Доверяя до самого горизонта - Романова Наталия - Страница 7

– Всё хорошо.

Кирилл по очереди открыл вольеры, выпустил собак, выискивая взглядом то одного пса, то другого, давая пояснения и рассказывая о питомцах.

– Это Сали, – говорил он, показывая на палевую собаку – Она самая старшая, старушка почти. А там, два серых и один волчий окрас, видишь? – я посмотрела. – Я с ними в «Большой гонке»[5] на Аляске шестым был. В следующем году Мару и Илку ещё возьму, – он показал на двух бледно-рыжих собак.

Удивление вызывал цвет и разнокалиберность хвостатых. Пресловутые, всем известные голубые глаза были в лучшем случае у половины собак. Потом-то я узнала, что в «Звезде Хакассии» проживают не только сибирские хаски, которые не все могут похвастаться голубыми глазками, но и аляскинские маламуты, а так же несколько самоедских собак – они выделялись белым, пушистым, похожим на облако окрасом.

На моё удивление, в общей толчее крутилось несколько неказистых дворняг, включая мохнатого, мелкого, задиристого пёсика, на которого никто из гордых представителей аборигенских четвероногих не обращал внимания.

– Прибились, – пояснил Кир. – Иногда хасей вылавливают, к нам привозят, ищем хозяев, возвращаем. Дворняг лечим, стерилизуем, стараемся пристроить в добрые руки, обычно быстро удаётся, а эти засиделись, – он говорил просто, как о чём-то совсем обыденном, как о чистке зубов, а не о лечении и содержании никому не нужных дворняжек.

Подлетел Наваха, почти сбил меня с ног. Он оказался аляскинским маламутом, не просто по документам, а по факту. Родился в далёкой Америке, на Аляске, в щенячестве прибыл покорять сибирские просторы.

– Он ещё щенок, – пояснил Кир. – В силу войдёт годам к двум. Остальные маламуты старше. У меня и девочка есть, сейчас у отца отсиживается… критические дни, – пояснил он, я отдала должное чувству такта. Наверное, непросто собачнику перейти со слов «сука» и «течка» на «девочку» и «критические дни».

– Будете разведением заниматься? – задала я закономерный вопрос.

– Надеюсь, нет, – Кир пожал плечами. – Когда нужен определённый помёт, тогда появляются щенки, последние во дворе носятся, – он показал рукой на «молодняк», – предыдущий три года назад был. Мы спортсмены, Фая, спортсмены и туристы. Хаски, маламуты, самоеды – не те породы, которые нуждаются в популяризации. Порой хочется, чтобы о нас забыли вовсе, – вздохнул и развернул меня за плечи к широкому крыльцу с козырьком: – Иди в дом, нос посинел.

– А ты?

– А я займусь уборкой продуктов жизнедеятельности, – засмеялся Кир. – Хаски – это не только голубые глазки, причудливый нрав, но и пуд того самого за год.

Я засмеялась в ответ. Было на удивление легко общаться с Киром. Мы знакомы всего ничего, и часа не прошло, если не считать, что я ночевала в его доме, на его кровати, с его псом, а ощущение, что знаю всю жизнь.

Быстро заскочила в раздевалку, сбегала помыть руки – ванная комната располагалась рядом, – прошла на кухню, потирая озябшие ладони. С тёплой одеждой нужно было что-то срочно решать. Попросить Кира свозить в ближайший город? Вряд ли здесь найдётся магазин Вольфскин[6], но я была согласна и на продукцию из магазина с названием «Всё для охоты и рыбалки».

Агриппина, урождённая Люблянская, не одобрила бы моего порыва. Перефразируя классика: «в человеке всё должно быть прекрасно: и лицо, и бренд, и мысли». Столбик термометра, опускающийся ниже тридцати пяти градусов, красноречиво намекал, что всё прекрасно не будет. Либо бренд пострадает, либо пятая точка и колени отмёрзнут. За мысли свои я не беспокоилась. Привет Чипу и Дейлу!

– Здравствуйте, – услышала я и упёрлась взглядом в девушку.

Она стояла, опершись коленом о лавку, и перекладывала из пакета пластиковые контейнеры с едой на деревянную поверхность стола. Рядом пристроились две кастрюльки в весёлую клеточку.

Девушка симпатичная. С едва курносым носом и пухлой нижней губой. Каре из каштановых, блестящих под светом ламп волос, обрамляло хорошенькое лицо, а когда губ коснулась улыбка, на щеках мелькнули озорные ямочки. Она была выше моих ста шестидесяти сантиметров роста. С привлекательными мужскому взгляду изгибами, так непочитаемыми семейством Люблянских.

В одно мгновение мои бёдра не просто уменьшились в моём воображении, они сдулись, отправляясь в путешествие вслед за уверенным вторым размером груди. Я последовала за своими прелестями, махая по пути рукой солнечно улыбающемуся Киру.

Так вот значит, какие девушки нравятся Кириллу Сафронову… Фактурные и Хозяйственные.

Глава 5

Так же, как я разглядывала девушку, она смотрела на меня. Мы были похожи на двух ковбоев из старого вестерна, не хватало только звука «погремушки» гремучей змеи.

Изучалось всё, от корней волос до цвета носков. За свои корни я была спокойна. Блондинка от природы, я лишь немного осветляла волосы, добавляя тусклому природному цвету живости. Последний раз я посещала салон на прошлой неделе, вместе с покраской и стрижкой, подкорректировала брови, сделала маникюр и парочку интимных процедур, о которых воспитанные женщины не говорят вслух.

Как обычная девушка, я не игнорировала индустрию красоты, просто не возводила её в культ. Если бы я знала, что на моём пути возникнет Кирилл Сафронов, непременно вколола бы филлеры куда следует, что необходимо – подтянула, лишнее – удалила. Впрочем, учитывая, что стоящая напротив меня не только обходилась без инъекций, но и не скрывала своих симпатичных форм, вряд ли на него произвела бы впечатление обновлённая, похудевшая Фаина Люблянская, с точёными скулами, актуальной в этом году формой губ и без округлостей на положенных природой местах.

Обидно, обидно Фая.

Ёжкины морковки!

– Познакомились, девочки? – услышала я за спиной голос Кирилла и отмерла.

– Люблянская Фаина Сергеевна, журналист, приехала работать над статьёй о «Звезде Хакасии», – протянула я руку. Иногда во мне просыпались мамины гены, помогающие держать лицо в любой ситуации. И сказывалась папина выдержка, которой он меня учил, играя со мной в покер. Да-да. На деньги. Покер я не освоила, а вот «покерфейс» мне удавался безупречно, если верить папе, конечно.

– Сафронова Ольга Андреевна, ветеринар, – Ольгу в детстве тоже учили держать лицо, проигрывая последние карманные деньги.

Всё, что я услышала – «Сафронова». Жена? Перед поездкой я тщательно изучала материал о питомнике, в том числе о владельце. Фотографий Кирилла было ничтожно мало, все издалека, личной информации вовсе никакой, кроме фамилии, имени, отчества и перечислений регалий, побед и призов. Про семейное положение не было ни слова. Не удивительно, звание «лучший каюр русского севера» – не олимпийский чемпион по биатлону.

– Стресс. Фрустрация. Страх. Агрессия, – с усмешкой произнёс мужской голос, от чего тёплые мурашки скопились между лопаток. Странная реакция. – Хоа, девочки, хоа! – засмеялся он. – Хоа – команда «стоп» на языке североамериканских индейцев, – пояснил, скорее всего, для меня.

И как, скажите на милость, мне нужно было реагировать на сложившуюся ситуацию? Правильно. Никак. Я никак и не отреагировала.

Произнесла вежливое:

– Приятно познакомиться, – добавила: – Я вас покину на минуту, – и отправилась к своему чемодану. Соскучился, бедняжка, стоит в углу, один-одинёшенек, слёзы горькие льёт.

Уселась на кровать напротив камина и выдохнула. Необходимо было успокоиться, срочно. Женат и женат, не конец света. Что там мне рассказывали на занятиях по аштанга-виньяса-йоге, которые я посещала почти полгода после расставания с бывшим?

Асаны – движения, и виньясы – движения, соединяющие в единый поток асаны, не подходили. Принимать причудливую позу в доме постороннего мужчины я не могла себе позволить. Я хоть и Фая, но урождённая Люблянская! Остаются уджайи – вид дыхания со звуком, и дришти – фиксация взгляда на одной точке.