Голландка (СИ) - Мягкова Нинель - Страница 12

Послушав, как Даниил с теплотой расписывает семейную жизнь молодой пары, Лана тоже невольно прониклась к ним заочной симпатией. Не то, чтобы ей самой так уж хотелось срочно обзаводиться детьми или мужем - рано еще, двадцать три всего, и не пожила толком - но когда-нибудь же это случится.

Детей, правда, она побаивалась. Как боятся мышей. Вроде маленькие, и симпатичные, а вдруг укусят? Или плакать начнут. Вот рыданий мелюзги она опасалась больше всего, потому что всегда терялась и не знала, что делать. И утешить хочется, и брать на руки боязно.

Поэтому она и съехала от матери, как только в ее жизни появился новый муж, а за ним и новый ребёнок. С Яппом они сразу общий язык нашли, и за маму она была счастлива, молодая ведь еще женщина, и так после смерти отца десять лет ни с кем не встречалась, ее растила. Но как только в доме появился пищащий свёрточек, Йоланда срочно принялась искать жилье.

Спроси ее, сама бы не смогла объяснить, чего именно испугалась. Стать ненужной? Заревновать, увидев, как мать уделяет больше времени мелкому? Почувствовать, что мешает им строить новую семью, втроём, напоминая все время о прошлом?

А может, просто захотелось и самой почувствовать себя взрослой, независимой. В любом случае, никто ее отговаривать долго не стал. В конце концов, она уже совершеннолетняя, что хочет, то и делает. Не в притон, поди, собралась. Работа есть, не пьёт-не курит, по выходным чинно приезжает на семейные ужины.

Идиллия.

Серега наконец выудил из-под витрины то, что искал. Это оказалась стопка пожелтевшей бумаги, заполненной, похоже, на машинке.

- Экскурсия! - торжествующе потряс он в воздухе макулатурой. - Три года работаю, никак даты не выучу.

Даниил хмыкнул. Приятелю в школе приходилось туго, особенно на занятиях по истории и математике, когда несколько цифр подряд приходилось заучивать. Таблицу умножения, например. Стихи вот Серега читал, не задумываясь, письмо Татьяны к Онегину отбарабанил бы, наверное, даже сегодня, разбуди его кто посреди ночи. А вот цифры человеку не давались.

- Хотите переодеться? У нас есть кокошники и сарафаны на любой вкус... и размер. - будущий экскурсовод подмигнул Лане, считая, очевидно, что очень удачно пошутил. Даниил поспешно шагнул вперед.

- Серёг, не надо выкрутасов. Ты нас по выставке проведи, роспись покажи, если можно. Без антуража обойдёмся.

- Ну, почему сразу без антуража. От кокошника я бы не отказалась. В сарафане жарковато, наверное, будет. - задумчиво протянула Йоланда.

И ошиблась.

В кокошнике тоже было жарко. И еще как. Все-таки три с лишним кило бижутерии, плюс покрывало, плюс крепления... девушка вытерпела ровно десять минут, которые потребовались, чтобы закрепить на ее голове пыточную башню, и сделать селфи.

И еще одно, в обнимку с Даниилом. Чтобы его папе показать. Пусть порадуется, как ее хорошо развлекает его сын.

- Снимай. - зажмурилась Лана, поворачиваясь обратно к Сергею. Тот тяжко вздохнул и принялся отстегивать зажимы.

Освободившись, девушка даже головой потрясла. И как только в этом ужасе раньше ходили? Причём постоянно. Тренированные, наверное, были. И рожали в поле, ага.

Сергей щедрой рукой выдал им по белому халату и платку на голову. Настроение Ланы, и без того неплохое - покормили, в машину-духовку не запихивают, экскурсию вот обеспечили - резко поползло вверх.

Некоторые мужчины в повязке на голове выглядят, как пираты. Или байкеры. Ну, врачи, на худой конец, учитывая, что ткань белая. Даниил, увы, больше всего в кондитерском обмундировании походил на доярку из колхоза «Новая Заря». Только без вымени. Симпатичную такую доярочку, немного худоватую, правда. Так времена нынче для колхозов непростые.

Лана сдерживалась, как могла, даже рукой рот зажала, и все равно хохот прорвался.

- Да ну тебя. - обиженно буркнул Даниил, угадав направление ее мысли. Он себя в зеркальных витринах неплохо разглядел, и тоже не впечатлился. - Сама-то не лучше.

- Я, как раз, на директора похожа. Солидного такого. - Лана довольно разгладила встопорщившиеся бока еле застегнувшегося на ее богатствах халата. - А ты вот явно пятилетку плохо выполнял.

Что такое пятилетка, Лана представляла себе смутно, кроме того, что занимает она почему-то обычно три года. Это была любимая присказка ее отца, когда на работе от него просили невыполнимое.

- Может, им еще пятилетку за три года сделать? - бурчал Вадим Долгих, запираясь у себя в кабинете. Так что слово плотно ассоциировалось с работой и старшим поколением, родившимся при советской власти. Ну, а поскольку колхозы оттуда же - параллели неминуемы.

Справившись, наконец, с лицом, и стараясь не смотреть на надувшегося, покрасневшего Даниила, Лана поспешила за экскурсоводом.

Магазинчик и музей оказались лишь винтиком в огромной машине по производству пряников. Один начиночный цех, в котором вроде как работала жена Сергея, производил неизгладимое впечатление громадными чанами, даже сейчас продолжавшими мерное движение по инерции, как бетономешалки. Рядом готовили тесто под сами пряники, дальше длинный конвейер вырезал формы, штамповал на них узоры. В отдел печей они не пошли. Только нос сунули, поняли, что там почти, как на улице, и решили пропустить.

- Это цех пряничной росписи. - широко обвёл небольшое, но очень светлое и заставленное мебелью по минимуму помещение Сергей. - Завершающая стадия обработки. После этого - только упаковка. У вас уникальная возможность посмотреть на рабочие места наших сотрудников в натуральном, нетронутом виде.

Лана и Даниил переглянулись.

- Уборщицы еще не прошлись. - пояснил нормальным, не экскурсионным тоном Сергей, и они втроём захихикали. Ковалёв подвёл их к одному из столов, на котором в стаканчиках, по оттенкам, были рассортированы глазури в плотно закрытых тюбиках с острыми носиками.

- Можете попробовать расписать пару штук.

Парень щедрой рукой выложил перед ними по гигантскому, с две ладони размером, прянику, и пробормотав что-то про дела и закрытие, убежал обратно в контору.   

Несколько минут Даниил послушно корпел над мелкими деталями, отштампованными на прянике. Окна домика и забор получались кривоватыми, не помогали даже отточенные годами черчения прямолинейные движения руки. Хитрость крылась в тюбике - при слишком сильном выдавливании линия расплывалась, смазывая рисунок, а контролировать еще и нажатие пальцев Даниил не привык. Он осторожно закрутил носик, открыл более привычную баночку с пищевой краской, и принялся наносить зеленые точки на траву.

Лана увлечённо, высунув кончик языка и прикусив его зубами, выводила загогулины. Ей попался какой-то абстрактный пряник, с кругами и углами, и она их старательно заполняла цветом. Причём всем телом. Даниил хихикнул, заметив, что она понаставила точек не только на выпечке, но и на собственном лице.

- Что? - отвлеклась от росписи девушка. - Испачкалась, да? Так и знала.

Йоланда потёрла щеку под его взглядом, но только сильнее размазала капельку глазури.

Даниил потянулся, вроде бы помочь вытереть, и неожиданно мазнул зажатой в кулаке кисточкой вдоль ее носа, проводя ровную зелено-сахарную линию. Лана взвизгнула, отстраняясь, и бросилась догонять его вокруг стола.

Когда Ковалёв вернулся, они с индейскими воплями носились по цеху, бросая друг в друга подвернувшие крошки глазури и обломки пряников, оставшиеся после рабочего дня в изобилии на полу и столах.

- Народ, вы не охренели? - негромкий голос Сергея пригвоздил их к месту. Они спрятали испачканные, липкие руки за спину, как нашкодившие первоклассники, и виновато потупились. - Нечего работу уборщицам добавлять! А ну, марш переодеваться!

- Вот теперь верю, что у него дети есть. - пробормотала Йоланда. Они переглянулись и втроём расхохотались. Ковалёв потянулся, чтобы похлопать Даниила по плечу, но передумал.

- Нет, народ, я серьезно. Бегом в душ. У вас одежда хоть есть?

Даниил кивнул.

- В машине. У Золотых ворот.