Сэр Невпопад и Золотой Город - Дэвид Питер - Страница 45

Но именно это и происходило. Широкая улыбка на лице Невпопада-мироначальника, приветствующего радующихся людей. Они толпились вокруг Энтипи (лошади, а не принцессы), потому что всего лишь хотели коснуться ее, или меня, или нас обоих.

Я вспомнил, как был оруженосцем во дворце короля Рунсибела и наблюдал, как встречали рыцарей, возвращавшихся то с одной дурацкой войны, то с другой. Их приветствовали так же, и во мне тогда вовсю ворочалась зависть. Мне самому никогда не доводилось принимать такие почести. Самое большее, что мне досталось, — это церемония, на которой я получал звание рыцаря, да и то обряд совершался в стенах королевского замка, а не за ними, там, где могли бы вмешаться крестьяне. Кроме того, тот краткий миг быстро сменился продолжительным кошмаром, так что его можно и не считать.

В настоящем же случае кошмаром было все, что вело к имевшим быть место событиям. Кровопролитие, песни о моих жестоких подвигах, лунатическая беседа с Мордантом. После таких кошмаров приветственные крики и радость казались счастливым пробуждением. Нельзя не признать — это мне нравилось.

У руки обожания очень соблазнительные пальцы, и они уже начали потихоньку сжиматься вокруг меня.

Праздничная кавалькада приблизилась к скалистой стене, окружавшей крепость, и я задумался: а как мы туда попадем? Я-то думал, что при ближайшем рассмотрении найдется какое-нибудь узкое ущелье, по которому мы могли бы подняться. Но ничего такого не обнаружилось, ничего. Я чуть было не обратился к Охладу с вопросом, как же нам попасть внутрь, но, к счастью, в последний момент сдержался.

А потом раздался какой-то жуткий скрип, даже скрежет, и мне вроде бы показалось, что сейчас земля затрясется у меня под ногами. Я едва мог поверить тому, что увидел. Целый кусок стены заскользил кверху. Мы подъехали еще ближе, и я заметил, что все приводилось в действие целой системой рычагов и воротов — такой сложной, что я с трудом понял, что к чему. Однако система была очень хороша — ведь всего лишь полдюжины человек приводили в движение чудовищную массу камня, вытягивая цепи механизма. Потом они закрепили цепи, и наша кавалькада въехала под своды каменных ворот.

В душе я немного боялся. Если порвутся цепи или по какой-то другой причине механизм опять придет в движение, вся громада обрушится прямо на меня, и того, что останется, не хватит, чтобы сложить в самую маленькую урну. Но кажется, больше никто ничего не боялся, и я решил, что вряд ли их предводителю пойдет на пользу, если он выкажет свои страхи по поводу такого пустяка, как проход через ворота. Так что я собрал то, что насмешливо именую своей решимостью, и постарался выглядеть как можно беззаботнее, проезжая под нависшей над моей головой угрозой смерти весом в несколько тысяч фунтов.

Как только последний всадник проехал через ворота, каменную стену быстро опустили на место, отгородив нас от всего остального мира. Увы, я оказался заперт внутри. «Увы», потому что я всегда являюсь сторонником идеи иметь запасной выход из любого места, в какое ни попадаю, да еще чтобы им можно было воспользоваться в кратчайшее время, если вдруг дела стремительно пойдут наперекосяк. В крепости Бронебойсь об этом и думать было нечего, и я никак не мог представить, каким же образом мне удалось победить предыдущих ее владельцев. Неужто я неведомо как овладел умением летать и пролетел над стеной так же легко, как это делает хролик? Я бы мог оседлать Морданта, будь он летучей тварью размером побольше, но хролик был так мал, что и младенца не унес бы, не то что взрослого человека. Так что же я сделал?

Сама крепость глаз не радовала нисколько. Конечно, ее стратегическое расположение можно считать безупречным, да и постройка, думаю, была сделана на совесть. Но оформление зданий не только производилось без всякого вдохновения, оно просто было тоскливым. Не было в нем ни изящества, ни элегантности, ни величия, как в резиденции короля Рунсибела. Стены не украшала ни затейливая резьба, ни достойная упоминания скульптура. А та, что имелась, внушала ужас. Гротескные драконы, гадкие горгульи, а в одном углу, если я только не ошибся, помещалась Горгона. Все в этих стенах указывало на темные деяния, подлости и предательства. Здесь, конечно, не ощущалось тяготеющего проклятия, как в крепости диктатора Шенка, где мебель была изготовлена из костей жертв хозяина. Но и Бронебойсь по-своему вызывала то же ощущение чудовищного кошмара.

Во дворе перед главным входом в замок вся процессия остановилась, и я сначала не понял почему. Потом увидел, что в арке входа появилась женщина, которая смотрела только на меня.

Одета она была в белоснежные шелка, а вырез на платье оказался ровно таким, чтобы выглядеть соблазнительно, но не вульгарно. Одежды облегали ее тело, давая представление о роскоши форм — обширные бедра, крепкие груди, ноги, которые начинались, кажется, от ключиц. Водопад золотистых волос струился по округлым плечам, а бледную кожу украшал лишь яркий румянец на щеках, словно она и в самом деле была застенчивой невестой. Огромные синие глаза сияли… о да, сияли радостью встречи со мной, только со мной, потому что было видно: весь мир перестал для нее существовать, и только я оставался для нее всем.

В общем, просто мечта, а не женщина.

Я слез с Энтипи (даже сейчас, говоря это, не могу вам передать, как я был рад) и, крепко держа в руке посох, направился к встречавшей меня женщине, стараясь двигаться с небрежной уверенностью, насколько позволяла мне хромая нога. Женщина взяла мою ладонь в свои руки, прижала ее к щеке и произнесла громко, так, чтобы слышал не только я, но и толпа:

— Добро пожаловать домой, мой возлюбленный победитель.

Ну, эти слова вызвали такой ликующий шум, который и представить трудно, и крики «ура!», отражаясь от стен, наполнили воздух радостью и торжеством.

Женщина взяла меня под руку и повела к главному входу в замок. Изнутри донесся аромат яств, которые готовились к пиру по случаю моего возвращения, и ноздри мои задрожали от предвкушения. Говядина, птица, свежевыпеченный хлеб и какие-то другие запахи, которые я и узнать не мог. Прошла целая вечность с тех пор, как подобное пиршество давали в мою честь, и после всего, через что я прошел, я решил, что вполне заслуживаю такой встречи.

И в этот миг, сам не зная почему, я вдруг подумал, что за все дни ни разу не вспомнил о Шейри. Но мысль ушла так же быстро, как и пришла. Вдруг мне захотелось бросить всего один взгляд на пленниц за моей спиной — как они, связанные одной веревкой, замирающие от ужаса неизвестности, ожидающей их, отнеслись к торжественной встрече? Но я не стал этого делать. И не потому, что боялся. Потому что в тот миг мне было все равно.

И колдовская рука обожания стиснула мою душу еще крепче.

3

ОТМЫВАНИЕ СЕМЕЙНЫХ ЦЕННОСТЕЙ

Внутри замок производил впечатление ничуть не лучшее, чем снаружи. Кругом гуляли сквозняки, а большая часть комнат была обставлена весьма сурово. Имелись, правда, и роскошные украшения, и богатства, размещенные кое-как… настолько, что, похоже, замок отделывали и украшали в период ранней хаотики. Статуи, бюсты, шпалеры, безделушки и все прочее были просто разбросаны вокруг без всякого ритма или смысла. Я едва мог все оглядеть. Если кто-нибудь и задумался хоть раз об украшении или оформлении помещений, то мысль эта ограничилась предложением: «Давайте расставим все эти штуки, где захотим». Я чуть не ушиб ногу о стул, украшенный затейливыми оборками, торчавший посреди прохода, вдали от какого-либо стола и прочей мебели.

Люди из сопровождавшей меня свиты уходили в разных направлениях, большинство — в обществе привлекательных молодых женщин. Леди Кейт крепко держала меня за руку и куда-то уверенно вела, что было очень хорошо, потому что, предоставленный сам себе, я блуждал бы по замку до самого Судного дня. Кейт говорила тихим грудным голосом, в котором звенел восторг. Она была очаровательным, живым созданием. И умным — это я видел по ее взгляду. И конечно, занервничал. Большая часть зла в моей жизни досталась мне из рук умных женщин, и в душе я надеялся, что леди Кейт окажется лишь немного умнее полной дурочки. Должен признать, для мимолетного приключения я предпочел бы какую-нибудь пустоголовую куколку. Но если предполагается, что человеческое существо должно постоянно находиться со мной рядом или лучше у меня за спиной, тогда женщина с кое-какими мозгами в голове была бы неплохим подспорьем. До тех пор, пока она не начнет употреблять их на то, чтобы как-нибудь обдурить, или ограбить меня, или превратить мою жизнь в ад, что случалось со мной всякий раз, начиная со встречи с самой первой женщиной, которая стала моей.