Под покровом тайны (СИ) - Мягкова Нинель - Страница 37

Хона показательно обезглавили на следующий же день.

Элизабет пыталась воспротивиться варварскому решению, по ее словам, но Лин был непреклонен. Заговор против Императора, покушение на его жизнь, подлог государственных документов - все это каралось смертью даже по отдельности. Вместе же тянуло на особо изощренные пытки, Лин же ограничился всего лишь быстрой и практически безболезненной казнью.

Самое парадоксальное в глазах Элизабет было, что Хон его искренне поблагодарил за такое гуманное решение.

Умом-то принцесса понимала, что отпускать и оставлять в живых старшего принца нельзя, всегда найдутся верные ему люди, жаждущие смены власти, и не видать им с Лином спокойной жизни. Но все ее естество бунтовало при мысли об убийстве.

Чуть позже, правда, оказалось, что естество бунтовало не только поэтому. В Императорской семье намечался наследник. 

Коронация нового Императора прошла скромно. Лин слишком хорошо помнил как помпезную церемонию брата, так и царившую в некоторых провинциях нищету, так что решил ограничиться самым минимумом. Придворные, министры, семья.

Элизабет была коронована вместе с ним, вопреки традициям. Императрицам полагалась миниатюрная диадема для особых случаев, но отдельно возлагать венец на них не полагалось. До сегодняшнего дня.

- Если бы не она, не быть мне Императором. - обосновал своё решение Лин. И даже у закоренелых традиционалистов среди советников не нашлось возражений.

После церемонии коронации и положенного в таких случаях почетного круга по городу в паланкине Лин, в качестве очередного нарушения традиций, приказал повернуть в сторону монархической усыпальницы. Министры и придворные, впрочем, не роптали. Они понимали, что хочет новый Император.

Торжественный кортеж проследовал мимо здания для официальных церемоний дальше, в центральную часть Запретного Дворца, которая более-менее уцелела после погрома и была пригодна для проведения церемоний и приемов.

Лин и Элизабет, с небольшим отрядом стражников, остановились у входа в усыпальницу. Украшенная витыми колоннами воздушная беседка служила входом в подземелье, где были похоронены десятки поколений правящей династии. Когда династия сменялась, в толще земли вырезали новый зал, над входом вешали табличку с именем основателя, и все начиналось заново.

Стража осталась при входе. Лин зажег факел - сюда цивилизация еще не добралась -  и они с Элизабет спустились по неровным, щербатым от времени каменным ступеням. Идти было недалеко - за всю историю Хинга династии менялись всего пять раз. В последнем зале Лин зажег еще несколько висевших на стенах ламп, осветив богато украшенное помещение. Каждому почившему Императору полагалась своя ниша, в которую клали драгоценности, личные, дорогие его сердцу вещи, а в древние времена - и любимых жён.

Хорошо, что хоть этот обычай уже отошёл в прошлое, подумала Элизабет.

Лин достал завёрнутую в тряпицу поминальную еду - хлеб, фрукты, фляжку с двумя стаканами. Жидкость забулькала, до принцессы донёсся крепкий дух алкоголя.

Один стакан Лин поставил под портретом Шона Шу, который закрывал его нишу. Второй, не дыша, махнул сам. Стоя на коленях, сложил руки ковшиком в ритуальном приветствии, с которым обращались к усопшим все в Хинге, от крестьянина до Императора. Ровно держа спину, согнулся в уважительном поклоне. Раз, другой.

Элизабет отыскала при входе свёрнутые коврики, как раз на такой случай. Лина отвлекать не стала, сама устроилась поудобнее на коленях, на пару шагов позади него.

- Прости, отец. - донеслось до нее приглушенно.

Спина нового Императора сотрясалась от сухих, безнадежных рыданий. И его жена не сдерживала слез сочувствия.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Жизнь постепенно входила в накатанную колею, приятно радуя Элизабет монотонностью и предсказуемостью, для разнообразия.

Оставаться в разоренном дворце Лин не захотел, перебравшись в летнюю резиденцию в пригороде. Но с роскошными палатами на огромной территории в центре города что-то надо было делать.

Тут-то Элизабет и пригодился семейный опыт. Самая страшная тюрьма Саксонии уже пятьдесят лет служила туристическим аттракционом. Тюрем и без Тауэра хватало, а вот такой богатой на личности и события истории у других не было. Так что за умеренную плату туда мог попасть любой желающий. И даже выйти обратно. Некоторые любители адреналина даже оплачивали ночевку в карцере - для пущего эффекта вместе с палачами.

Экзотические извращенцы принцессу, хотя теперь ее правильнее было бы называть Императрицей, не интересовали, а идея была одобрена Лином и воплощена в кратчайшие сроки. Из Запретного Дворца сделали общественный парк, помещения охранялись дворцовой стражей, чтобы вазы больше не пропадали, и картины с росписями отгородили от посетителей толстыми лентами. Народ повалил - сначала всем было интересно посмотреть на роскошь, скрытую много веков от простых людей, потом к местным присоединились дипломаты, и весть о необычном развлечении дошла до других стран. Через несколько лет туризм в Хинг, и в частности Бенджинг, стал модным развлечением европейской аристократии.

Судоходство расцвело. В Хинг ехали теперь не только торговцы, но и мастера, ремесленники и специалисты со всего мира. Император вкладывал все силы и средства в развитие страны, которая считала себя центром мира, а оказалась всего лишь периферией с манией величия. Прогресс был семимильным, и всего за несколько лет Хинг перегнал Остеррейх по количеству производимых авто - увы, над качеством еще надо было работать; Бретань по экспорту ювелирных изделий и тканей, и Саксонию по объёму флотилии.

В Бенджинге был подписан договор между более чем десятью странами о постройке железной дороги маршрутом Саксония-Бретань-Славия-Хинг. Не считая еще несколько держав помельче. Глобальный проект включал в себя рытьё невиданного доселе подводного туннеля между Саксонией и Бретанью, но хингийские мастера обещали справиться.

Амрит вернулся в Хинг через десять лет, но не с войной, а с предложением мира и породниться. Обратно в Индустан он увез принцессу Суонг. Девушка сама вызвалась, утверждая, что они об этом договорились. Амрит был немало удивлён ее покладистостью, но пуще его был удивлён Лин, не ожидавший от сестры подобной мудрости. Элизабет только хмыкнула, и посоветовала привыкать. Женщины еще удивят всех мудростью и сообразительностью, особенно если их допустить к образованию.

Одним из первых указов, изданных новым Императором, было обязательное обучение грамоте и счету для детей обоих полов, всех рангов и сословий. Тем, кто не имел родителей, и средств к существованию, предоставлялись стипендии.

Правление Императора Лина Шу было долгим и справедливым. Были отменены многие отжившие традиции, такие как многоженство для высокопоставленных господ и пятилетняя дань.

Налоги понизили, но за счёт конфискации имущества предателей казна этого не ощутила. У них с Императрицей Элизабет родилось пятеро детей. Две девочки и трое мальчиков. Старшей оказалась девочка, и шансы велики, что она станет первой правящей Императрицей Хинга.