Красная нить судьбы (СИ) - "Dmitrievskaya" - Страница 12

Левая бровь Киры удивлённо приподнялась, карие глаза вспыхнули, выражая полное пренебрежение.

— Если я села за одну парту с тобой, это не значит, что я теперь тебе подружка. И если ты сидишь в этом заведении, только потому, что несчастненький сиротка, который выхватил бюджетное место социальным положением, это не позволяет тебе вести себя развязно и относиться по-панибратски ко всем, кто по твоему мнению свой человек.

Миша в эту минуту почему-то посмотрел на Платона, который побледнел, явно испытывая стыд за то, что высказала его сестра. Данила скупо усмехнулся, но видно, что она задела его, а он лишь сдавленно усмехнулся, вглядываясь светло-голубыми глазами в наглые чёрные.

— Думаешь, затронула струны моей души? И сильнее били. В следующий раз хорошенько подумай, прежде чем мне что-то высказать в подобном духе, потому что если я попытаюсь ковырнуть твою рану, ты будешь рыдать так, как никогда ещё не рыдала, — впервые Данила наводил какой-то подкожный страх, перестав улыбаться по-простецки, списывая всё в шутку. Истинное нутро парня отразилось на Кире, перед ней сидел человек, который знал о чём говорит, а не мутил воду.

— Друзьями мы не станем, поэтому оставь гебефренические кривляния при себе, пальцем показывать не буду, из-за кого сижу за одной партой с тобой, — Кире не хотелось, чтобы Миша считал, будто и она к нему подобным образом относится, как и к Даниле, нет, далеко наоборот, но именно Данила портил всю картину.

— Если бы не эта маска стервы, то нормальная девчонка, а так, делай что хочешь, что есть, что нет тебя — не имеет значения, — Данила сел ровно.

Очень во время зашёл преподаватель, прекратив любой разговор в аудитории.

Кира выступила в числе первых, подискутировав на славу, к тому настроение располагало. О ней никто не заговорил: ни когда вышла к кафедре, ни когда парни покинули аудиторию после семинара. Зла никто на неё не держал, но и обсуждать не хотелось: персона нон грата, без лишних пояснений.

— Не лезь в мою жизнь, поняла! — Платон находился вне себя, когда встретился с Кирой в пределах квартиры.

— Да этот Данила первым тебя пнёт! Хватит быть наивным дурачком, который выпрашивает внимание людей, думая, что каждый, кто с тобой хорошо общается, есть уже твой друг навеки! Ты сколько с ними общаешься, отчего устраиваешь истерику передо мной? Ты даже не знаешь этих людей!

— Пошла ты! — Платон всегда отличался мягкостью и спокойствием в характере, но бывали моменты, как и у многих спокойных людей, когда они страшнее любого сумасшедшего. — Ты ненавидишь отца, но ты такая же, как и он! Такая же бессердечная и люди для вас ничего не значат, мусор! Оставайтесь и плавайте в этом дерьме, я не такой как вы! — Платон зашёл в свою комнату и, выхватив сумку, начал собирать необходимые вещи, складывая их как попало.

— Ты что делаешь? — Кира попыталась его остановить, но он резким рывком оттолкнул её.

— Я не появлюсь больше в этом доме, в общаге жить приятнее, чем на одной территории с гнилыми существами.

— Не веди себя как истеричка! Это несерьёзно!

— Отвали! — Платон застегнул сумку, направившись к выходу. Ни ногой больше в этот дом, решил для себя окончательно.

— Не продержишься долго!

Кира шла за ним по пятам, но дверь захлопнулась громко перед её лицом, она тяжело задышала, пытаясь унять сильное волнение, от которого ком в горле начинал душить, а слёзы сами по себе слепили, размывая прихожую. Платон был единственным человеком для неё, с которым она чувствовала себя настоящей, не одинокой, а сейчас всё рухнуло, он оставил её одну в доме, пропитанный слезами боли и одиночества. И из-за кого, из-за какого-то деревенщины, во всём виноват он, только он!

Кира скатилась по стенке, сжимая кулаки настолько сильно, почти проткнув ногтями кожу на ладонях. Горячие слёзы текли по бледным щекам, невольно вспоминая самые лучшие моменты счастливого детства двух невинно избалованных деток, которые даже не могли предположить, что станет с ними, как только их любимая мамочка навсегда закроет глаза и больше не проснётся.

Необычно тёплый вечер октября, мягким пледом укутывал петербуржцев, выманивая романтиков и эстетов, приглашая к себе на рандеву под ватно-меланжевое небо насыщенных багровых оттенков.

— Миш, привет, у меня к тебе просьба, можно у тебя переночевать? Я только на одну ночь.

— Конечно, приходи. Всё нормально? И где ты?

— Нормально типа. Если хочешь прогуляться, то выходи к Литейному мосту, туда подхожу.

— Сейчас буду.

16. И радость нам в страданиях, и нет худа без добра!

— Ты здесь теперь на постоянке что ли? — Данила выпрямил затёкшую ногу вперёд, дописав последний абзац.

Пасмурная погода октября, как и предстоящий брейн-ринг, всё-таки загнали троих молодых людей в квартиру Миши.

— Месяц перекантуюсь, а там посмотрим, — Платон ещё не знал что делать, и Мишу не хотел стеснять.

— Я не против, если и ты переедешь.

— О, не, я общажный житель. Шняга-шняжная, ну и так далее, — Данила устало вздохнул. — Компания конечно у нас: Михан — щедрая душа из Новосибирска, я рубаха-парень из Мельниково, и Платоша — бездомный петербуржец.

Парни посмеялись.

— Платон, — Данила покрутил ручку, перекатив между пальцев. — Всё спросить хотел, как ты со своей сестрой вроде близнецы, а её будто цыгане подкинули? — аквамариновый взгляд пристально посмотрел на Платона, который по обычаю выглядел спокойным и мало чем заинтересованным. Но это лишь на первый взгляд Платон надменный и апатичный.

— Кира не плохая, но за последние годы слишком ушла в учёбу и карьеру. Всё из-за отца, она ему доказать хочет кто есть на самом деле. Она ведь тоже бюджетница, сама сдавала экзамены, никто ничего не покупал. Для неё принципиально стояла цель поступить бесплатно, чтобы у отца не брать деньги. Десятый и одиннадцатый класс просто не выходила из дома, участвовала во всех олимпиадах, я думал, что поедет головой. Она совсем не такая, как можно о ней подумать, — Платон опустил взгляд, он не хотел ссориться с Кирой, но и ей тоже нужно видеть мир не только под своим привычным углом. — Мне жаль, что так получилось между вами, — Платон правда сожалел. Данила внимательно выслушал высказанное другом.

— Ты тут не при чём, а на Киру зла не держу, но и плясать под её дудку не стану, так что, не держи зла и на меня, — Данила подтянул колено к себе и встал, выпрямившись во весь богатырский рост. — Эх, вечный вопрос: Кому на Руси жить хорошо? И всем хорошо и всем погано! Вот он народ русский… — Данила развёл руками, смахивая застывшую статичность в конечностях от заумных посиделок на полу, — страдалец да счастливец! И радость нам в страданиях, и нет худа без добра! Кому нас понять то? Никому! — высокий тон в громком и чистом голосе понизился, исчезнув в задумчивости. Данила засунул руки в карманы брюк, подойдя к окну, высматривая двух ребятишек в дождевиках, катающихся на карусели. Вибрация на телефоне отвлекла от философствования, которое залпом зарождалось в молодой голове. — Ладно, братья мои, мне пора, — Данила заблокировал телефон, прочитав сообщение. — И так с вами засиделся, — парень улыбнулся, осмотрев совещательную с переговорочной, которая заполнила всю комнату кучей бумаг и открытых книг с закладками на нужной информации. — Завтра мы всех натянем. Киряна бы ещё к нам в команду, — Данила подмигнул Платону, явно повеселевший, что Данила относится к его сестре не враждебно. — Умна бабёха, такая не помешает.

Миша же молчаливо наблюдал за Данилой, его мучал вопрос, куда постоянно пропадает Данила? Не успеет прозвенеть звонок на последнюю пару, так Миша и Платон остаются вдвоём. А Данила лишь отшучивается, но Миша ведь видит, как тот напряжён от задаваемых вопросом по поводу внезапных побегов к «встрече».

Он разберётся с этим, обязательно нужно разобраться.