Луна жестко стелет - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 27

– Ты, главное, не спеши. С оглядкой. Чтоб уж наверняка.

– Я Сидру взяла бы. Она умеет держать язык за зубами.

– Не обязательно из семьи. Нам широкий захват нужен. Но не нахрапом.

– Поняла. Прежде дела я посоветуюсь с тобой. И вот что, Мануэль, если хочешь знать мое мнение… – она чуть примолкла.

– Мими, всегда и в первую очередь.

– Деду не говори. Он стар стал, забывается, в словах меры не знает. А теперь спи, дорогой, да покрепче.

9

Революция – дело кропотливое, каждая мелочь требует обсоса, ни о чем забывать нельзя, вот так время шло и шло. Прежде всего надо было, чтобы нас не засекли. А в перспективе следовало позаботиться, чтобы всё кругом пошло в раскосец.

Вот именно. Даже под занавес не было так, чтобы все лунтики хотели покончить с Главлуной и считали ее нестерпимой вплоть до бунта. Вертухая в гробу видели все, Главлуну на понт ловили все. Но это не значило, что все готовы лезть в драку и жизни не жалеть. Заговори вы с каким-нибудь лунтиком про «патриотизм», он бы очи вылупил или подумал бы, что речь о его родине. Были среди этапированных французы, сердцем верные своей La belle Patrie[9], русские, которым подай их «святую Русь-матушку». А Луна что, Луна была «Валун», место ссылки, шибко не вещь для любви.

Мы были самый аполитичный народ в истории. Я знаю, я был в политике чурка в элементе, как и всякий, пока обстоятельства носом не ткнули. Вайоминг встряла, поскольку Главлуну ненавидела по личной причине, проф – поскольку все власти презирал в порядке особой интеллигентской моды, а Майк – поскольку изнывал от своего машинного одиночества и вдруг тут такая «игра на местности»! Нас в патриотизме было не обвинишь. Разве что меня, поскольку я всё же третье поколение, полное отсутствие чувств к какому-нибудь месту на Терре – даже наоборот, побывавши там, невзлюбил и эрзликов запрезирал. Сделали из меня «патриота» в отличие от большинства.

Средний лунтик интересовался насчет пивка попить, насчет заложиться с кем-нибудь, насчет женщин и насчет работенки, именно в этом порядке. Ну, может, насчет женщин на втором месте, но всяко не на первом, хотя женщин ценили. Лунтик усвоил, что всех всё равно не подгребешь. Кто не усвоил, тот отдал концы, поскольку даже самый неугомонный бугай всю дорогу стоять как штык не может. Как проф говорит, либо общество применяется к фактам, либо ему кранты. Лунтики к тем еще фактам поприменялись. Кто не применился, тот доигрался. Но без «патриотизма» обходились запросто.

Как один древний китаёза говорил, «рыба воды не разумеет». Так и я ничего такого не разумел, пока на Терру не выбрался, и даже потом не доходило, насколько пустое место у лунтиков в ячейке памяти под отметкой «патриотизм», пока сам не принял участия, не попробовал их расшевелить. Ваечка и ее камрады жали на эту кнопку, жали, да так ни до чего и не дожали: годы зря ушли, несколько тысчонок народу набралось, меньше одного процента населения, и из этого мизера чуть ли не десятая часть – платные стукачи.

Проф нас правильно настропалил: на злобу народ настроить легче, чем на что доброе.

К счастью, кум Альварес руку помощи подал. Ту девятку кокнутых вохряков заменили девятью десятками, втравили Главлуну в то, чего она на нюх не терпела, а именно – в расходы на нас, и от одной придури другая поехала.

Вертухаева вохра числом не хвалилась даже в самые ранние денечки. Охрана в историческом смысле здесь ни на фиг была не нужна, и в системе карательных колоний весьма привлекала дешевизна. Охранять надо было Вертухая, его зама и важных птичек с визитами, а в самой-то зоне охрана была ни к чему. Даже орбитальное патрулирование поотменяли, когда стало ясно, что оно без смысла, и в мае 2075 вохра была дешевей некуда, причем вся из салаги, из только что доставленных.

Но от потери сразу девяти за одну ночь кое-кто ударился в панику. В том числе Альварес, мы об этом знали. Он хранил копии своих докладных насчет подмоги в «Особом фонде „Зебра“», и Майк их читал. Прежде чем в зеки угодить, Альварес был на Терре гражданин начальник из ментов, потом все годы на Луне служил в вохре и сделался самый запуганный и одинокий человек на Валуне. Он требовал подмоги – как можно больше, как можно вооруженней до зубов, отставкой грозил, если не получит, что была одна лажа. Если бы Главлуна четко секла, что к чему, там допетрили бы, что это лажа. Появись Альварес в любом поселке без оружия и не при должности, он воздухом дышал бы не дольше, чем опознали.

Ну, и получил он свои подкрепления. Мы так и не дознались, кто скомандовал этот лихой набег. Хай-Вертухай таких склонностей не имел, жил себе всю дорогу чурбаком на воеводстве. Возможно, Альварес, только-только пробившись на должность при начальстве, хотел вид показать, а может, и в Вертухаи таким образом метил. Но ближе к истине теория, что от Вертухаевых докладов на Эрзлю насчет «подрывной деятельности» разродилась светлой мыслью навести у нас порядок тамошняя Сверхглавлуна.

Одно дуроломство подстегнуло другое. Вместо того, чтобы набрать новичков из свежих транспортов, двинули к нам штрафников из отборных войск, из миротворцев-карателей Федеративных Наций. Дубы, падло на падле, в гробу они видели Луну и в темпе расчухали, что «временное служебное перемещение» – это прогулочка без возврата. На Луну и лунтиков они злобой кипели, считали нас за корень всех бед.

Но как только Альварес их заполучил, он установил круглосуточные посты на всех станциях трубы, ввел паспорта и паспортный контроль. Если б на Луне все было по закону, так это был бы беспредел, поскольку девяносто пять процентов из нас теоретически были свободные люди, либо кто здесь родился, либо кто срок уже отбарабанил. Причем в городах процент был еще выше, потому как неотбывшие зеки жили на казарменном положении при комплексе и появлялись в городе лишь на двое суток в месяц, по нерабочим дням. А появившись в чистом виде, без гроша за душой, валандались всю дорогу на глазах, целясь, кто бы им за кирнуть заплатил.

Однако единственный писаный закон были Вертухаевы циркуляры, так что вроде и паспорта оказались «законны». В газетах пропечатали, дали неделю сроку обзавестись и в одно прекрасное утро в восемь ноль-ноль ввели. Кое-кто из лунтиков редко с места трогался, кое-кто мотался по делам, кое-кто регулярно сновал из ближних поселков и даже из Луна-сити в Неволен и обратно и по другим маршрутам.

Паиньки позаполняли формуляры, уплатили сбор, снялись на фото, получили паспорта. Я по совету профа заделался в паиньки, заплатил за паспорт и приложил к пропуску для работы в комплексе.

Мало было паинек. Лунтики в упор отмели это дело. Паспорта? Слыханное ли дело?

В то утро на Южном вокзале трубы стоял вояка, но не в военном, а в вохровской желтой робе, причем с видом, что ненавидит эту робу так же, как и нас. Я никуда не собирался, не рвался, я со стороны поглядывал.

Объявили прибытие капсулы из Неволена. Толпа в тридцать с лишним душ двинулась к выходу. Желтая роба потребовал паспорт у первого подошедшего. Лунтик остановился и начал базарить. Второй пропхнулся мимо. Вохряк обернулся и заорал. Еще трое или четверо прорвались. Вохряк цап за кобуру – кто-то хвать его за локоть, пушку вышибли. Не лазер – обычный пугач, заради шума.

Пугач звякнул об настил, и пошла заруба. Я смылся. Результат: один пострадавший, тот вохряк. Головные схлынули по пандусу, а он лежит на настиле ничком, ручкой-ножкой не колышет.

А остальные – ноль внимания. Обходят, перешагивают. Только одна женщина с младенцем на руках приостановилась, прицелилась, пнула его в рыло и пошла себе на пандус. Он, поди, уже концы отдал, я дальше ждать, смотреть не стал. И валялся он там, пока смена не пришла.

На следующий день туда кинули полувзвод. Капсула на Неволен ушла пустая.

Так и повелось. Кому ездить позарез, обзавелись паспортами, кто уперся, бросили ездить. На выходе из трубы стали ставить двоих сразу: один паспорта смотрит другой сзади маячит, самопал наизготовку. А кто смотрит тот без усердия, что очень кстати, поскольку большая часть – поддельные, причем вначале очень грубо. Но вскоре сперли подлинные бланки, и подделка стали в ажуре – как настоящие Подороже настоящих, но лунтики предпочитали поощрять свободную инициативу.