у нас отобрали в помещении для посадки, а пассажиров распределили по весовым категориям, так что нас с отцом опять разделили. Меня поместили на верхней палубе, сразу за рубкой управления. Я нашел свое место, кресло 14-Д, и отправился поглазеть в иллюминатор на "Дедал" с "Икаром". Проворная маленькая стюардесса, ростом чуть выше кузнечика, проверила пассажиров по списку и предложила сделать укол от космической болезни. Я поблагодарил и отказался. - Приходилось уже бывать в космосе? - спросила она. Я признался, что нет, не приходилось. - Тогда лучше сделайте укол. Я сказал, что привык к полетам - я, как-никак, пилот; тошнить меня не будет. Правда, я умолчал о том, что летал только на вертолетах. Стюардесса пожала плечами и пошла дальше. - "Дедал" к взлету готов! - объявил динамик. Я прильнул к иллюминатору, чтобы не пропустить старт. "Дедал" стоял где-то в четверти мили от нас и немного повыше. Красивый, четкий силуэт, блестящий в лучах восходящего солнца. За кораблем, направо, в конце поля на блокпосте зажегся зеленый свет. Корабль чуть-чуть накренился к югу, буквально на несколько градусов. Снизу вырвалось пламя, сначала оранжевое, потом ослепительно белое. Разлилось по полю, и его тут же поглотили вентиляционные отверстия. "Дедал" оторвался от земли. Мгновение он висел в воздухе - видно было, как колеблются очертания холмов в струях, вырывающихся из дюз, - а потом исчез. Именно так - исчез. Вспорхнул, как испуганная птица, прочертил в небе белую полоску и скрылся из виду, хотя рев его двигателей все еще был слышен у нас на палубе. В ушах у меня звенело. За спиной раздался чей-то голос: - Но я же не позавтракала! Капитану придется подождать. Скажи ему, Джозеф! Старая знакомая! Та самая недотепа, которая не знала, что "Мейфлауэр" не приземляется на планетах. Муженек попытался ее урезонить, но где там! Она воззвала к стюардессе. - Но, мадам, - услышал я голос стюардессы, - капитан не может сейчас разговаривать с вами. Он готовится к старту. Это не возымело никакого действия. В конце концов стюардессе пришлось торжественно пообещать, что завтрак будет подан сразу после старта. Я навострил уши: надо мне тоже сделать заказ. Через двадцать минут стартовал "Икар", а потом опять врубился динамик: - Внимание! Всем занять свои места, приготовиться к старту! Я вернулся к креслу, стюардесса проверила, все ли пристегнулись, предупредила, чтобы без разрешения никто не расстегивал ремни, и ушла на нижнюю палубу. Я почувствовал, как заложило уши, а затем корабль тихонько вздохнул. Я сглотнул слюну, потом еще и еще. Из корабля выкачивали воздух, заполняя отсеки стандартной кислородно-гелиевой смесью с давлением вполовину меньшим, чем над уровнем моря. Женщине - той самой - это явно не понравилось. - Джозеф, - заныла она, - у меня голова разламывается! Джозеф, мне нечем дышать! Сделай же что-нибудь! Она вцепилась в свои ремни и приподнялась. Муж, уложил ее обратно. "Бифрост" слегка наклонился, и динамик возвестил; - Три минуты до старта! Помолчал и после томительно долгой паузы ожил вновь: - Одна минута до старта! И тут же другой голос начал отсчет; - Пятьдесят девять! Пятьдесят восемь! Пятьдесят семь! Сердце у меня билось так громко, что заглушало все звуки. А голос продолжал считать: - Тридцать пять! Тридцать четыре! Тридцать три! Тридцать два! Тридцать один! Полминуты! Двадцать девять! Двадцать восемь! И наконец: - Десять! - Девять! - Восемь! - Семь! - И шесть! - И пять! - И четыре! - И три! - И два... Слово "один", или "старт", или что они там обычно говорят, я так и не услышал. В этот момент на меня что-то свалилось и намертво придавило к креслу. Однажды, когда мы с друзьями лазили по пещере, с потолка обрушилась земля, так что меня еле откопали. Нечто подобное я чувствовал и сейчас только никто и не думал меня откалывать. В груди жгло огнем. Ребра трещали - того и гляди сломаются. Я не мог шевельнуть даже пальцем. Попробовал вдохнуть - и тоже не смог. В общем-то не скажу, чтобы я испугался, поскольку знал, что стартовать мы будем с высокими перегрузками, но неприятно было ужасно. С трудом повернув голову, я увидел, что небо залито багровым заревом. Прямо на глазах оно почернело - и вокруг появились звезды, миллионы звезд, хотя Солнце продолжало ослепительно сиять через иллюминатор. Двигатели ревели как сумасшедшие; потом вдруг разом стихли и воцарилась тишина. Говорят, в старинных ракетах рев был слышен даже тогда, когда корабль переходил на сверхзвуковую скорость. Но на "Бифросте" стало тихо, как в подушке, набитой перьями. Делать было нечего - оставалось только лежать, пялиться в иллюминатор, втягивать в себя воздух и стараться не думать о тяжести, взгромоздившейся на грудь. И вдруг, совершенно неожиданно, желудок подпрыгнул к горлу и я сделался невесомым.