Черный цвет солнца (СИ) - Зарецкая Рацлава - Страница 73

— А ты разве сладкое не любишь? — удивился Ван.

Маша помотала головой.

— Никогда не любила. Чего не скажешь о местных. Когда я только здесь появилась, Радмилу с Ольгой так и норовило подсунуть мне сладости. То варенье, то пирожки с повидлом, то в чай положат столько меда, что от одного глотка задыхаться начинаешь.

— Да, — согласился Ван, задумчиво жуя хлеб с вареньем. — Люди тут любят подсластить себе жизнь.

Дверь в горницу скрипнула, и вошел Хал. Кинув хмурый взгляд на колдуна, он скривился и пробормотал, что зайдет позже.

— Нет, останься! — попросила Маша, вскакивая с лавки. — Посиди с нами. Хочешь чаю?

Змей задержался на пороге, раздумывая, следует ли ему оставаться. Решившись, он закрыл за собой дверь и присел рядом с Машей. Ван смотрел на змея так, будто хотел просверлить в нем дыру.

От чая Хал отказался. Сидел молча и настороженно косился на колдуна, который даже перестал есть хлеб с вареньем и теперь тоже не сводил колючего взгляда с Хала.

— Как ты выбрался из подземного царства? — спросила Маша, чтобы развеять обстановку.

Змей нехотя повернулся к ней и ответил:

— Елисей помог.

— Он же предатель, — удивился Ван.

— Я бы так не сказала, — вступилась за Елисея девушка. — На него надавили. Он сделал так ради своей жены.

— И все же я не доверяю ему больше, — буркнул колдун, протягивая руку за еще одним куском хлеба.

— Тебе мы тоже не доверяем, — заметил Хал. — И все же позволяем сидеть с нами за одним столом и угощаем едой.

Колдун демонстративно вернул взятый им хлеб назад и, отряхнув руки от крошек, недовольно зыркнул на змея.

— Если припомнить все твои грешки и сравнить их с хорошими поступками, — продолжил Хал, — то выходит, что ты все же больше злой, чем добрый.

— А ты у нас белый и пушистый? — ехидно спросил Ван. — Что-то мне не верится, что за тобой грешков не водится.

— Хватит! — объявила Маша, вставая из-за стола. — Нам не пререкаться надо, а объединяться и думать, как помешать Гаяне провести ритуал!

— Она и не проведет его, — усмехнулся Ван и с довольным видом продемонстрировал Маше кожаный шнурок.

Девушка недоуменно стала рассматривать его, тщетно пытаясь найти в нем что-то, что помогло бы им предотвратить замысел ведьмы. Заметив, что она ничего не понимает, Ван закатил глаза и, кинув шнурок на стол, рассказал, что на нем раньше висел амулет черного солнца, который он получил от старого колдуна вместе со всеми его силами и чертями в придачу. Подробно и красочно расписывая свои мучения с рогатыми прислужниками и то, как он берег этот амулет, Ван заставил Хала время от времени зевать и поглядывать на него с еще большим раздражением, чем прежде.

— Он думает, что этот амулет нужен ведьме для ритуала, — не выдержал Хал, передав в одном предложении всю суть дела. — Поэтому уничтожил его.

Ван обиженно надул губы. Ему очень не понравилось, что змей перебил его.

— Это правда? — спросила Маша.

— Да. Я даже не думаю, а знаю, что это поможет, — уверено заявил колдун, выпятив грудь вперед. — Без амулета Гаяна не сможет провести ритуал.

— Но это не отменяет того, что она придет за нами, — с оттенком грусти в голосе сказала Маша.

Она вдруг почувствовала страшную усталость. Захотелось лечь в теплую постель, накрыться с головой одеялом и, свернувшись клубочком, отправиться в сонное царство.

Спустя некоторое время, когда Маша уже допила холодный чай, вернулась хозяйка избы, которая уходила в лес за травами. Заметив сидевших рядом с Машей Хала и Вана, Радмила удивленно приподняла вверх правую бровь. Неопределенно хмыкнув, она вытащила из корзины собранные травы и принялась отъединять листочки от стеблей.

Выйдя из-за стола, Маша подошла к знахарке и спросила у нее разрешения подремать в ее кровати.

— Отдохни, дитя мое, — ответила Радмила, погладив девушку по волосам. — Тебе надо набраться сил.

— Тогда мы пойдем, — сказал Хал, поднимаясь с лавки. — Не будем мешать.

Колдун неохотно встал и последовал за змеем к выходу из горницы.

— Ван, — неуверенно окликнула его Маша, отведя взгляд в сторону. — Можешь остаться?

Ее вопрос озадачил не только самого Вана, но и всех, кто был в горнице. Радмила даже перестала возиться с травами и замерла в ожидании продолжения. Хал же, занося ногу через порог, оступился и упал бы, если б вовремя не схватился за дверной косяк.

— Не хочу засыпать одна, — смущенно призналась Маша, все еще избегая смотреть на колдуна.

— Хорошо, — хрипло сказал он. — Я останусь.

Маша кивнула и, резко развернувшись, зашагала в комнату, смежную с горницей. Расшнуровала потрёпанные временем и долгим путешествием кеды и залезла под тяжелое одеяло. Ван неуверенно вошел в комнату и, потоптавшись у двери, шагнул к Маше. Девушка отодвинулась к стенке, освобождая место для колдуна, но тот сделал вид, что не заметил ее приглашения, и, опустившись на пол, привалился спиной к кровати.

— Ты не хочешь спать? — спросила Маша, обнимая пахнущую сухими травами подушку.

— Я не сплю.

— Прости, я забыла…

— Ничего.

Маше многое хотелось сказать Вану, но она никак не могла решить, с чего лучше начать. Ей надо было сказать, что она уже не злиться на него за то, что он обманывал ее и пытался хитростью забрать ее душу. А еще поблагодарить за помощь в побеге и за то, что он нашел способ помешать планам Гаяны. За то, что сбежал с ней и терпеливо сносит косые взгляды ее друзей. И за то, что просто находится рядом. Чувство того, что он — это вторая половинка ее души, окончательно вернулось к девушке, возрождая внутри нее те теплые и нежные чувства, которые она питала к юноше из ее снов.

— Знаешь, мне не хватает наших снов, — призналась Маша.

— Я могу принять облик себя прежнего и прийти к тебе, когда ты уснешь, — предложил Ван.

— Нет. Мне не нужно притворство. Хочу, чтобы ты был собой.

Колдун печально усмехнулся.

— Никому не нужны мы настоящие.

— Мне ты нужен, — уверенно сказала Маша.

Ван повернулся к ней лицом и пристально всмотрелся в глаза девушки.

— Правда? — спросил он.

— Правда, — тут же ответила она.

— И тебя даже не волнует тот факт, что я хотел забрать твою душу? Что все это время лгал тебе и водил за нос? Что превратил то, к чему ты так уверенно стремилась в один большой и хорошо спланированный обман?

— Видимо, не такой уж хороший, раз Гаяна его раскусила, — хохотнув, заметила Маша.

Ван закатил глаза и тоже усмехнулся.

— И ведь не поспоришь.

Машу клонило в сон со страшной силой, но она усиленно этому сопротивлялась. Ей не хотелось упускать возможности поговорить с Ваном по душам, с глазу на глаз, как тогда, в темнице, когда она впитывала его откровения как губка, невольно возвращая назад доверие к нему.

— Знаешь, я тут подумал, — тихо начал Ван. — Если ты не можешь меня простить, то и не надо. Хал прав: я сделал много плохого, и этому нет прощения.

— И что же ты сделал?

Вопрос сам слетел с языка, Маша не хотела его задавать, но было уже поздно. Она понадеялась, что колдун на него не ответит, но Ван поступил иначе. Теперь, когда у него развязался язык, он уже ничего не скрывал.

— По моей вине ты чуть не погибла от кинжала упыря — это раз, — начал перечислять колдун, загибая пальцы. — Я морочил тебя во сне, прикидываясь тем, кем не был — это два.

— Ты прикидывался прежним собой, — поправила его Маша. — И это, кстати, помогло тебе сблизиться со мной и, как ты сказал еще в темнице, снова почувствовать себя живым.

— И все же обманывать — плохо, — настаивал Ван.

Продемонстрировав ей второй загнутый палец, он продолжил:

— Так, что же было дальше? Ах, да! Я подговорил Ведану отправить вас в Орлиное Гнездо — это три.

— Я чувствовала, что Ведана какая-то мутная, — хитро прищурившись, заметила Маша.

Ван окинул ее скептическим взглядом.

— Да брось, ничего ты не поняла. Сидела за столом и спокойно уплетала княжеские харчи, уж я-то видел.