Эндшпиль (СИ) - Логинов Анатолий Анатольевич - Страница 55

Швейцарская Конфедерация. Монтре. Отель «Монтре-Палас». Июнь 1912 г.

Большой зал отеля, в обычное время используемый как ресторан, сегодня заполняла толпа. В глазах рябило от шитья разнообразных мундиров, увешанных орденами, фраков и женских нарядов с драгоценностями. У ряда тесно расставленных роскошных золоченных полукресел теснятся главы государств и делегаций, послы, министры и маршалы стран-участниц конференции. Только что фланировавшие и обменившиеся впечатлениями гости после объявлений герольдмейстера поспешно выстраивались шпалерами вдоль ковра, протянутого от двери к возвышению, на котором стояли кресла для Их Императорских и Королевских Величеств.

Неторопливо, согласно церемониала, шагавший в тройке лидеров Континентальной Коалиции Николай сдержанно улыбался. Все это столпотворение отчего-то напомнило ему увиденную во время путешествия на крейсере «Память Азова» стаю обезьян. Видимо потому, что одним из первых он увидел японского дипломата Такахира Кагоро. Николай мстительно подумал, что наконец-то эти макаки расплатились за все…

Место проведения мирной конференции выбрали не сразу. После подписания перемирий в Бресте и Сеуле боевые действия прекратились. Но переговоры о мире не начались сразу после этого. Потребовалось время на согласование позиций союзников. Кроме того, потребовалось время, чтобы отклонить назойливые предложения американцев о посредничестве. С идеей о созыве конгресса с участием представителей всех воевавших сторон выступил от имени короля Георга министр иностранных дел Британии Эдуард Грей. Он предложил местом встречи Стокгольм, как столицу нейтрального государства. Но Стокгольм не устраивал Николая II, учитывавшего недружественную политику шведского правительства. Тогда министр иностранных дел Роман Розен внес предложение провести конгресс в Швейцарии, причем не в столице, а в городке Монтре. Монтре, знаменитый элитарный европейский курорт, мог с комфортом разместить все собиравшиеся на конгресс делегации. И, что немаловажно, найти достойные апартаменты даже для монархов. Поэтому предложение приняли практически сразу. Пару месяцев ушло на решение организационных вопросов. Еще месяц на прибытие и размещение делегаций. Наконец в феврале конгресс торжественно открылся. Тогда Николай и его спутники побывали здесь первый раз, разъехавшись после завершения церемонии открытия по домам. Потом долгих четыре с лишним месяца дипломаты в черных фраках, с выглядывающими из-под них белыми манишками упражнялись в возможностях своих языков скрывать их истинные мысли[3]. И в обелении простых и естественных желаний победителей хапнуть побольше, а побежденных – откупиться меньшим. Но как известно со времен Экклезиаста, все в мире проходит. Прошел и закончился и этот конгресс. Договорились дипломаты, печально вздохнув приняли свою участь побежденные, недовольно поворчав, успокоились наблюдатели. Наступил заключительный день. Исторический, без всякого сомнения. День подписания всеобщего мирного договора…

Николай осторожно скосил взгляд на идущего в центре Вильгельма. Судя по его виду, сегодня кайзер был вне себя от радости. И кажется, считал себя главным триумфатором. Николай вспомнил давний разговор с Сандро об опасностях союза с Германией и подумал, что он отчасти прав. «Надо будет превентивно меры предпринять, на всякий случай, - решил царь. – Хорошо, что Англию окончательно обессилить мы не дали. Необходимо ей помочь определиться с главным противником… и направить гнев на отнявшего колонии и рынки… Да, сей вопрос стоит будировать обязательно и постоянно. Для этих торгашей удар по прибылям побольнее потерянного престижа и даже флота. Заодно и клинышек вбить можно между британцами и штатовцами. Те тоже на чужих рынках своего не упустили…»

- В самом деле, следовало бы постелить ковры на лестнице, - неожиданно резко, хозяйским тоном высказался Вильгельм. «Точно, чорт побери, Вилли почувствовал себя главным», - машинально отметил Николай. Но подъем уже закончился и тройка главных героев сегодняшнего дня заняла места в креслах. Вильгельм сел в центре длинного стола, лицом к окнам. Справа от него - Николай, слева – король Италии Виктор-Эммануил.

В наступившей в зале тишине стоящие у стены напольные часы громко отбивают время. Три часа. Вдруг появляется солнце. Оно освещает террасы и листву парка, оно отражается в зеркалах и всех ослепляет.

Вильгельм вполголоса произносит:

- Вот и солнце, спутник победителей. Солнце Тевтобургского леса... Солнце Седана и Ютланда, останься нам верным. Согревай всегда наши сердца и древнюю землю Германии… - после небольшой, едва заметной, паузы, покосившись на Николая, кайзер добавил, - и ее союзников…

Заведующий протокольным отделом приступил к поименному вызову английских и французских делегатов, а затем, в порядке очередности, всех делегаций, министры которых будут подписывать трактат.

Николай смотрел на подходящих одного за другим министров и делегатов, подписывающих документ и невольно вспоминал текст самого трактата: «Е. В. Император Всероссийский, Е. В. Император Германский король Прусский, Е. В. король Италии, Е. В. Царь Болгарский, Е. В. король сербов, хорватов и словенцев, Е. В. король Черногории, …, президент Французской республики, Е. В. король Соединенного Королевства Великобритании и Ирландии император Индии, Е. В. Император Оттоманов, Е. В. Император Японии желая восстановить пользование благами мира для их стран и народов, и желая укрепить восстановленный в Европе и Азии мир от новых бедствий проистекающих из ведения войн, единодушно были того мнения, что созвание конгресса представляло бы наилучший способ для обеспечения сих условий.

Вследствие сего, Вышепоименованные Величества и президент Французской республики назначили своими уполномоченными, а именно:[…], кои, вследствие предложения Российского Императорского Двора и по приглашению Швейцарской Конфедерации, собрались в Монтре, снабженные полномочиями, найденными в надлежащей и установленной форме».

Подписали представители России, Германии…

«А вот и представитель Черногории. Статья четыреста тридцатая. Новые границы Черногории определены следующим образом… Сколько же пришлось попотеть Розену и мне, пока отговорили Николая от присоединения албанских разбойников к их стране. - он едва сдержал рвущуюся на лицо усмешку - Надо признать, что сами черногорцы немногим цивилизованнее… Англичанин, надменный, как все эти островные обезьяны. Но даже хваленая британская невозмутимость дала трещину – при подписании лицо стало словно любимый ими лайм проглотил, целиком со шкуркой и не разжевывая. Еще бы… статьи с сорок третьей по девяносто пятую. Ограничение армии, флота, запрет иметь дирижабли и многомоторные самолеты. Контрибуция. Потеря части колоний и единоличного управления Суэцким каналом. Тут вообще вид будет, как у совы, проглотившей кактус… А вот и японец, макака ускоглазая, - Николай никак не мог разобраться в причинах своей нелюбви именно к японцам. - Неужели то происшествие в Оцу так потрясло его, что подействовало на Петра? С другой стороны, и чорт бы с ним…»

Японец, в отличие от англичанина, держался совершенно невозмутимо и только брошенный им на Николая короткий взгляд выдал его ситинное состояние.

Как бы то ни было, в четыре часа пятнадцать минут подписание трактата полномочными представителями закончилось. И тут же прозвучал первый залп орудийного салюта в честь окончания Великой войны. Громовые раскаты следующих одного за другим залпов двадцати одной салютной пушки, предоставленной швейцарской армией, как бы подчеркивают заключительные слова Николая Второго:

- Господа, все подписи поставлены. Подписание договоров между союзными и присоединившимися державами и их противниками свершилось. Наступил ожидаемый всеми нашими народами мир. Заседание закрывается!

После этого монархи и главы государств, министры, генералы, дипломаты направляются в парк при отеле. Там идущие делегации приветствуют приглашенные на праздник гости. Особенно бурно охваченная энтузиазмом толпа приветствует идущее последним трио двух императоров и короля. Союз этих трех людей представляется публике надежным залогом мирного и цветущего будущего.