Луна жестко стелет - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 64

Проф ото всего этого был в телячьем восторге, будто это его вправду трогает. У него этого телячьего восторга был вагон и маленькая тележка. И всю дорогу было что новенького сказать про великое будущее Луны. В Нью-Йорке он даже выдал управляющему цепочкой гостиниц, ну, той, с кроликом на значке, проект насчет как это дело на Луне наладить, когда стоимость поездки станет доступна широким слоям: срок покороче, чтобы здоровье с гарантией не попортилось, служба сопровождения, экзотические вылазки, казино, и никаких налогов.

Насчет последнего проявился интерес, и проф раскрутил это в смысле «продленной старости» насчет цепочки пансионатов для отставничков, где эрзлик мог бы жить на эрзлинскую пенсию по старости, причем на двадцать-тридцать-сорок лет дольше, чем на Терре. Вроде как в ссылке, но что лучше: жить – не тужить на Луне или урна с прахом на Терре? А младшая родня пусть туда к нему приезжает, платит и толчется в тех гостиницах. И давай лапшу на уши вешать насчет сцен в ночных клубах, просто невозможных при жуткой земной гравитации. И насчет видов спорта в сам раз для нашей умеренной. Даже за плавательные бассейны гнул горбатого, за коньки и даже за насчет летать! (Ему бы самому до дому догрести целым-невредимым!) А закончил намеком, что к этому уже подключился швейцарский картель.

А на следующий день он спел управляющему заграничными филиалами «Чейз Интернэшнл Пэнагра», что, мол, их луноситское отделение должно быть укомплектовано увечными-калечными-параличными-ишемичными, которым наша гравитация фору дает. Обормот от сала еле дышал и пискнул, что, может, стоит лично подумать насчет переезда. Правда, ушки навострил, только когда расчухал про «нет налогов».

Не всё нам с рук сходило. Газеты часто на нас крысились и всю дорогу подлавливали. Как я с ними сцеплюсь без профовой подмоги, так берегись – ножку подставят. Один хмырь насел на меня по поводу профовой заявы перед комитетом, что мы, мол, хозяева зерна, что на Луне выращено. Похоже, он в упор не принимал, что это так. Я ему сказал, мол, не понял вопроса.

– Полковник, но ваше временное правительство добивается членства в федеративных Нациях, разве не так? – ответил он.

Мне бы ответить: «Комментариев не имею», а я клюнул на это и согласился.

– Прекрасно, – сказал он. – А вам в ответ, по-видимому, говорят, что Луна принадлежит Федеративным Нациям, что она находится под надзором Главлуны и что так было отвеку. Но в обоих случаях, как вы сами это признаете, упомянутое зерно принадлежит Федеративным Нациям на правах опеки.

Я спросил, как он пришел к такому выводу. Он ответил:

– Полковник, вы именуете себя «заместителем министра иностранных дел». В таком случае вы наверняка знакомы с хартией федеративных Наций.

Случалось перелистать.

– В разумных пределах, – ответил я. По-моему, соблюл осторожность.

– В таком случае вам известна Первая Свобода, гарантируемая хартией, и как она сейчас толкуется административным указом Контрольной палаты по делам продовольствия и питания за номером одиннадцать-семьдесят шесть от третьего марта сего года. Следовательно, вы допускаете, что всё зерно, выращенное на Луне сверх местной минимальной нормы, является ab initio[22] и бесспорно общим достоянием, находящимся под опекой федеративных Наций через их учреждения с целью распределения среди нуждающихся, – он говорил и писал сразу. – Есть ли у вас, что добавить к процитированному?

– Господи, о чем вы говорите? – сказал я. – Ничего я не допускаю. Вернемся к сказанному.

После чего «Грейт Нью-Йорк тайме» напечатала:

Я спросил у профа, а как надо было поступить.

– На вопрос с подвохом всегда отвечай встречным вопросом, – сказал он. – Никогда не проси разъяснений – тебе вложат в рот слова, которые потом припишут. Этот репортер, он что, голый-босый был, ребра торчат?

– Нет. Поперек себя толще.

– Догадываюсь, значит, не питается на тысячу восемьсот калорий в день, о чем речь в документе, который он цитировал. Знай ты это, мог бы спросить у него, как долго он придерживался этого рациона и почему перестал. Или спросил бы, что он ел на завтрак, и всем видом усомнился бы, что бы он тебе ни ответил. А если не чуешь, куда такой хмырь гнет, сходу задавай встречный вопрос, чтобы речь пошла о том, чего добиваешься ты. И не думай о логике, это чистая тактика.

– Проф, но здесь ведь никто не питается на тысячу восемьсот калорий в день! В Бомбее – может быть. Но не здесь.

– В Бомбее норма еще меньше. Мануэль, этот «равный для всех рацион» – фикция. Половина продовольствия на этой планете гуляет на черном рынке или не учитывается в соответствии с каким-нибудь правилом. А то и двойную бухгалтерию ведут при том, что цифры, которые сообщают Федеративным Нациям, ничего общего не имеют с действительной экономикой. Ты думаешь, Великий Китай сообщает Контрольной палате точные цифры насчет вывоза зерна из Таиланда, Бирмы и Австралии? Уверен, что представитель Индии в этой самой палате так не думает. Но Индия помалкивает, потому что получает львиную долю наших поставок и таким образом «играет в политику с голодом», – ты, может, помнишь эту формулировочку? – используя наш хлеб для предвыборных манипуляций. В прошлом году Кералу сокрушил заранее спланированный голод. До тебя эта новость дошла?

– Нет.

– Потому что о ней умолчали. «Управляемая демократия» – это замечательная штука, Мануэль, для тех, кто правит… А ее величайшей силой является «свободная печать», где «свободная» толкуется как «ответственная», а что «ответственно», что «безответственно», решают опять же те, кто правит. Ты знаешь, чего не хватает Луне?

– Льда.

– Системы распространения информации по многим параллельным каналам. Наш дружок Майк для нас опаснее всего на свете.

– Да ну? Вы что. Майку не верите?

– Мануэль, есть вещи, в которых я сам себе не доверяю. Не бывает свободы распространения информации там, где существуют «небольшие оговорки». Точно так же, как не бывает «частичной беременности», это классический пример. Мы всё еще не свободны и не будем свободны до тех пор, пока кто-то, – пусть даже наш союзник Майк, – держит в руках поток информации. Моя мечта – завести газету, не зависящую ни от каких каналов или источников. Я был бы счастлив печатать ее на ручном прессике, как это делал Бенджамин Франклин.

Я сдался.

– Проф, предположим, эти переговоры накроются и зернопоставкам конец. Что случится?

– Народ у нас дома разозлится на нас… А здешний народ крепко подвымрет. Ты Мальтуса читал?

– По-моему, нет.

– Крепко подвымрет. А потом опять восстановится равновесие на уровне небольшой прибавки: чуть пооборотистей народ, чуть получше питание. Эта планета не перенаселена – она не так управляется… И самое скверное для голодного человека – это подаяние. Рука дающая. Почитай Мальтуса. Похохатывать над доктором Мальтусом избави бог, он из тех, кто смеется последним. С ним рядом жизнь не мила, хорошо, что он умер. Но пока мы здесь не закончим, не читай. Изобилие фактов – помеха дипломату, особенно честному.

– Не такой уж я честный.

– Но у тебя нет таланта к брехне, так что спасти тебя могут только невежество и упрямство. Упрямства в тебе хватает. Старайся сберечь невежество. На данный момент. Хлопче, дядя Бернардо жутко устал.

Я извинился и долой на своих колесиках из его комнаты. Больно он шустрый, за ним шаг-в-шаг не поспеть. Покончить бы в темпе с этим, если будет верный шанс закатить профа в корабль, и долой из этой гравитации. Но транспорт как был, так и остался односторонний: баржи с зерном и ни фига больше.